Ветер разлуки - Соня Мармен

Добровольная жертва, она сама взошла на костер любви. Ее тело, презрев увещевания разума, ответило на ласки Александера, более того – оно эти ласки поощряло… И все же в последний момент, предшествовавший превращению провинности в смертный грех, ее охватила паника и она попыталась остановить Александера. Но было слишком поздно.

Последним ударом для нее стало выражение лица Александера, с которым он отстранился, вытер ее бедра юбкой, опустил ей подол и отошел. Он будто бы стыдился содеянного… Изабель вскочила на ноги и стала приводить себя в порядок, как будто речь шла не об одежде, а о ее чувствах. Медленно, аккуратно и тщательно она одевалась, расправляла мельчайшие складочки. И все-таки собрать себя воедино у нее не получалось. Некая частичка ее оказалась навсегда утрачена… Изабель медленно повернулась к молодому шотландцу.

– Я… Мне пора возвращаться. Уже поздно.

Он как раз застегивал последнюю пуговицу на куртке и, встревоженно посмотрев на нее, произнес:

– Изабель… I thought… я думал, что…

Вот и пришло время банальных оправданий…

– Пожалуйста, помоги мне собрать посуду!

Сохраняя небольшую дистанцию, они шли к городу в тягостном молчании. В душе обоих бушевала буря, которую нужно было обуздать. Дождь кончился, но ветер не утихал, и на небе время от времени мелькали молнии. Александер набросил свою куртку девушке на плечи, заметив, что она дрожит под своей насквозь мокрой накидкой. Оставшись в рубашке и жилете, он, чтобы согреться, время от времени активно потирал себе плечи.

«Шлюшка! Ты обычная шлюшка, Изабель! Или даже хуже…» – Девушка дрожала от холода. Александер, как и положено хорошо воспитанному мужчине, взялся проводить ее до самого дома. У порога он снова, как воспитанный человек, пожелает ей приятного вечера и отправится рассказывать товарищам, как позабавился с дочкой торговца Лакруа… Мерзавец проклятый! Но ничего другого она и не заслуживает…

Чепец едва держался на голове, а волосы, которые она не стала пытаться под него заправить, раздувал ветер. Но Изабель не было до этого дела. Если придется, она объяснит свою растрепанность плохой погодой. А Мадлен… Вот с кем ей предстоит поговорить по душам! Изабель постепенно склонялась к мнению, что и на кузине лежит часть вины за то, что с ней случилось.

Когда они проходили мимо какого-то забора, совсем рядом залаяла собака. Изабель так испугалась, что едва не вступила в огромную лужу, в которой отражалась показавшаяся из-за туч луна. Александер успел поддержать ее под локоть. Боже, как же ему хотелось обнять Изабель и начать все заново с того самого момента, когда она, изливая свое горе, так доверчиво к нему прильнула!

Отстраненное выражение лица и молчание Изабель огорчали и тревожили его. Он предпочел бы, чтобы она накричала, устроила ему сцену, даже накинулась с кулаками. Он понимал, что потеря девственности для женщины – решающий момент в судьбе, своего рода обряд, открывающий для нее новую жизнь… Так объясняла ему в свое время Кирсти. Девственность – драгоценный дар… И не важно, любила ли девушка того, кому преподнесла его, или нет, этот мужчина навсегда останется у нее в памяти и… в душе. Знать бы, как – хорошо или плохо – станет вспоминать о нем Изабель?

Неужели в порыве страсти он все испортил? Но ведь она отдалась ему по своей воле, она желала его… Конечно, были моменты, когда он ощущал слабый протест, когда она замирала от стыда. Он истолковал это как страх перед неизведанным, потому что чувствовал, что дрожит она и от удовольствия тоже. Поэтому ему хотелось поговорить с ней, успокоить…

Дом на улице Сен-Жан казался темным, даже необитаемым. Над окном второго этажа горел один-единственный фонарь. Изабель это показалось странным. Интересно, куда все подевались? Не помня себя от волнения, девушка толкнула скрипучую калитку в воротах. Александер застыл на месте. Он чувствовал себя идиотом. Ну не расстанутся же они вот так, не обменявшись и словом? Преисполнившись решительности, он шире открыл калитку и вошел во двор, увлекая Изабель за собой.

– Алекс!

Поставив корзину на землю, он взял ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.

– Listen tae me, Isabelle[166]. Ye must believe me, I dinna wanna tae hurt ye.

– Говори со мной по-французски! – внезапно взорвалась девушка, и глаза ее снова наполнились слезами.

– Aye[167]. – Он виновато опустил голову. – Изабель, поверь, я не хотел сделать тебе ничего плохого!

Она стояла, не говоря ни слова, не двигаясь. Это молчание было для Александера пыткой. Он потряс девушку за плечи, чтобы добиться хоть какого-то отклика.

– Изабель!

Он убрал руки и посмотрел на нее с нежностью, которая взволновала девушку до такой степени, что она зажмурилась и отвернулась. Что теперь ему делать? Он чувствовал себя беспомощным, глупым… Извиниться и поцеловать? Или уйти, не оглядываясь, и постараться ее забыть? Ни одно из этих решений не показалось ему разумным.

Он осторожно взял ее руки в свои. Пальчики у Изабель были холодные и дрожали от холода.

– Изабель, мы не можем вот так расстаться, – тихо произнес он.

Девушка всхлипнула. Александер бережно обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в губы. Изабель спросила себя, чего еще он хочет, – теперь, когда она уступила. Чтобы она стала его любовницей? Той, с кем ему будет приятно проводить свободное время?

Неожиданно совсем рядом послышались шаги и голоса. Изабель очнулась от невеселых размышлений, и уже в следующее мгновение Александер потянул ее к густым зарослям сирени.

– Кто-то идет!

Голоса и вправду приближались, причем со стороны яблоневого сада. Изабель узнала их и подтолкнула Александера в сторону кладовой.

– Побудь там и, умоляю, не показывайся, иначе мы оба пропали!

Она закрыла за ним дверь, и та пронзительно скрипнула. Голоса умолкли. Изабель шагнула навстречу трем мужчинам, которые, оглядываясь по сторонам, направлялись к ней.

– Иза, ты? Что ты тут делаешь?

– Луи? Этьен? Это вы? Гийом!

Она бросилась в объятия старшего брата, и он порывисто прижал ее к груди.

– Милые мои! Мы так давно не виделись! Я уже стала бояться, что вы никогда не вернетесь. Сколько всего нам довелось пережить! Кажется, хуже уже некуда, а потом приходит новая беда. Наш бедный папа…

– Иза, о чем ты говоришь? Отец болен? Где он? Мы заходили полчаса назад, дом стоит пустой. Куда все подевались?

– Не знаю. А папа… папа ушел навсегда.

Изабель умолкла. Ей до сих пор было тяжело говорить об этом. Луи молча отвернулся, сразу как-то сгорбился и закрыл лицо руками.

– Как это случилось? – спросил Этьен охрипшим голосом.