Сражение за Тулу - Александр Лепехин

Трофеи сволокли к крыльцу крайней избы. Булахов со старшиной Бессмертным, сержантом Осетровым, Абишевым и пятым бойцом, фамилия которого не удержалась в памяти, отбили Лёвшино, хотя в деревне было не менее сотни солдат.

Когда немцы убедились, что наших – всего горстка, они открыли сильный минометный огонь, осветили Лёвшино ракетами

Позже всех выбрался из деревни Абишев. Ему пришлось спрятаться в соломе, а отступая, он броском гранаты уничтожил двух немецких наблюдателей с ручным пулеметом.

На рассвете Булахов подсчитал трофеи: два станковых пулемета, полтора десятка автоматов и двадцать две тысячи патронов к ним…

– Все в порядке! – доложил Булахов майору Чижову, командиру 830-го полка 238-й стрелковой дивизии…

Булахов с боевыми друзьями Осетровым и Абишевым первыми входили в разрушенный город Юхнов. Той же зимой в 5-й армии приобрел известность подвиг батальона старшего лейтенанта Булахова. На реке Жиздре Булахов уже командовал гвардейским полком. Когда его артиллеристы подбили первый «тигр», Булахов сказал, вылезая после осмотра из танка:

– Не так страшен «тигр», как его малюют. Все в порядке!

97-й полк 31-й гвардейской дивизии прославился при прорыве севернее Орши через болота Осинстроя. Во время операции «Багратион» полк освобождал Белоруссию, Литву: форсировал Неман у города Алитус, вышел на границу с Восточной Пруссией у пограничного знака 131, вел кровопролитные бои за Гольдап, на берегу залива Фриш-Гаф, и, наконец, штурмовал Кенигсберг. Полк Героя Советского Союза гвардии подполковника Алексея Анисимовича Булахова находился на направлении главного удара и пленил 17 тысяч гитлеровцев из крепостного гарнизона. Булахов долго хранил расписки, выданные в тылах армии за пленных, сданных его полком.

Четырежды ранен, трижды контужен и все же не расстался со своим любимым присловьем: «Все в порядке!»

В дивизии была популярна песня о булаховцах композитора Константина Листова на слова политрука Василия Ванюшина:

ЧЕТНАЯ СТОРОНА УЛИЦЫ

Батальон капитана Реваза Габараева вел упорные бои на улице Шевченко. В нескольких домах на четной стороне улицы – под одной крышей, но на разных этажах – находились и фашисты и наши. Дело доходило до рукопашной в подвалах, на лестницах, на чердаках Габараев отбил восемь домов, но положение осложнилось после того, как немцы двинули на улицу Шевченко два танка

Вот тогда Габараев вспомнил о противотанковом ружье Симонова, присланном накануне оружейниками. Письменную инструкцию на заводе не отпечатали, а может, еще и не сочинили, ружье в батальоне видели впервые, но успели провести накоротке занятия. Единственное противотанковое ружье послужило наглядным пособием. Ружье-то посолиднее, чем дегтяревское! Пять зарядов у него, скорострельное. И носильщикам удобнее – можно разобрать на две части…

Танк приближался, ведя огонь. Момент был критический, и комбат Габараев сам взялся за ружье. Он занял позицию на третьем этаже дома, связной батальона Евгений Пичужкин исполнял обязанности второго номера.

Со второго выстрела Габараев попал в гусеницу танка.

– Готов! – закричал от радости Пичужкин, увидев, что танк дернулся и сбавил скорость.

– Барса еще не убили, уже продаешь его шкуру, – усмехнулся Габараев, не отрываясь от прицела

Лишь после следующих выстрелов танк остановился

Бронебойщики напряженно следили за попаданиями – вспыхивало ярко-оранжевое пламя, показывался дымок.

Габараев заторопился через улицу к пулеметчикам – указать новые цели, а Пичужкину обещал прислать подмогу. Но вскоре подступы к дому оказались под огнем, туда не пробраться, Пичужкин остался в одиночестве

В конце улицы показался второй танк, шел на помощь первому

Пичужкин открыл огонь, когда танк приблизился метров на двести. Ружье положил стволом на подоконник, сам улегся на полу. Правое плечо из-за сильной отдачи при стрельбе нестерпимо болело. Или вывихнул руку?

Поразить цель никак не удавалось.

Танкисты заметили огневую точку в окне, выпустили несколько снарядов, но не попали и долго строчили по окнам из пулемета.

Пичужкин расчетливо и хитро менял позицию. Сделает выстрел, побаюкает больное плечо и – к другому окну, в другую квартиру, на другой этаж.

Габараев, лежа за пулеметом, наблюдал за поединком с чердака дома на нечетной стороне улицы. Смотрел и удивлялся: как Пичужкин один управляется с тяжелым ружьем да еще таскает сумку с патронами?

– Когда ружье охотника хорошо стреляет, у нас в Осетии хвалят его глаза и руки, – сказал Габараев пулеметчикам.

Пичужкин все-таки подбил второй танк и сделал это ко времени: гитлеровцы уже взяли на буксир неподвижный танк.

Пичужкин целился, как учил Габараев, в гусеницы Фашисты с опозданием поставили дымовую завесу, и потому Пичужкин мог вести прицельный огонь…

Назавтра в батальон Габараева доставили еще несколько противотанковых ружей, их сокращенно называли ПТР. Эти ружья наловчились собирать на тульском заводе из запасных частей. Или ружья были с заводским изъяном, или свежеиспеченные пэтээровцы не приспособились – ружья то и дело отправляли на ремонт к оружейникам 437-го полка 154-й стрелковой дивизии. Оружейники довольны: значит, бронебойщики все чаще останавливают танки Гудериана.

Ноябрь, 1941

ЛЕВША НА ПЕРЕДОВОЙ

В мастерскую оружие приносят холодным, но оно опалено дыханием боя – пороховая копоть, горелая краска, окалина, царапины, вмятины.

Полчаса назад притащили разбитый миномет, и оружейники собрались в «операционной» – хвойном шалаше, спрятанном в овражке. Мастера склоняются над минометом, как хирурги над тяжелораненым. Можно ли возвратить миномет к жизни? Что решит «консилиум»?

Воентехник Костиков с помощниками принимается за ремонт: нужно заменить в миномете раздробленные перебитые суставы. А кто лучше может отремонтировать оружие, нежели мастер, который сам его изготовил? Вот она, марка родного завода!

Завод эвакуировали, станки увезли, с ними уехали в тыл оружейники, но в опустевшие цехи пришли пенсионеры, подростки и пустили в ход те станки времен царя Гороха, которые не тронули с места – куда их, немощных.

Когда полк воевал в поселке Рогожинском, на окраине Тулы, и позже, когда ушел на запад, чуть ли не ежедневно из заводских ворот выезжали полуторки, доверху груженные новехонькими винтовками. На заводе мастерили также ручные пулеметы Дегтярева, «максимы», противотанковые ружья.

В один из дней тульской осады оружейники передали командиру рабочего полка Горшкову и комиссару Агееву собранный ими полковой миномет. К стволу прикрепили стальную пластинку: «Тула. Миномет № 1». Первая огневая позиция миномета находилась неподалеку от завода Первым командиром расчета стал Дмитрий Никитич Орлов, нормировщик.