Король Фейсал. Личность, эпоха, вера - Алексей Михайлович Васильев

весьма эффективным оружием. Кроме того, он находится под постоянным давлением арабского общественного мнения и арабских лидеров, прежде всего Садата. Его терпение на пределе». Джангерз сообщал, что король попросил Ямани регулярно предоставлять ему подробные отчеты о текущем состоянии дел компании, планах расширения добычи и о возможном воздействии сокращения нефтедобычи на потребителей в США. Он поинтересовался, в частности, каков может быть эффект, если объем нефти, добываемый АРАМКО, сократится на 2 млн баррелей в сутки. Раньше король не вдавался в такие детали.

Фейсал знал, что американская администрация никак не отреагировала на его инициативу. Деятельность АРАМКО очень негативно освещалась в печати. Многие, включая Госдеп, считали, что это была ненужная кампания.

Вашингтон предпочитал игнорировать сигналы, которые приходили из других арабских стран.

В июне ливийцы национализировали «Банкер Хант ойл компани», и Анвар Садат назвал эту акцию «началом сражения против американских интересов на Ближнем Востоке».

Последовало заявление правителя эмирата Абу-Даби: «В грядущей судьбоносной битве мы без колебаний применим нефтяное оружие».

С заявлением выступил вице-президент Совета революционного командования Ирака: «Вооруженный конфликт может стать запалом, который подожжет нефть».

23 августа президент Садат прилетел в Эр-Рияд для секретной встречи с королем. Он информировал Фейсала о предстоящем начале войны, не называя конкретной даты.

Египетского президента во время его пребывания в стране сопровождал Хишам Назир, бывший тогда министром планирования. Направляясь после беседы во дворец, который был предоставлен ему как гостю, Садат признался Назиру: «После бесед с королем Фейсалом я чувствую, что с моих плеч сняли часть тяжелого бремени»[294].

Вот что пишет сам Садат об этой встрече: «Фейсал сказал: „У меня только одна просьба. Если ты будешь вести войну, не прекращай огонь через несколько часов или дней. Пусть это будет продолжительная битва, потому что в этом случае мы сможем выработать единую арабскую позицию“»[295][296].

Зять президента Насера доктор Ашраф Марван (позднее бизнесмен, обосновавшийся в Лондоне) был единственным свидетелем беседы Садата и Фейсала.

«Нам представлялось необходимым информировать о наших намерениях короля Фейсала, потому что это был самый уважаемый, самый влиятельный лидер в регионе Персидского залива, — рассказывал Марван. — Мой тесть когда-то вел войну против Фейсала в Йемене, они были врагами. Но это обстоятельство не мешало президенту Насеру относиться к Фейсалу с уважением. И для президента Садата было вполне естественным посвятить саудовского короля в наши планы. Но когда начнется война, он не сказал. Не из страха, что саудовцы поставят в известность американцев, а те, в свою очередь, предупредят израильтян. Вовсе нет. Просто у нас не было причин вдаваться в какие-либо подробности: мы лишь хотели сообщить, что собираемся начать войну. Садат сказал Фейсалу, что это произойдет скоро, очень скоро, — но не сказал, когда именно».

2 сентября Фейсал дал интервью телесети Эн-би-си.

«Нас серьезно беспокоит, что Соединенные Штаты не вносят коррективы в свою политику на Ближнем Востоке и продолжают поддерживать Израиль, — сказал король. — Это делает уязвимыми наши позиции в арабском мире и, как следствие, оказывает влияние на наши отношения с американскими друзьями».

Корреспондент Эн-би-си спросил, намеревается ли Саудовская Аравия сократить экспорт нефти в Соединенные Штаты, Фейсал ответил со всей откровенностью: «Та безоглядная поддержка, которую Америка оказывает сионизму, и ее антиарабская политика предельно осложняют для нас дальнейшее снабжение Соединенных Штатов нефтью и даже поддержание дружественных отношений с Америкой».

Тремя днями позже на пресс-конференции президент Никсон, отвечая на заявление Фейсала, сказал, что неправильно увязывать в одно политику, которую США проводят по отношению к Израилю, и арабскую нефть: «Наша политика не является ни произраильской, ни проарабской. Мы скорее настроены проарабски, чем произраильски, потому что у арабов есть нефть, а у Израиля ее нет».

Но на деле президент просто отмахивался от ближневосточных дел.

Джеймс Эйкинс, впоследствии ставший послом США в Саудовской Аравии, утверждает, что он в те дни был единственным человеком, предупреждавшим: Фейсал шутить не намерен. Но это был глас вопиющего в пустыне.

«Администрация не приняла слов короля всерьез, она считала, что он блефует, — говорил Эйкинс. — Я был знаком с Фейсалом много лет и знал, что тот не бросает слов на ветер. Он обращался к нам не один раз, начиная с первых дней 1973 г. Сначала он делал это через Ямани, который излагал саудовскую позицию очень четко и недвусмысленно… Фейсал видел в этом свой долг. Он был арабским лидером и чувствовал, что на карту поставлены интересы всего арабского мира».

Один из бывших сотрудников ЦРУ утверждает: «Никто не принял всерьез предостережений Джеймса Эйкинса, потому что никто не соотносил их с реальностью. Доклады, поступавшие в разведывательную службу, сверялись с данными, которые поставляли израильтяне, — считалось, что они разбираются в ближневосточной ситуации лучше, чем любой из нас. А израильтяне уверяли наших аналитиков, что волноваться особо не о чем».

Возможно, Никсон не внял сигналам, посланным Фейсалом и другими арабскими лидерами, потому что был поглощен задачей своего политического выживания в условиях уотергейтского кризиса.

2 сентября 1973 г. советник президента Генри Киссинджер успешно завершил мини-переворот, в результате которого государственный секретарь Уильям Роджерс был отправлен в отставку, а сам Киссинджер переместился из Белого дома в кабинет главы Государственного департамента. Он постарался монополизировать все решения, касавшиеся ближневосточных дел.

Джеймс Эйкинс полагал, что и Никсон, и Киссинджер просто не понимали важности нефтяной проблемы: «Киссинджер в ту пору мало интересовался нефтью. То же можно сказать и о Никсоне. Для всей администрации это было слишком новой темой. Никто не хотел по-настоящему заняться этим вопросом, ведь раньше нам не приходилось сталкиваться с подобными вещами. Все думали, что… на нефтяном рынке всегда будет разливанное море товара».

Сэр Джеймс Крейг, бывший британский посол в Саудовской Аравии, отмечает и третью причину слепоты Вашингтона: «Причина, по которой администрация Никсона не пожелала внять предупреждениям Фейсала, — всегдашняя убежденность американцев, что Саудовская Аравия является заклятым врагом коммунизма, и это по определению делает ее проамериканским государством. Американцы считали Саудовскую Аравию абсолютно надежным другом».

Смысл позиции американцев был ясен: в холодной войне Саудовская Аравия находится по нашу сторону баррикад и никуда не денется.

Все это, взятое вместе, показывало, что в Вашингтоне просто не хотели или не могли видеть реалии рынка нефти, ситуации в арабских странах, личных убеждений короля Фейсала.

За шесть лет, прошедших после июньской войны 1967 г., мировой рынок нефти разительно изменился, резко возросла зависимость мировой экономики от ближневосточной, в частности от саудовской, нефти. Фейсал отнюдь не действовал под давлением кого-либо из арабских лидеров, он имел свой взгляд на проблемы и настойчиво