Секрет опричника; Преступление в слободе - Борис Сударушкин

Прежде чем сесть в машину, он поднял голову, и взгляд его на мгновение остановился на моем лице.

Когда машина уехала, Окладин изумленно сказал мне:

– Кажется, арестованный вас узнал. Кто он такой?

– Можно от вас позвонить?

– Конечно, конечно, о чем речь! – заторопился Окладин, вынимая из кармана ключ.

Однако мне так и не удалось дозвониться до Марка – в его квартире никто не снимал трубку.

Ольга с матерью ушли на кухню и вскоре накрыли на стол, за которым продолжался разговор, начатый на улице. Но я слушал его краем уха – у меня не выходил из головы арест мужчины в дубленке. Кто он? Может, Андрей Крашилов, пропавший из Листвянска сразу после отъезда оттуда археолога Малова? Значит, он убил и Шошина? Но как ему удалось найти человека, скрывавшегося под чужой фамилией? Куда делось золото, которое хранилось у Шошина? Откуда оно взялось у бедного музейного сторожа?

На все эти вопросы мне мог дать ответ только Марк.

И тут в прихожей раздался телефонный звонок.

Ольга вышла из комнаты, сняла трубку и почти сразу вернулась назад.

– Тебя к телефону, – сказала она мне таким тоном, словно узнала про меня что-то неожиданное, не укладывающееся в сознании.

Гадая, кто мог найти меня здесь, в квартире Окладиных, я взял трубку. Ольга, как бы желая узнать, с кем я буду разговаривать, осталась в прихожей.

Все объяснилось, когда я услышал голос Марка:

– Привет. Звоню из дома напротив. Надо бы встретиться.

Только сейчас дошло до меня, чей «москвич» я видел во дворе дома Теминых.

– Приходи немедленно сюда!

– Это неудобно. Тебе известно, какие у меня отношения с Ольгой.

Я видел, Ольга мучительно старается угадать, что говорит Марк.

Не знаю, что на меня нашло, но я протянул ей трубку:

– Марк хочет поговорить с тобой. Приглашаю его зайти к вам, а он стесняется…

Чтобы не мешать их разговору, я вышел на лестничную площадку и закурил. Когда вернулся, Ольга прихорашивалась у зеркала.

– Можно дать совет? – не утерпел я. – Когда Марк придет, сделай вид, что никакой размолвки не было.

– Мамины артистические способности мне не передались, но я попробую. – И в глазах девушки промелькнула надежда.

Все получилось так, как я и предполагал. Встречать Марка в прихожую, тщательно прикрыв за собой дверь, вышла Ольга. Их не было около минуты, а когда они вошли в комнату, по их лицам я сразу понял, что Ольга послушалась моего совета и не жалеет об этом.

Девушка подвела Марка к матери. Внутренне я напрягся – как-то встретит его Любовь Александровна? Но на красивом лице ее, кроме доброжелательной улыбки, я не смог уловить ничего другого.

Усадив Марка за стол между собой и матерью, Ольга налила ему чашку кофе.

Я только еще подыскивал слова, которые помогли бы Марку скорее освоиться в этой ситуации, как Пташников сразу же включил его в общий разговор:

– Это замечательно, Марк Викторович, что вы появились в Ярославле именно сегодня, именно в этот вечер!

– А в чем дело?

– Как раз сегодня мы подводим итоги нашего следствия по делу об убийстве царевича Ивана. А без мнения квалифицированного криминалиста это вряд ли возможно…

Мне и самому давно хотелось рассказать Марку о нашей попытке расследовать преступление в Александровой слободе. И вот такая возможность представилась. Я подробно сообщил, что нам удалось выяснить, какие были выдвинуты версии и предположения, а потом обратился к нему как к человеку, знакомому с основами криминалистики – науки, изучающей методы раскрытия преступлений, – с вопросом: можно ли на основании полученных данных сделать какие-то конкретные выводы?

Ответ Марка разочаровал меня:

– Присутствие утром, в покоях царевича Бориса Годунова и его попытка остановить Грозного – вот, пожалуй, единственное, да и то слабое свидетельство в пользу того, что могла произойти не просто семейная сцена, а нечто другое, о чем остается только догадываться.

Соглашаясь с Марком, Окладин довольно кивнул, а Пташников сразу же сломя голову бросился в атаку:

– В пользу предумышленного убийства целый ряд доказательств, которые тоже необходимо принимать во внимание, чтобы разрешить эту загадку истории!

Марк заявил краеведу напрямую, без дипломатии:

– К сожалению, все они, на мой взгляд, малоубедительны и не внушают большого доверия. В них больше эмоций, чем логики.

– Совершенно правильное заключение, – охотно поддержал Марка Окладин. – Все эти доказательства вилами на воде писаны, хотя уважаемый Иван Алексеевич и пытается придать им документальную основательность.

Ольга молчала, но каждый раз, когда начинал говорить Марк, не спускала с него пристального взгляда, выражение которого нетрудно было понять каждому, кто хоть раз испытывал похожее чувство.

Невольно я позавидовал Марку и подумал, что если их отношения такими же темпами будут развиваться и дальше, то очень скоро мне придется гулять на свадьбе.

Любовь Александровна тоже заметила эти красноречивые взгляды и, видимо, только сейчас поняла, насколько все серьезно. Это заставило ее еще внимательней прислушиваться к каждому слову Марка, незаметно, но тщательно изучать его.

Речь опять зашла о только что просмотренном спектакле. Когда я выразил сомнение, что Грозный умер своей смертью, мне неожиданно возразил Марк:

– Это была естественная смерть! Здесь не может быть никаких сомнений.

– Но почему? – удивился я. – Чтобы утверждать такое, тоже нужны доказательства. Где они?

– Доказательствами располагает криминалистика. Совершенные преступления не давали Грозному покоя – он верил, что на том свете его ждет суровое наказание за все, содеянное на земле. И перед смертью он делает отчаянную попытку уйти от расплаты, обмануть самого Бога – принимает монашеское имя Иона и завещает похоронить себя, как смиренного монаха. Что и было неукоснительно исполнено, после смерти Грозного обрядили в черную монашескую одежду с изображенными на ней крестом, черепом и скрещенными костями.

Я поинтересовался у Марка, откуда известны такие подробности.

– Когда в Архангельском соборе, где был захоронен Грозный, вскрыли могилу, обнаружили куски этой схимы. В изголовье стоял кубок венецианской работы. Правая рука Грозного лежала на плече, а левая на груди. Антропологу Герасимову пришлось немало потрудиться, прежде чем ему удалось восстановить облик царя – в могилу попала вода и череп был сильно разрушен. Тщательно исследовали весь скелет Грозного. Перед специалистами была поставлена чисто криминалистическая задача – выяснить, своей ли смертью умер царь. Действительно, после его смерти в народе ходили упорные слухи, что царя удавили его ближайшие подручные Богдан Бельский и Борис Годунов.