Бремя империи - Александр Афанасьев

Когда идешь по разгромленной улице мятежного города – это воспринимается намного острее. Это как будто ты вошел в бассейн, а там кроме тебя еще парочка акул. И вот ты плывешь и думаешь про себя: интересно, а вон та акула, она когда завтракала? А если тот, кто все это устроил, решит поразвлечься и выльет в воду ведро кровавых ошметков с бойни? Просто так, потому что скучно стало.

Улица – не знаю даже названия, одна из улиц, не большая и не маленькая, средняя. Вон там, у еще не сгоревших лавок орудуют мародеры. Вон там, на повороте, стоит какой-то грузовик с выбитыми стеклами кабины, и с него что-то раздают – понятно что, оружие. Вон навстречу нам идет группа боевиков – небрежно заброшенные на плечо ремни автоматов, у одного в руках какой-то сверток, еще у одного – почему-то в руках сабля. Глаза в прорези масок – как дульные срезы стволов, они беспощадны и бездонны, как будто сам сатана взирает на нас. Но мы – свои, мы – одни из них.

Стреляют слева – там стадион и здание министерства. Полномасштабную разведку вокруг него я не проводил, местность не изучал, но знаю. Дорога, стадион, и прямо к нему примыкает здание министерства. Если наши заняли стадион – это хорошо. Там можно держать оборону, причем очень долго. Стадион от домов, которые могут послужить прибежищем для снайперов и гранатометчиков, отделяет около четырехсот метров – потому что около стадиона расположены стоянки для автомобилей. Достаточно для того, чтобы держать террористов на расстоянии. Если же стадион в руках боевиков, то все – с него можно даже гранату до окон министерства добросить. Судя по тому, что стрельба вовсю идет, стадион все-таки наш.

Надо пробираться туда. Скверно то, что нет ножа, он бы сейчас пригодился как бесшумное оружие. О глушителе и не говорю.

Ни слова не говоря, сворачиваю в проулок. До позиций боевиков лучше вообще добираться дворами и проулками, осторожно и будучи постоянно наготове. Пуля – она, знаете ли, дура…

Сворачиваю в подъезд ближайшего дома – в первый. Обычно в первом или последнем подъезде делают люк на крышу. Осмотреться надо, может, даже удастся по крышам пройти.

Дверь в подъезд – стальная, надежная – конечно же, выбита. Первый этаж. Второй…

Видимо, все-таки какие-то опознавательные знаки у боевиков есть, а может, американский автомат привлек их внимание. На площадке между третьим и четвертым этажом стояли трое, один из них курил, а двое просто стояли. Та же одежда, что и у нас, лица замотаны клетчатыми арабскими платками. И один из них, увидев меня, видимо, сильно удивился – не испугался, а именно удивился. И задал вопрос…

– What’s happened?

– Nothing special, I’m…

Дистанция для удара была уже достаточной, и я, не договорив, ударил – коленом в пах, со всей силы, всем телом подаваясь вперед. Запрещенный в спорте прием, за него сразу дисквалификация, но на войне запрещенных приемов и неспортивного поведения не бывает, так нас наставлял инструктор по РБ. Делайте все, чтобы победить.

Под моим коленом что-то лопнуло, британец даже не завизжал, заскулил на высокой, пронзительной ноте. Продолжая движение и пользуясь элементом внезапности, я выбросил левую руку с растопыренными пальцами в глаза повернувшемуся ко мне второму. Мизинец ткнулся во что-то горячее, мокрое, поддающееся под пальцами – и дикий вой ударил по ушам.

Двое…

Третий успел – понимая, что не успеет ни с автоматом, ни с пистолетом, он выбросил вперед руку с мгновенно выхваченным клинком, ударил широким, маховым движением. Но расстояние между нами уже было слишком маленьким, первым же шагом я сократил его до критического и подставил под удар предплечье – ставить блок было некогда. Третьего же я ударил со всей силы в горло, сжатым до боли в пальцах кулаком, целясь в адамово яблоко. Снова попал – захрипев, британец начал оседать по стене, выпучив глаза. Сломана гортань, скорее всего и трахея повреждена – с этим не живут, умрет от удушья через минуту.

