Наполеон: биография - Эндрю Робертс

к обороне, устройством амбразур и зубцов на стенах, баррикадированием улиц, осматривал батареи.

На второй день сражения в 3:30 в Асперн ворвались 18-й и 4-й линейные полки Массена при поддержке 26-го полка легкой и 46-го полка линейной пехоты, а также баденских егерей и повели наступление колоннами по двум главным улицам. К 4 часам французы вернули себе большую часть деревни. Церковь осталась в руках австрийцев. Бой продолжался до рассвета, и в 7 часов Массена известил Наполеона, что занял Асперн целиком после того, как деревня четырежды переходила из рук в руки. Увы, к 11 часам австрийцы в очередной раз вернули себе контроль почти над всей деревней. Молодая гвардия ворвалась в Эсслинг как раз вовремя, чтобы удержать хотя бы эту деревню.

Между 6 и 7 часами Наполеон приготовился начать масштабную атаку силами трех дивизий, построенных в плотные колонны. Ланн с дивизией Сент-Илера действовал на правом фланге, Удино – в центре, а на левом фланге – генерал Жан Тарро. Между ними встала легкая кавалерия Антуана де Лассаля и тяжелая кавалерия Нансути. Несмотря на плохую видимость из-за утреннего тумана, многочисленная австрийская артиллерия сильно их потрепала. Случались примеры огромного мужества. Так, 105-й полк Сент-Илера пошел в штыки на полк австрийских кирасир и отбросил его к стоявшим в резерве неприятельским гренадерам. К 9 часам у французов стали иссякать боеприпасы, поскольку фуры не могли преодолеть мост. Атака остановилась после того, как Сент-Илеру, которому был обещан маршальский жезл, ядром оторвало ногу. Он умер через пятнадцать дней от гангрены.

После того как мост снова был разрушен, а Карл собрал в центре позиции огромную батарею (это делало невозможными дальнейшие атаки французов на этом участке), Наполеон задумался о том, как сложно будет осуществить отступление по ненадежным мостам. Он приказал Ланну ослабить наступление. Тот построил батальоны в две линии каре, и войска замечательно дисциплинированно, как на параде, отошли. При этом погибли или получили ранения все члены штаба Удино, он сам был снова ранен. Наполеон отклонил безрассудное предложение генерала Жан-Мари-Пьера Дорсенна (под которым подстрелили не менее трех лошадей) двинуть на неприятельские батареи Старую гвардию.

К 15 часам австрийские гренадеры заняли большую часть Эсслинга, кроме амбара, удерживаемого генералом Жаном Буде. Когда Наполеон отдал Старой гвардии приказ выдвинуться левее Эсслинга, чтобы остановить наступавшего эрцгерцога Карла, солдаты настояли на том, чтобы сам он перед этой атакой отправился в безопасное место. Очень разумно: в последовавшем бою каждый четвертый солдат погиб или был ранен. В 11 часов Массена привел в Асперн три пехотных батальона Молодой гвардии, но к 13 часам австрийцы снова овладели деревней. Час спустя солдаты с обеих сторон совершенно изнемогли: бой шел почти непрерывно уже одиннадцать часов. К 15:30 Карл поставил в центре «большую батарею» из 150–200 орудий (крупнейшую в военной истории до того момента), и она заставляла замолчать одну батарею Ланна за другой. Затем австрийские артиллеристы занялись незащищенными французскими порядками. (В целом за два дня сражения австрийская артиллерия выпустила 44 000 снарядов.) Среди ее многочисленных жертв оказался сам Ланн: он сидел, скрестив ноги, на краю оврага, и трехфунтовое ядро, отрикошетив, раздробило ему колени. Тридцатилетнего маршала привезли во французский лагерь в Кайзереберсдорф, за Дунаем, где главный хирург армии Ларрей ампутировал ему левую ногу и пытался сохранить правую. До изобретения анестезии причиняемая такими операциями боль была невообразимой, но свидетели сходятся на том, что Ланн держался образцово.

