Утерянные победы. Воспоминания фельдмаршала - Эрих фон Манштейн

7 февраля днем я вновь прибыл в мой штаб в Сталине. На Дону ситуация обострилась вследствие взятия русскими Батайска, пригорода Ростова, расположенного на южном берегу. Сразу же после моего прибытия командование группы отдало приказ об отходе за Дон и начало переброску 4 танковой армии и имевшихся в нашем распоряжении на данный момент дивизий на западный фланг. Группа Голлидта получила распоряжение отойти сначала на линию Новочеркасск – Каменск. 8 февраля вновь создался кризис у Ростова и Ворошиловграда, где противник прорвался с завоеванного им в свое время плацдарма. В полосе наступающей на среднем Донце 1 танковой армии можно было также говорить о кризисе, поскольку она пока не добилась ожидаемого успеха в боях против противника, наступающего через Донец на Лисичанск, Славянск.

8 районе действий группы «Б» у Харькова сформировалась новая армейская группа под командованием генерала Ланца, которой был подчинен прибывающий сюда танковый корпус СС. Мы узнали, что дивизия СС «Рейх», которая должна была отбросить противника у Волчанска, чтобы затем продвигаться на юго-восток в направлении на Изюм, не разбила противника. Более того, она сама отошла за Донец. Было ясно, что при таких условиях ничего не выйдет из намеченного Гитлером удара танкового корпуса СС, из состава которого имелась пока только дивизия «Рейх», с целью облегчить положение на нашем западном фланге.

9 февраля противник овладел севернее Харькова Белгородом и Курском. Он наступал из дуги Донца у Изюма на запад. Практически в бреши между Днепром и правым флангом группы «Центр», начинавшимся значительно севернее Курска, действовала только группа Ланца, наступление которой на Харьков было уже сомнительно, и западнее Курска – сильно потрепанная 2 армия группы армий «Б».

Так как эта обстановка давала противнику возможность осуществить глубокий обходный маневр через Днепр выше Днепропетровска, то было ясно, что наша группа армий не сможет долго обеспечивать собственными силами, несмотря на переброску 4 танковой армии на западный фланг, безопасность своих тыловых коммуникаций. Надо было предпринять какие-то кардинальные меры. В телеграмме на имя генерала Цейтцлера я требовал поэтому сосредоточения новой армии силой не менее 5-6 дивизий в течение двух недель в районе севернее Днепропетровска, а также сосредоточения еще одной армии за фронтом 2 армии, то есть в районе западнее Курска для нанесения удара на юг. Для этого было необходимо коренное улучшение службы подвоза. Частичное прибытие отдельных дивизий медленными темпами, как это было до сих пор, не соответствовало требованиям обстановки.

Генерал Цейтцлер обещал мне теперь существенную помощь. Он надеялся снять, наконец, 6 дивизий с фронта групп «Центр» и «Север» и более быстрыми темпами, чем это было до сих пор, перебросить их к нам. Он обещал давать ежедневно около 37 воинских эшелонов, что означало, что через день прибывала бы одна из обещанных дивизий. Конечно, и эти силы ввиду большой ширины образовавшейся бреши могли явиться лишь временным выходом, который спас бы нас от серьезных опасностей в лучшем случае до наступления распутицы. Явится ли он своевременным, зависело от развития обстановки у Харькова, на что наша группа не имела никакого влияния. Во всяком случае, тень смертельной опасности продолжала висеть над южным флангом Восточного фронта, так как противник до или сразу после распутицы мог пробиться до побережья Азовского моря или еще глубже – до побережья Черного моря.

Если группа заботилась главным образом о своем глубоком фланге, то развитие событий на ее собственных фронтах не было успокоительным.

1 танковая армия (командующий – генерал Макензен, начальник штаба – полковник Венк), имевшая задачу вновь отбросить за реку противника, прорвавшегося через средний Донец, вела бои с двумя превосходящими группировками. Одна сильная группировка перешла Донец у Ворошиловграда и пыталась прорваться между отходящей на Миус группой Голлидта и наступающей с юга на Донец 1 танковой армией. Вторая группировка противника перешла Донец на рубеже Лисичанск – Славянск и стремилась направить главный удар на наш западный фланг в районе по обе стороны от Кривого Торца. Этим создавалась опасность двустороннего охвата 1 танковой армии. Она должна была попытаться разбить вражеские группировки одну за другой. По мнению командования группы, направление главного удара армии должно было приходиться на ее западный фланг с тем, чтобы сначала разбить врага у Славянска и потом повернуть против группировки у Ворошиловграда. Но, однако, развитие обстановки заставило армию частью своих сил сначала завязать бои со второй группировкой противника. Армия поэтому не была достаточно сильной для того, чтобы быстро разбить противника у Славянска, но и южнее Ворошиловграда не оказалось сил, чтобы приостановить прорыв противника на юго-запад.

Как всегда, в этой и без того критической обстановке возникают еще и частные неудачи. 1 танковая армия, планируя боевые действия своих сил (40 тк) с целью уничтожения противника, наступающего из Славянска, установила на основании данных разведки, что продвижение ее танковых соединений в районе западнее Кривой Торец для проведения операции по охвату противника невозможно. Местность, перерезанная глубокими оврагами, была покрыта таким глубоким снегом, что использование наших танковых сил было исключено. Поэтому 40 тк начал свое наступление вдоль долины Кривой Торец и восточнее ее почти фронтально. Как бывает почти всегда в суровую русскую зиму, нельзя оставлять части ночевать вне населенных пунктов, и действия этого корпуса привели к тому, что бои по существу разыгрывались в долине Кривой Торец только за населенные пункты. Прежде всего, речь шла об овладении крупным промышленным городом Краматорск. В таком бою нельзя было ожидать столь необходимого нам быстрого успеха против вражеской группировки у Славянска. Действовавшая здесь 11 тд продвигалась вперед медленно.

План группы – отрезать противника от Донца охватом с запада – оказался, таким образом, беспредметным, а противник со своей стороны в ночь на 11 февраля прорвался крупными танковыми силами через якобы непроходимую местность западнее Кривого Торца до Гришино. Этот эпизод еще раз показал, что западные понятия о непроходимости местности для русских имеют лишь очень ограниченное значение. Широкие гусеницы их танков значительно облегчали преодоление препятствий, которыми являлись для наших танков грязь или глубокий снег. В районе Гришино противник не только находился глубоко во фланге 1 танковой армии, но он также перерезал там одновременно главную коммуникацию труппы, ведущую из Днепропетровска на Красноармейское. Оставалась только дорога через Запорожье. Но ее пропускная способность была ограничена, так как не был еще восстановлен большой мост через Днепр у Запорожья, разрушенный противником в 1941 г. Там производилась поэтому перегрузка. Цистерны с горючим не могли подвозиться к фронту.

Снабжение фронта, особенно горючим, стояло, таким образом, под угрозой срыва, и возникла опасность охвата 1 танковой армии с запада; противник пытался в это время также нанести ей удар с востока силами, прорвавшимися через Ворошиловград. Одному кавалерийскому корпусу противника удалось прорваться до важного железнодорожного узла Дебальцево, который лежал глубоко в тылу правого фланга 1 танковой армии, а также за рубежом реки, овладеть которым предстояло группе Голлидта. Этот корпус был, однако, окружен у Дебальцево. Но его уничтожение было трудным делом и проходило медленно, так как он оказывал упорное сопротивление в населенных пунктах. 17 тд, в которой так нуждался западный фланг армии, оказалась здесь сначала скованной.