Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo

Африки. Но вождь зулусов был сам себе на уме: во время апартеида он придерживался противоположных взглядов на санкции и вооруженную борьбу, а теперь боролся за урегулирование после апартеида, в котором использовалась крайняя форма федерализма - такая, которая предоставила бы Квазулу виртуальную автономию и обеспечила бы ему региональную власть. АНК считал Бутелези в лучшем случае непримиримым, а в худшем - прихлебателем родины. Вскоре поползли слухи о том, что зловещая "третья сила", состоящая из сотрудников органов государственной безопасности, помогает МФП разжигать насилие против сторонников АНК. Конфликт, бушевавший между Инкатхой и АНК, превратил зеленые холмы Квазулу-Натал (и общежития для мигрантов Трансвааля) в кровавые поля для убийств. Несмотря на первые предложения Бутелези, они с Мадибой встретились лишь спустя почти год после освобождения Манделы.

Бутелези чувствовал себя оскорбленным и униженным. Он стал отчужденным от переговорного процесса. Бутелези считал, что его намеренно отодвигают на второй план, что многопартийные переговоры - это фасад для двусторонних переговоров между де Клерком и Манделой, а так называемая Кхоса Ностра не уважает зулусское королевство. Его недовольство росло. Подстрекаемый жестко настроенными белыми советниками, Бутелези прибег к актам жестокости. Он вышел из МПНП, пригрозил гражданской войной, если Квазулу будет принята неприемлемая конституция, и объединился с пестрой командой ультраправых группировок, в которую входила сепаратистская головная организация "Африканер Фолксфронт", возглавляемая генералом Констандом Вильджоном. Оппенгеймер считал, что с Бутелези плохо обращались во время переходного периода, хотя и признал в интервью, что лидер МФП был "колючим парнем".⁴² Он помнил о способности Бутелези расстроить корзину с яблоками, и этот факт стал очевидным для наблюдателей, когда 28 марта 1994 года МФП, вооружившись традиционным оружием, направилась на Шелл-Хаус, что привело к кровопролитию и гибели 53 демонстрантов. Еще до этой бойни ХФО передал Манделе свои опасения по поводу растущей воинственности Бутелези. Когда в середине апреля два международных посредника - лорд Каррингтон, бывший министр иностранных дел Великобритании, и Генри Киссинджер - прилетели в Южную Африку в попытке выйти из политического тупика и добиться участия МФП в выборах, Оппенгеймер спокойно оказал им поддержку. Но их усилия не увенчались успехом. Бутелези потребовал отложить выборы - невыполнимое требование, так как дата была назначена, - и после нескольких дней бешеного, но бесплодного маневрирования Киссинджер вернулся домой, удрученный невыполнением своей "катастрофической миссии".⁴³

Челночная дипломатия продолжилась благодаря флоту частных самолетов Англо без опознавательных знаков. "Введите маленького, застенчивого, плохо слышащего 86-летнего пенсионера, выздоравливающего после пневмонии, который предпочитает проводить свои дни, делая ставки на лошадей, играя со своими уиппетами и окружая себя антиквариатом XIX века", - восторженно объявила американская газета USA Today под гиперболическим заголовком: "Тайный борец за свободу Южной Африки".⁴⁴ "Спустя несколько часов Мандела и Бутелези улыбаются, обнимаются и провозглашают начало новой Южной Африки. Детали сделки остаются неясными... но кризис был исчерпан". HFO, по мнению издания, спасла положение. Для пущей убедительности издание процитировало некоего Джозефа Хлонгване, лидера общины из поселка Кроссроадс в Кейптауне. Хлонгване похвалил Оппенгеймера: "Он - божий дар черному человеку... Его кожа может быть белой, но он - один из нас". Политолог из Университета Южной Калифорнии профессор Дэвид Уэлш признал влияние HFO: "Когда Гарри Оппенгеймер говорит, вся страна слушает". Оппенгеймер действительно сыграл свою роль за кулисами, но решающее вмешательство, как впоследствии объяснил Уэлш, было совершено грузным кенийским теологом, давним другом Бутелези Вашингтоном Окуму. Он прибыл вместе с командой Киссинджера-Каррингтона, но не уехал с ними. Окуму был deus ex machina, который убедил Бутелези принять участие в выборах за шесть дней до голосования, сыграв на его тщеславии и прагматических инстинктах.⁴⁵ Лидер МФП не хотел бы оказаться на исторической свалке, тактично предположил Окуму, и чтобы его запомнили как озлобленного спойлера.

Преддверие апрельских выборов прошло в дымке драматизма, ужаса и бреда. Политическое насилие не прекращалось: в марте, когда предвыборная кампания была в самом разгаре, в среднем в день погибало 17 человек. Тем временем взрывы бомб, организованные неофашистским Движением сопротивления африканеров (Afrikaner Weerstandsbeweging), потрясли несколько городов. Но они не смогли удержать миллионы избирателей от похода на избирательные участки. В день голосования южноафриканцы всех мастей - богатые и бедные, черные и белые - стояли в нескончаемых очередях по открытым полям и дорогам, терпеливо ожидая возможности воспользоваться своими правами равноправных граждан. Атмосфера была ликующей.

Зажатая между АНК и НП, ДП понимала, что ее лучшие надежды связаны с Западным Кейпом, куда и были направлены силы и сравнительно скудные ресурсы партии. ДП пыталась проложить центристский курс, примером чему может служить реклама, в которой логотип партии располагался в центре страницы, а текст слева предупреждал: "Если левые придут, не будет ничего правого", а текст справа: "Если правые придут, не будет ничего левого"⁴⁶ Но дело было в том, что в переходный период националисты-сороки НП украли многие лучшие идеи либералов. Они набросились на тщательно культивируемую ДП золотую середину и свили там гнездо. Тысячи белых избирателей, которые на выборах 1987 года поддержали прогов - избирателей, от которых вполне можно было ожидать поддержки ДП, - теперь сделали свой выбор в пользу НП. Они считали, что таким образом смогут максимально усилить противодействие будущей гегемонии АНК. Некоторые левые избиратели ДП поддержали партию на провинциальных выборах, но по сентиментальным причинам отдали свой национальный голос "Манделе"⁴⁷ Для Оппенгеймера голосование за НП, партию, которая придумала апартеид (и использовала против него ругательство "Хоггенхаймер"), было немыслимо. Как и Зак де Бир, он так и не смог избавиться от отвращения к натовцам. Волшебная пыль, обильно посыпанная Манделой, также не ослепила Оппенгеймера в отношении мягкого подбрюшья АНК. Он с гордостью заявил, что отдал свой голос за ДП. Как он объяснил одному репортеру, исторически АНК прибегал к "большому количеству насилия", что его отталкивало, и, кроме того, ему "не нравился" "союз АНК с коммунистической партией".⁴⁸

Выборы 1994 года были не более чем этнической переписью. Голосование проходило в основном по расовому признаку. Подавляющее большинство африканцев поддержали своих освободителей, партию Ухуру, и дали АНК подавляющий национальный мандат в 62,7 %. НП уверенно предсказывала, что получит более трети всех поданных голосов, но в итоге ей пришлось довольствоваться удручающими 20,8 %. Тем не менее, более 60 % цветных и индийских избирателей поддержали НП, что (в случае с цветным электоратом) позволило ей получить утешительный приз - власть в Западном Кейпе. В основном белые обратились к партии де Клерка как к тихой гавани в буре нерасовой демократии, что обеспечило НП второе место на национальном уровне. Однако голоса белых были