Дендрофобия - Наталья Горская

– И таких женщины любят.

– Конечно, есть женщины с колоссально разрушенной психикой, которые коллекционируют именно героев, сортируют их, кто смелее и отважней, кто с большим азартом себе башку свернёт, а то и её за компанию прихватит. Если мужик с такой свяжется, то должен помнить, что на любого крутого героя всегда найдётся некто более героический. Так что променяет она его сразу, как только найдёт более выдающийся экземпляр. Баба, которая требует от тебя подвигов, – не твоя баба. Не подходит она для жизни, если мужик вообще жить собирается, а не мечтает хоть где-нибудь этак пафосно загнуться, лишь бы на работу каждый день не ходить. Свою бабу всегда можно опознать по тому, что она ценит тебя за способность жить, а не умирать, пусть даже героически. В каких бы соплях ты к ней ни приполз из переделки, а она тебя любого примет. Конечно, пендюлей надаёт обязательно, что ты опять куда-то влез, силёнок не рассчитав, но это для твоей же пользы. Главное, не злоупотреблять этим. Если женское терпение лопается, это не шкив – не заменишь. Есть такие бешенные кобели, которые бабу своей грёбанной смелостью и отвагой затрахать могут. Испытанный способ заинтересовать барышню, когда на дурака совсем никто не клюёт: втянуть её в опасность, а потом «спасти». Героически, разумеется. Если женщина – дура, она в такого может влюбиться, и есть риск, что когда-нибудь он её конкретно подставит под удар. Женщина не должна такое позволять, женщину беречь надо, а не выставлять себя героем на фоне её слабости. Женщина в мужском мире окружена всякими механизмами, техникой, машинами, в которых она не разбирается, поэтому здесь такое поле деятельности для героев, у которых проблемы по женской части, что пора конкурсы по идиотизму проводить. Нормальный мужик никогда женщину за это не гнобит, но дурак не упустит возможности «подвиг свершить». Могут бабу и с парашютом сбросить, и даже без. Или автомобиль разогнать, чтобы вихлять начал, а потом героически выводить из заноса. Если не выведет, всегда есть оправдание: «Всё из-за бабы. Я ж всё ради неё». Она визжит от страха, он кайфует – по-другому не умеет с женщиной радость получать. Если оба разобьются, то не так уж и плохо: не родят ещё новых идиотов.

– Сейчас многие женщины сами за руль садятся.

– Видимо, устали ездить с такими «героями». Как бы мужик за баранкой ни выделывался, а женщина только усмехнётся: «Ну-ну, этот наивняк думает, что им управлять легче. На мужике ездить и знание правил не поможет, тут права на халяву не купишь. Сцепление у него барахлит, тормозов вообще нет, руль как ни крути, а его постоянно налево заносит. А уж бензина жрёт – не передать, сколько. Хотя постоянно и бубнит: мне много не надо».

– Ха-ха-ха! Кстати, многие мужчины становятся беспомощными, когда попадают в царство женских механизмов. Если попросить фен выключить или кофеварку включить, то катастрофа будет. А уж швейной машинки как боятся – не передать.

– Потому что в основе так называемой смелости всегда лежит знание. Боится тот, кто не знает, что и как надо делать. Научился, и бояться уже как бы нечего. Врач, который много лет отработал в медицине катастроф, уже не пугается вида страшных ран и травм, потому что знает, что надо делать, как эти раны обрабатывать. Знаете, есть иллюзионисты, а есть шарлатаны. Первые показывают фокусы, но открыто признаются, что в их основе лежит только ловкость рук, многолетние тренировки и знание свойств материалов, секретов, которые они не разглашают, потому что зарабатывают ими на жизнь. Вторые точно так же показывают какие-то трюки, но объявляют их «чудесами», себя, любимого, провозглашают неким избранным и «посвящённым», который оптом постиг все тайны мироздания, но он их не разглашает, потому что другие этого не достойны, чакры себе не прочистили, в астрал не вышли. Сказать проще, мордой не вышли. Точно так же зарабатывает фокусами на жизнь, но не признаётся, что здесь кроме ловкости рук и игры на человеческой глупости ничего нет. И вот первый – хороший профессионал, который грамотно делает своё дело и не скрывает, что этому может научиться каждый. Второй тоже неплохо со своим делом справляется, но тяготеет к восхищению собой, ревнует к успеху других, которые могут обскакать его по части чудес. И вот герои в каком-то смысле похожи на шарлатанов. Они знают какие-то профессиональные секреты, как надо воевать или спасать людей, как бороться с огнём или управляться с какой-то техникой, но выдают это как свою личную заслугу. Хотя когда-то они были ничего не умеющими щенками, которых гоняли старшие волки по полной выкладке, не обращая внимание на их повизгивание и поджатый мокрый хвост.

– Вы так не любите героев?