Развернулся – один из британцев согнулся в болевом шоке, схватившись руками за лицо, между пальцев сочилось что-то черное. Ножа, чтобы добить, у меня не было, поэтому я просто подбил под колени, свалив на землю. Примерился, наклонился, взял голову в захват – и со всей силы крутанул ее, как большой, тяжелый штурвал парусного корабля. Что-то хрустнуло, британец обмяк. Спустился на пару ступенек вниз, так же добил и третьего…

Б-р-р-р-у-у-а-а-а-а-а-а-а-а…

Ротмистра вывернуло там же, где он стоял, – на площадке третьего этажа, он согнулся, выхаркивая из желудка свой не переваренный до конца обед. Он даже не смог прикрыть меня, он не добил третьего – хотя тот свалился почти что к его ногам. Он просто в ужасе смотрел на то, что происходило, – и не выдержал.

А все-таки удачно сделал. Шесть секунд – и трое мертвы, голыми руками, без ножа, без удавки…

Не обращая внимания на избавляющегося от съеденного ранее Голощекова, я принялся обыскивать тех, кого убил. Конечно, еще надо было ножевым заняться, но там – пустяк, царапина. Трофеи – просто прекрасные трофеи. У двоих – те же самые «MASADA», только у одного еще и с цевьем под наш стандарт и подствольным гранатометом «ГП-30» нашего образца. И гранаты тоже имеются – шесть штук, еще четыре пустых подсумка на разгрузке. Да и сама разгрузка – тоже трофей ценный. В ней – восемь обойм к автомату, еще один пистолет, тоже «кольт», нож, рация. Бронежилет опять-таки имеется. Великолепно.

У второго – германская полуавтоматическая винтовка «эрма» калибра 7,92 с двадцатидюймовым стволом, с ПБС и приличной германской же оптикой. И ночник имеется к этой винтовке, вон в отдельном кармашке разгрузки лежит. Тоже гранаты, нож, пистолет, бронежилет легкий и удобный. Пистолет мне уже лишний, и так два, а вот обоймы заберем, они лишние никак не будут.

Ну? Что я говорил? Разживемся трофеями – вот и разжились! Теперь бы еще напарником нормальным где разжиться – да видать, не судьба.

Закончив обшаривать трупы, повесил автомат с подствольником на спину, застегнул застежки моей новой разгрузки. Спустился на пролет вниз, к избавившемуся от своего обеда ротмистру. Его лицо мертвенно-бледным пятном выделялось в темноте парадного…

– Все просек?

– Да… Так точно…

– Не слышу!

– Так точно, – более уверенно и твердо ответил он.

– Или мы, или они, третьего не дано! Не поймешь это – до утра не доживешь.

Я протянул ему набитую магазинами разгрузку, снятую с одного из трупов, еще один автомат, бронежилет…

– Надевай это! Второй автомат себе за спину повесишь, на всякий случай. И помоги – надо тут убраться.

То, что произошло дальше, рассказывать даже не хочется. Но надо. А то есть люди, которые считают, что мы, русские, – дикари. А британцы – вот те настоящие джентльмены и в жизни не совершат дурного поступка. Так слушайте же…

Эти трое вышли из квартиры на четвертом этаже – дверь в квартиру была выбита. Туда я и решил перетаскать трупы – просто чтобы не валялись на лестнице, чтобы на них не сразу наткнулись. Подхватив первого – я за руки, ротмистр за ноги, – мы потащили его наверх. На площадке четвертого этажа я опустил его на бетон площадки, достал пистолет – все-таки в незачищенную квартиру спиной вперед и с обеими занятыми руками лучше не заходить. Прислушался – ничего. Держа пистолет наготове, я шагнул в темную просторную прихожую. Прихожая как прихожая – какие-то шкафчики для одежды, картина на стене, пахнет то ли духами, то ли очень хорошим и дорогим освежителем воздуха. Кухня, уборная – никого. Гостиная…