Ветер разлуки - Соня Мармен

Он стал целовать ее веки, щеки, нос. Его ладони легли ей на спину, и он с силой прижал ее к себе. Она вздрогнула от удовольствия, когда его губы нашли приют в глубинах ее декольте. Он прав: нет хуже наказания, чем невозможность любить его душой и телом! Ощущения, которые дарили ей его прикосновения и поцелуи, были воистину колдовскими. Изабель почудилось, что она теряет сознание. Внизу живота трепетали крылышками тысячи бабочек… По телу девушки пробежала сладостная дрожь.

Платье соскользнуло с плеч – Александеру наконец удалось распустить завязки на корсаже. Касание прохладного воздуха заставило Изабель вскрикнуть, и она попыталась прикрыть ладошками свои великолепные полные груди, открывшиеся взгляду молодого человека. Он перехватил ее руки и развел их, нежно прошептав:

– Ты такая… sae beautiful[160]… a ghràidh…

Его сапфировые глаза смотрели с вожделением и обжигали ее тело всюду, куда только устремлялся их взгляд. Несмотря на холод, Изабель было очень тепло. Губы Александера обхватили упругий сосок, и она застонала. По щеке девушки скатилась слеза. Разве это возможно – дрожать от наслаждения и горько плакать при этом? Изабель подумала о Николя. Изменница – вот она кто! Но ведь она любит, любит так отчаянно… Неожиданно Александер подхватил ее на руки. Каменные стены закружились, и через мгновение Изабель поняла, что сидит на деревянном ящике.

– Алекс!

– Tuch! Tuch!

Его руки терзали ее одежду, оголяя ей плечи и ноги. Нетерпеливые и дрожащие, они на своем языке выражали желания Александера. Пока глаза созерцали обнажившееся тело, мужской рот жадно пробовал на вкус все на своем пути – неутомимый, бесстыдный… Изабель не оказывала почти никакого сопротивления. Совесть пыталась до нее достучаться, но ее голос тонул в буйстве ощущений. Словно умудренная опытом куртизанка, она томно изгибалась под прикосновениями рук, которые теперь пытались раздвинуть ей бедра. Снова смежив веки, Изабель отдалась наслаждению, которое доставлял ей этот чарующий танец плоти. Ей вспомнилось, как двигались взад и вперед округлые ягодицы Этьена, как Перрена задыхалась от страсти… и только внезапное осознание, что на самом деле это ее, Изабель, дыхание, заставило девушку открыть глаза.

– Алекс, нет!

Но протест прозвучал так слабо… Их окутывала темнота. Запах их тел заглушил собой все остальные запахи, царившие в старой мельнице. И этот непривычный аромат пьянил не хуже вина. Изабель знала, что собирается совершить непоправимое… и осознание этого доставляло ей удовольствие.

– Изабель, mo ruin, я хочу любить тебя… Let me…[161]

О да! Она тоже испытывала острую потребность в любви, она страстно желала этого всю свою жизнь! Запустив пальцы в шевелюру Александера, девушка притянула его к себе и поцеловала. «Люби меня!» – прошептала она мысленно, в то время как мужские руки уже исследовали самый интимный уголок ее тела. Застонав, Изабель еще крепче зажмурилась, и перед глазами снова замелькали картинки. Она полностью отдалась во власть наслаждения. Этьен с Перреной в кладовой… Они с Александером – в старой мельнице… Она представляла себе столько всего… Как сатана, демоны и другие чудища преисподней пожирают души грешников… Сердце ее внезапно сжалось от страха. Она предприняла последнюю попытку спастись, когда вдруг почувствовала, как что-то теплое и твердое прижимается к внутренней стороне ее бедра – повелевающий скипетр Зла, который обрекает ее на вечные муки…

– Алекс, нет!

– Изабель! Let me love ye…[162]

На каком бы языке он ни нашептывал ей ласковые слова, они действовали на девушку подобно магическому заклинанию – сметали на своем пути все потуги к сопротивлению, сводили на нет попытки высвободиться из его плена. Он полностью подчинил ее себе, она была в его власти… И вот, пока мужской жезл пытался проникнуть меж ее бедер вглубь, в запретную пещерку, Изабель боролась со своими демонами, влекущими ее к геенне огненной, сражалась с собственными противоречивыми желаниями и порывами.

– Алекс!

– Winna hurt long, ma love… winna…[163]O mo Dhia![164]

Глаза ее расширились от потрясения, с губ сорвался крик. Крепкая рука сжимала ее талию и не давала вырваться. Он был уже в ней. Он двигался внутри нее с силой сдерживаемой и в то же самое время неукротимой, в своем собственном ритме – постанывая, не обращая внимания на ее протесты. Шотландец довершал свое завоевание…

Это случилось быстро и жестоко. Боль разорванного гимена затихала, между тем как другая, более страшная, нарастала и начинала камнем давить на грудь. Из глаз Изабель снова хлынули слезы. Что же она наделала? Что наделала? Она обречена, безвозвратно обречена!

– Sorry, Iseabail, dinna want tae hurt ye. Dinna…[165]– прошептал Александер некоторое время спустя.

Девушка открыла глаза и, тяжело дыша, уставилась в темноту. На окнах громко хлопали ставни – это демоны аплодировали своей победе. Голова Александера лежала у нее на плече, его волосы щекотали ей щеку. Его учащенное дыхание показалось ей почему-то особенно громким. И вдруг Изабель вспомнила о Мадлен. Она ведь могла вернуться в любую минуту! Что, если это произойдет сейчас? Что подумает она об Изабель, эта невольная пособница лукавого?

Чуть высвободившись из мужских объятий, она потянулась к юбке и накрыла ею свой влажный живот. Это движение обеспокоило Александера. Он поднял голову, и взгляды молодых людей на мгновение встретились. Изабель первой отвела глаза. Когда он встал, холод волной окатил ее тело, и она поежилась. Резким движением она вытерла себе лицо.

– Изабель! – ласково прошептал Александер. Вид у него был виноватый.

Будучи не в состоянии выговорить ни слова, она сжалась в комок на ящике. Разум ее пытался вернуть контроль над чувствами и эмоциями и найти для Александера оправдание. Что ж, он получил свое, как это наверняка не раз случалось между ним и той женщиной из трактира! А сколько еще было других дурочек, до нее! Он говорил ей ласковые слова, был с ней нежен, чтобы околдовать, подчинить себе… Она поддалась этим чарам и теперь страшно на него злилась. На себя, впрочем, не меньше.

– Прости меня.

Изабель сидела не шевелясь и плакала. Она ожидала услышать банальные оправдания, что-то вроде «ты даже не попыталась меня оттолкнуть» или «по-моему, тебе даже понравилось». Но ничего такого он не сказал. Эти упреки Изабель обратила против себя самой. В глубине души девушка понимала – она стала жертвой собственного слабоволия, и только.