– Я бы всех этих героев не награждал, а расстреливал. Что они делают? Они развращают подвигами бездарных командиров, которые умеют только пузом и тройным подбородком трясти, а не грамотно разрабатывать военные операции. Армейское начальство у нас очень развращено этим, оно знает, что солдат всегда выкрутиться, огневую точку своим телом прикроет, в какое бы пекло ни засовывали, каким бы голодом и холодом ни морили. Убрать этих спившихся идиотов из армии, и не надо будет никаких подвигов совершать. Вам, может быть, трудно в это поверить, но в военном деле все успешные операции совершаются очень тихо и грамотно. Иногда совсем без стрельбы, но это вообще ювелирная работа. Я на Кавказе видел чеченского подростка, который два раза ножом махнул и двоим взрослым мужикам горло перерезал, ещё одного тяжело ранил. И главное, тихо так, легко, совсем без напряжения! Умеют же воевать, заразы. Он ещё меня должен был ножом задеть, но я увернулся. Ох, как он удивился! Так и смотрели друг на друга: я с интересом, как он это делает, он в недоумении, почему я жив остался. Как будто у него первый раз такая осечка вышла. Тоненький белокурый ангел с пёрышком. Махнул пёрышком, и мы, двухметровые дубины, вооружённые до зубов, не знаем, что с ним делать!

– Белокурый? Чеченец?

– И глаза голубые.

– Они же все… тёмные.

– Я, пожалуй, даже темнее буду. А чеченцы в основном русые или шатены, много синеглазых.

– У Вас глаза почти чёрные… Или карие, я не пойму?

– Мне жена говорит, что у меня глаза оранжевые.

– Разве такие бывают?

– Не бывают. Но она так сказала, мне понравилось.

– И что вы сделали с этим чеченским ребёнком? Убили?

– Зачем? Подружились.

– Он же убил ваших сослуживцев…

– Вот я и захотел, чтобы он показал, как так ловко это делает. Никогда такого не видел. Старший брат моей матери на фронт попал в начале войны, когда винтовки не всем выдавали, а только каждому пятому или даже восьмому. И спасло, что оказался у них в части кавказец, который учил с ножом обращаться. Так здорово рубился, что и ствол не нужен был. Дядьку моего научил, он потом мне кой-какие приёмы показывал, позже другие учителя были. Но тут – прям, виртуозное что-то! Так мне интересно стало, что приказал я его семью в заложники взять. А иначе его никак не поймать. Вёрткий, как комар! Нож у него не выбить в принципе, словно это продолжение руки. Кажется, вот прихлопнешь сейчас, а он – вжик, и нет его. От семьи у него остались мать и две сестры-школьницы. Были ещё старшие сёстры, но их боевики с собой угнали, скорее всего убили, старшие братья тоже где-то в горах сгинули. Как узнал, что его баб тронули, сразу явился. Пятнадцать лет, а он уже себя главой семьи чувствует, за своих как лев готов сражаться! За своих только, за чужих – нет. Русские дуры млеют от этих джигитов, но на них там смотрят, как на легкодоступных, потому что они на любви помешаны, а там женщине нельзя такой быть. Там на первом месте – благополучие рода, корни, семья, умение жить и ладить именно со своими. Вот этим они от нас кардинально отличаются. Наш мужик сказал бы: баба с возу – кобыле лехше. Наш бы своих баб ещё и обвинил: типа, сами спровоцировали, курицы, не надо было перед врагом жопой вертеть, так что терпите, авось обойдётся. А этот глазами сверкает, пружинящей походкой круги нарезает, как перед прыжком. И не боится, сволочь, ни фига! Вот как они их так воспитывают? Наши до пятидесяти лет взрослеть не хотят, всё бабам плачутся: «Поплёбывала бы ты с моё музиком побыть! Ох, как тлудно». А этот прям кайфует, что мужиком родился. И всё-то он может, и так спокойно в этом уверен! Ну, думаю, не выдаст он мне мастерства своего. И вдруг вспомнил, что давно где-то читал, как Александр Второй с Шамилем воевал. А до этого ещё папаша его, Николай Павлович, с ними несколько лет бился, да без толку – они всю жизнь могут воевать и не устают от этого. Заключит с ними мир, а они опять нападают, нарушают всякие договорённости. Русские в недоумении, а чего недоумевать, если тебя режут? Тут не на недоумение надо силы тратить, а выяснить психологию противника. И вот Александр понял, что любят они лесть. Но не грубую, типа «о, пацан, ты реально крут» – такой примитив там не сработает. А надо что-то утончённое, почти незаметное, чтобы почти правда была. Предложил им русский царь возглавить свою охрану. Мол, где ж я ещё таких доблестных воинов найду – лучших во всём мире просто не существует. Собственно, правду и сказал. И всё. И конец войне. А все эти «как же им не стыдно, они же нам обещали, они же вот перемирие подписали» – не работают там слова и обещания.