Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Прошло минут пятнадцать-двадцать, из-за реки ударила минометная батарея. Пачки мин стали рваться на поле позади отряда. Пока они никакого ущерба нам не приносят, японцы еще не пристрелялись, но это оружие очень неприятное: оно достает тебя в канаве, в окопе, за горкой, повсюду нащупывает своим навесным падением. Я их очень не люблю с давних пор: однажды в 1942 году на небольшом пятачке немцы буквально кромсали нас из минометов. А такие подвижные подразделения, как наш отряд, вооруженные только легким стрелковым оружием, совсем беззащитны против минометов, подавить их нечем, приходится или прятаться в недоступном для мин месте, или отходить из зоны обстрела.

Разрывы постепенно приближаются к нашему боевому порядку и, чего доброго, вот-вот нащупают нас. На насыпь перед мостом на той стороне реки въехала японская автомашина со счетверенной пулеметной установкой. Нам отчетливо видно, как пулеметчики копошатся у пулеметов, но достать мы их не можем. Приладившись, они запустили по нашему берегу четыре струи трассирующих очередей. И тут же звонко ухнули несколько пушечных выстрелов: недалеко от насыпи японцы выставили пушки малого калибра, вроде наших противотанковых «сорокапяток». Снаряды стали рваться позади отряда на поле и на нашей ночной позиции.

Огневой налет сейчас настолько сильный, что не только перебегать, но и голову поднять стало нельзя. Люди лежат, стараясь вжаться в землю, втиснуться в нее, выискивая взглядом любое, хотя бы маленькое убежище, к которому можно было при крайней нужде переползти и спрятаться. Мы лежим в канавах, в водостоках, в бетонных трубах, но это не окоп и не блиндаж. Распластался ты на земле под таким огнем, и кажется, будто тебя раздели догола: над тобой свободное широкое пространство пустого неба без кровли, и оттуда, сверху, спереди и с боков, на тебя, как из жаровни угли, вытряхивают массу свистящего, завывающего, скрежещущего металла. В такую минуту так хочется, чтобы тебя кто-то поддержал огоньком, прикрыл бы хоть немножко сверху какой-то кровлей.

Лежать под таким обстрелом стало невыносимо трудно. И все же лежать безопаснее, надежнее, чем пытаться бегать в поисках укромного места. Только поднимешься — мигом скосят.

Уже более получаса длится этот обстрел. Самураи подползают все ближе. Умолкнет обстрел — и кинутся на нас.

Лежу я под большим толстым деревом. Отчетливо вижу, как метрах в двухстах от Никандрова десятка два японцев перескочили шоссе и побежали в обход, заходя отряду в тыл.

А в это время через реку вброд переправилось еще до роты японцев. Они бегом кинулись на подкрепление к тем, что залегли в кукурузе, чтобы броситься в атаку. Положение наше, мягко говоря, совсем незавидное. Противник превосходит нас более чем вдвое. Обстрел продолжает бушевать, разрывы не умолкают ни на секунду. Еще немного, они нас нащупают, пристреляются и тогда искромсают отряд на кусочки.

Еще, хуже, если под прикрытием этого обстрела они охватят нас с флангов и возьмут в клещи. Тогда придется драться в окружении на маленьком «пятачке». Чем все это может кончиться — понимают не только командиры, но видят и бойцы.

Ко мне по канаве приполз связной Гузненкова Борис Белавин. В короткие паузы между разрывами он кричит мне на ухо, что Денисин и Леонов решили отвести отряд из-под артиллерийского и минометного обстрела. Борис показывает, куда я должен отходить со своим взводом.

Как только углубимся в город и нас перестанут настигать мины и снаряды — подобрать позицию и закрепиться. Связь держать непрерывно.

Я кивнул головой, что понял. Борис пополз обратно. Следом за ним я дополз до трубы, на четвереньках перебрался через нее на другую сторону, вылез и прикинул путь, по которому надо будет провести взвод.

Вернувшись, послал связного передать Тихонову и Соколову, чтоб начали отползать назад. Сам по канаве добрался до Овчаренко. Ему и Бывалову с отделениями пока прикрывать отходящих, а затем попеременно оставлять зону обстрела и самим.

Вижу, как первыми оказались на другой стороне дороги Соболев и Резник, наверное, Тихонов послал их выбирать маршрут. За ними, пригнувшись, перебежали Тихонов и Похилько. Следом ползут и остальные. Зубков и Оляшев протянули по канаве на палатке Максимова, умудрились протащить его через бетонную трубу и поползли за бойцами Тихонова. Отошло все отделение Соколова.

Сказав Овчаренко, чтоб он прикрывал всех и оставил участок последним, поползли и мы со связным. Оказавшись снова на другой стороне дороги, залегли переждать, пока посигналят передние. Воспользовавшись паузой между залпами миномета, перебежали метров пятьдесят и шлепнулись за бугорком. Обернувшись, посмотрел на оставшихся у дороги. Отходит и Бывалов со своими, продолжает отстреливаться Овчаренко.

Перебегаем и переползаем мы за дорожной насыпью, по канавам и по трубам. Скопившиеся для атаки японцы нас не видят. Не заметив нашего передвижения и не поняв замысла, они не пытаются преследовать нас. А скорее всего они не могут сунуться под свой же минометный и артиллерийский огонь, который отсекает их от десантников. И японцы продолжают дубасить минами и снарядами почти опустевший участок. Мы же, пользуясь этим отсекающим огнем, по двое, по трое без потерь проскочили простреливаемую лощину.

Оказавшись вблизи домов, до которых минометы не достают, я посигналил оставшемуся у дороги Овчаренко. Степан со своими бойцами ползком и перебежками тоже отходит в нашу сторону. Соколов и Тихонов уже добрались до крупных домов. Туда же двигаемся мы с Бываловым. Отходит от дороги и Никандров. Но на его взвод, видно, наседают перескочившие дорогу японцы, оттуда слышна почти непрерывная перестрелка.

Наконец, японцы опомнились, поняли, что мы ушли у них из-под носа, бросились было следом за нами, но тут же, попав под разрывы своих мин и снарядов, залегли на поляне перед насыпью. Нам остается лишь воспользоваться этим удачным обстоятельством. Не стали задерживаться у окраинных домов и успели оторваться от наседающих японцев.

Рассыпавшись на мелкие группы, мы по трое, по четверо, то перебежками, то крадучись шагом, продвигаемся вдоль улиц, прижимаясь вплотную к зданиям и к изгородям. Всех своих бойцов я сейчас не вижу, взвод отходит по двум улицам, дворами и переулками. Японцы нас преследуют, стреляют, но на близкое расстояние мы их не подпускаем. Прикрывающему нас отделению Овчаренко приходится туго, но послать ему на подмогу я никого не могу. И на городских улицах стало небезопасно. Все чаще раздается стрельба то спереди, то с боков. Разведчики забрасывают окна гранатами или стараются обходить опасные места.

Мы торопимся соединиться со своими, собраться воедино, стараемся избежать окружения и близкого боя в городских кварталах.

Послал связного к Леонову, чтоб доложить, где мы находимся, и спросить, как действовать дальше, закрепляться ли в зданиях или отходить к северу.

Леонов передал, чтоб отходили к северной окраине, к Пхохондону. Там, на высоте, отряду сосредоточиться в одном месте. После этого будем искать возможность соединиться с десантом морской пехоты, если он высадился. Если же у высоты наткнемся на крупные неприятельские силы и пробиться на нее не удастся, то любой ценой прорваться в сторону военного порта и там закрепиться. Это второй вариант возможного места сбора отряда.