Иные песни - Яцек Дукай

А если бы что-то и сохранилось — не пан Бербелек — осколок, отражение, тень — тогда уже, как Антон, поищет мелкого покоя и маленького счастья, медлительных мечтаний и мягких, деликатных чувств — словно снежинка, охлаждающая распаленную кожу — снежинка, Лилеи, кажется, так ее звали — прикосновение и любовь Ангелины, это он будет в состоянии выдержать — он, кто угодно. Если вообще хоть что-то останется.

Черная капля падает на пергамент.

Все будет хорошо. Но если бы что-то случилось, так распорядился эстлос Иероним Бербелек-из-Острога, называемый Кратистоубийцей:

Исполнителем завещания во всех отношениях должен стать эстлос Кристофф Ньюте. Что касается моих земных и лунных владений, денег, драгоценностей, движимого и недвижимого имущества, а так же паев в торговых предприятиях: моей единственной дочери, эстле Алитее Моншебе в девичестве Латек, поскольку она не унаследует ничего более…

В тот день, когда она прибыла в Воденбург, на город пал первый снег, и улицы были полны холодной грязи; животные и повозки обляпывали пешеходов плотной мазью. Женщина, представившаяся на Третьем Постоялом Дворе Скелли эстле Юно ной фон Ферстек, прибыла одетой уже по-зимнему: кожаные шаль вары, нордлинговая куртка, соболиная шуба с обширным капюшоном. Женщина приказала внести весь багаж в свои комнаты, но сама туда и не заглянула. Наняла дрожки и приказала отвезти ее к дому Кратистоубийцы. Платила британскими денарами. В повозке, сбросив капюшон (волосы у нее были белее снега), нервно курила никотину.

Она удивилась, когда возница свернул к порту, но молчала. Остановились на старой каменной террасе над перегрузочной площадкой, в тени массивного бакхауза. Женщина вынула из рукава письмо, замкнутое гербовой сургучной печатью, и приказала вознице доставить его Кратистоубийце. Понятное дело, тот не был в состоянии выполнить ее указания, но передал документ одному из хоррорных, которые открыли в ответ на стук в высокие ворота бакхауза. Женщина осталась в дорожке; не говоря ни слова, она курила.

Закончила одну никотину, начала следующую, затем — еще одну, и еще; вновь повалил снег, пришлось доплатить вознице, сидевшему на козлах, завернувшись в заплатанный капот. Женщина снова надела капюшон, теперь двигались только ее руки в перчатках из оленьей кожи. По берегу гонялись друг за другом дети, бросаясь снежками и выкрикивая вульгарные стишата о Кратистоубийце, Чернокнижнике и Лунной Ведьме. Пробило полдень, с воденбургских минаретов разнесся азан, призыв к молитве для почитателей Мухаммада. Женщина ждала.

Только после седьмой выкуренной ею никотианы в боковых дверях бакхауза появился пожилой слуга воденбургской морфы. Хоррорный с жарлачом в руках пропустил его и встал на пороге. Старик подошел к дорожке.

— Эстлос просит.

Выбросив окурок в снег, женщина пошла за слугой, отправив повозку коротким жестом руки в перчатке.

Они вошли в бакхауз. Старик сразу же провел ее на лестницу. Склады зияли пустотой, в одном только боковом помещении заметила нескольких хоррорных без оружия, те оглянулись на нее, когда проходила мимо.

На втором этаже было немного теплее; она отбросила капюшон, расшнуровала шубу. Здесь стоял запах каких-то африканских благовоний. В главном коридоре высились кучи упаковок, ящиков, сундуков. Доулосы развешивали по стенам московские гобелены.

Старик постучал и вошел в дверь в конце коридора; перед этой дверью тоже стоял хоррорный. Какое-то время они молча приглядывались дуг к другу: солдат лака демонской морфы и беловолосая эстле. На графитовом нагруднике у солдата был выгравирован Ахилл, готовящийся метнуть копье.

Слуга открыл дверь.

— Проходи, эстле.

Та вошла.

Кратистоубийца стоял за покрытым бумагами столом, обернувшись к открытому на снег, порт и море окну и перелистывал толстую книгу, которую держал в левой руке.

На момент он поднял взгляд.

— Порте.

Старик поклонился и вышел, осторожно закрывая за собой дверь.

Женщина сняла шубу, бросила ее на софу, стащила перчатки, бросила их сверху на мех. Оглядевшись по комнате, пожала плечами и присела тут же. Закинула ногу на ногу, сцепила пальцы на колене.

— Что читаешь?

— Древний астрологический бред, — буркнул Бербелек в ответ. — Чего только люди не выдумают… Аристарх Самосский, Селевкос, даже Пифагор — утверждали, будто бы все планеты вращаются вокруг Солнца — можешь себе представить? — в том числе и Земля. Хотя, кое-какие вещи могут и пригодиться. Надо проверить трактат Архимеда «О подсчете песка», там он вычислял диаметр сферы постоянных звезд, но, похоже, ошибся на несколько порядков. В свою очередь, теория эпициклов Аполлония из Перга отчасти оказалась правильной, точно так же, как карты течений этхера Алквивиада из Геруи, так что…

— Где вы его похоронили?

— В Африке. В саванне, над Черепашьей Рекой. У меня есть карта, если…

— Чтоб ты вечно гнил в Шеоле.

— Зачем ты приехала?

— Сам знаешь.

Второй раз Бербелек поднял глаза от книги.

— До сих пор преследуют? Ладно, рекомендую тебя Неургу, возьмет тебя под свое крылышко, во дворец.

— Я была уверена, что благородный Кратистоубийца защитит меня, — процедила женщина.

— Ну да, у тебя талант использовать людей для собственных целей, отрицать не стану. И что ты там натворила?

— Все клевета.

— Мммм.

— Именно ты должен поверить мне, великий стратегос. Сколько человек ты уничтожил подобным образом своими секретными планами? Некоторые жертвы наверняка и сами поверили в свою вину. Но не я.

— Ясное дело. Ты — никогда.

Резким движением головы та отбросила волосы за спину.

— О, я виновата, конечно же — виновата. Что вообще отослала детей к тебе.

— Скажи это Алитее.

— Не бойся, я напишу ей; первое же, что сделаю.

— Почему же ты не поехала прямо в Александрию? Ипатия защитила бы тебя так же хорошо, если не лучше. А, ну да… ты же не уверена, не выкинет ли она тебя сразу же за городские ворота! Так что, вначале письмо. В письмах ты всегда была наиболее убедительной.

— Люди меняются, я не знаю ее нынешней Формы, — буркнула женщина в ответ. — Я — это одно, она — совершенно другое.

— Но во мне ты была уверена, так? — иронически усмехнулся Кратистоубийца.

В дверь постучали. Вовнутрь заглянул десятник Хоррора. Быстро обменялся с паном Бербелеком несколькими словами; затем низко поклонился и отступил в коридор.

Женщина встала, подошла к столу. Провела ладонью по столешнице, по картам и книгам, кончиками пальцев коснулась астролябии из ураноизы — светло-голубого вечного двигателя, обреченного на трагическую смерть… Кратистоубийца наблюдал за ней из-под опущенных век. Ближе она не подошла, он был выше нее больше, чем на пус.