Танец богов - Норма Бейшир
Шрифт:
Интервал:
Чувствуя, что Элизабет начинает уставать, он подвел её к скамейке под огромной развесистой ивой и осторожно усадил. Элизабет молча села и сразу уставилась в какую-то точку на горизонте. Александр взял её за руку и завел разговор, однако настроение у него уже начало портиться. Ничто, похоже, не помогало. Ему никак не удавалось пробиться сквозь её броню.
В следующую минуту, заметив неподалеку от ивы пестрые полевые цветы, Александр вспомнил: на одной из пленок. записанных Мередит, Том Райан рассказывал, что маленький Дэвид, гуляя с матерью по парку, часто срывал цветы и дарил ей. «Чаще всего это были самые обыкновенные ромашки, — говорил Том Мередит, — однако Элизабет они были дороже самых роскошных роз. Она помещала их в свою лучшую хрустальную вазу и не выбрасывала, пока они совсем не высыхали». Александр встал, отошел на несколько шагов, сорвал букетик цветов и, вернувшись, преподнес их Элизабет.
— Мама, это тебе, — ласково сказал он. — Надеюсь, они тебе понравятся. — Он вложил цветы в руку Элизабет и сам сомкнул её пальцы вокруг стеблей.
И вдруг в мозгу Элизабет мелькнуло и сразу исчезло видение — маленький мальчик дарит ей букетик свежесорванных одуванчиков. В уголке её глаза появилась и скатилась по щеке слезинка, однако Александр её не заметил. Безмерно огорченный отсутствием какой-либо реакции с её стороны, он сгорбился на скамье, обхватив голову руками.
— Мамочка! — еле слышно позвал он. — Что мне делать? Как мне быть? Как мне сделать так, чтобы ты меня услышала? Чтобы ты поняла — это я, твой сын! — Впервые за все время ему показалось, что, наверное, прав доктор Гудрон, и он только понапрасну теряет время.
И вдруг Александр почувствовал легкое прикосновение к затылку. Он с величайшей осторожностью, медленно повернул голову. Элизабет вытянула руку и легонько гладила его по волосам. При этом она смотрела на Александра в упор, хотя глаза её по-прежнему казались невидящими. Она по-прежнему не произносила ни звука. И все же это было начало. Хоть какой-то сдвиг. Александр осторожно взял её за руку.
— Мама? — прошептал он.
И тут Александр увидел, что на глаза её навернулись слезы. Не удержавшись, он привлек мать к себе и обнял.
— Ты меня услышала! — срывающимся голосом воскликнул он. — Ты меня узнала! Ты поняла, что я вернулся!
— В следующий раз, когда вы уведете мою пациентку из её комнаты, — строго начал доктор Гудрон, — я попросил бы вас хотя бы ставить меня в известность.
Александр метался по кабинету психиатру, словно тигр по клетке.
— Просто поверить не могу! — взволнованно говорил он, тщетно пытаясь сдержать гнев и разочарование. — Вы, по-моему, не слышали ни единого моего слова!
— Я вас слышал, — сварливо возразил доктор. — И я понимаю, что вы воодушевлены. Однако я не только психиатр, но и реалист мсье Киракис. Вот уже тридцать четыре года, как я наблюдаю за мадам Райан. И я знаю её куда лучше, чем когда-либо узнали бы её вы.
Александр резко развернулся и уставился на психиатра в упор. Его черные глаза яростно заполыхали.
— Что вы хотите этим сказать? — резко спросил он.
— Я хотел сказать, мсье, что если вы по-прежнему надеетесь на чудо, то вас ждет глубокое разочарование, — ответил доктор Гудрон. — Пока это не такой уж серьезный прорыв, как вам кажется.
— Но она меня узнала! Она слышала, что я ей сказал! — Голос
Александра звенел от волнения.
— Позвольте, мсье Киракис, я попробую кое-что объяснить вам — терпеливо промолвил доктор Гудрон. — Дело в том, что мадам Райан пребывает в кататоническом состоянии уже много лет. При этом заболевании мы до сих не знаем, насколько в её потревоженном мозгу сохраняется связь с внешним миром. Возможно, её нет вовсе. Возможно, напротив, она воспринимает все, однако предпочитает не реагировать. Способов судить об этом с определенной степенью достоверности у современной медицины пока нет. — Он замолчал, задумчиво сцепив пальцы рук.
— Но цветы, возможно, это послужило каким-то условным сигналом… — начал Александр.
— Возможно. — Доктор немного помолчал, потом продолжил: — В психиатрии, мсье, вообще нет невозможного.
— Так вы пытаетесь мне сказать, что все это пустяки, — не выдержал Александр. — Что обольщаться не стоит? — Голос его был преисполнен сомнения.
— Возможно. Дело в том, что подобный эпизод может больше никогда не повториться. Это не первый случай, когда пациент вроде мадам Райан реагирует на какой-то отдельный раздражитель, однако случай этот остается единичным, — закончил доктор Гудрон.
Александр остановился у окна, задумчиво глядя на живописное озеро, на берегу которого он ещё час назад сидел рядом с матерью.
— Странно все-таки, что единственный подобный эпизод случился с Элизабет за все эти годы именно после того, как я провел с ней столько времени, — медленно, тщательно взвешивая слова, произнес Александр.
Доктор Гудрон внимательно посмотрел на него.
— Да, это верно, — промолвил он. — Вы были необыкновенно терпеливы с ней, мсье Киракис. Лично меня поражает, что такой человек, как вы, способен тратить проявлять такой интерес к мадам Райан, которая не доводится вам ровным счетом ни кем. Она ведь абсолютно чужая вам.
Александр улыбнулся.
— «Такой человек, как я», — повторил он. — Господи, сколько раз мне это говорили!
— Простите, мсье, — смутился доктор Гудрон. — Я хотел только сказать…
Но Александр лишь отмахнулся.
— Не стоит, доктор, — небрежно сказал он. — К этому я давно привык.
— Вы должны понять, — взвешенно, с расстановкой, заговорил доктор. — Человеческий мозг устроен необычайно сложно. При сверхсильном стрессе или травме он чисто рефлекторно пытается защитить себя: порой он блокирует доступ только к неприятным воспоминаниям, но иногда сознание забивается в самый отдаленный угол, доступа в который нет вовсе. Тогда человек оказывается как бы полностью отрезанным от реальности. Так вот, в случае мадам Райан разрыв с окружающим миром был полный. Занимаясь ею вот уже столько лет, я убежден, что вывести её из кататонического состояния могло бы одно-единственное событие. Да и то — не обязательно. Но, к великому сожалению, надеяться на его свершение столь же бесполезно, как на второе пришествие Христа.
— Почему? — спросил Александр, по-прежнему не отрывая взгляда от озера.
— Потому что оно неосуществимо, — ответил доктор.
— А что это за событие? — спросил Александр, хотя уже заранее знал ответ.
— Воскресение из мертвых её ребенка, — с глубоким вздохом ответил доктор Гудрон.
— А вдруг её сын до сих пор жив? — предположил Александр.
Доктор Гудрон недоуменно посмотрел на него.
— Но, мсье, разве вам не известно, что её сын умер в 1953 году… — промолвил он.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!