Около 16 часов, когда мостами можно было вновь воспользоваться, Наполеон приказал войскам отойти на остров Лобау. Для защиты тет-де-пона он выделил 24 орудия и все доступные заряды. Сначала через реку переправили раненых. Затем мост перешли: артиллерия, гвардейская пехота (кроме тиральеров и застрельщиков из легкой пехоты, все еще дравшихся в Эсслинге), тяжелая кавалерия, пехота, легкая кавалерия и, наконец, арьергард пехотных дивизий. Некоторые вольтижеры добрались до Лобау поздно ночью, на лодках. Эрцгерцог Карл решил, что армия чересчур устала для того, чтобы преследовать отступавших французов, хотя некоторые генералы решительно с этим не соглашались. Австрийцы остались на противоположном берегу. В 19 часов Наполеон собрал военный совет, что случалось очень редко. И Бертье, и Даву, и Массена предлагали отступить за Дунай, но Наполеон убедил их, что базой будущих операций должен стать Лобау и что, если он оставит остров, ему придется оставить и Вену.

Наполеон потерпел поражение впервые за десять лет после Акры и лишь в четвертый раз (учитывая относительно незначительные сражения при Бассано и Кальдиеро в ноябре 1796 года) за свою карьеру. Его потери составили от 20 000 до 23 000 убитыми и ранеными, 3000 пленными, однако благодаря организованному отступлению врагу досталось всего три орудия. Потери австрийцев оказались сопоставимыми: 19 000 человек убитыми и ранеными. Правда, пленными австрийская армия потеряла лишь 700 человек{1931}. На следующий день в бюллетене Наполеон упомянул всего 4100 убитых и раненых. Он назвал сражение при Асперн-Эсслинге «новым памятником славе и непоколебимой твердости французской армии», что означало почти признание своего поражения. Впоследствии Наполеон утверждал, что, когда Ланн пришел в себя, он произнес: «Через час вы лишитесь того, кто умирает, гордясь честью быть и оставаться вашим лучшим другом». (Эта грамматическая конструкция едва ли пришла бы на ум человеку, которому только что ампутировали ногу и который вот-вот лишится второй{1932}.)

Пусть австрийцы утверждали, что при Асперне победили они, Наполеон пожаловал Массена титул князя Эсслингского, хотя Массена в битве не участвовал. Парижской префектуре полиции Наполеон приказал развесить плакаты, призывавшие парижан зажечь в своих гостиных свет, чтобы отпраздновать победу{1933}. Утром 23 мая, однако, мост, соединяющий Лобау с северным берегом Дуная, разобрали, и остров превратился в крепость. Тем вечером изможденные французы ели конину, приготовленную, по воспоминанию Марбо, в кирасах и приправленную порохом вместо перца. Провиант и боеприпасы доставлялись на Лобау лодками. Раненых отсылали в Вену. Были развернуты лазареты. Французы построили новые, более прочные мосты и защитили их от брандеров вбитыми в речное дно сваями.

После ампутации у Ланна началась гангрена, и девять дней спустя он умер. Наполеон навещал маршала дважды в день и пришел к нему через несколько мгновений после его кончины{1934}. Вскоре после этого камердинер Луи Констан увидел в ставке императора, который «сидел неподвижно перед наспех приготовленным обедом, в тишине, устремив взгляд в пространство. В глазах Наполеона стояли слезы; они умножались и тихо падали в суп»{1935}. О переживаниях Наполеона упоминают также Сегюр, Пеле, Марбо, Лежен, Савари и Лас-Каз[203]. Констан и фармацевт Наполеона Шарль-Луи Каде де Гассикур утверждали, что Ланн ругал императора за амбиции, но Марбо, Савари и Пеле это категорически отрицают{1936}. Сейчас Ланн покоится в XXII склепе Пантеона, в укрытом триколором гробу, под сенью девяти знамен с перечислением его сражений. «Потеря умершего нынче утром герцога Монтебелло глубоко меня опечалила, – написал Наполеон Жозефине 31 мая. – Так все подходит к концу!!! Прощай, любовь моя; если ты можешь что-нибудь сделать для утешения бедной вдовы маршала, сделай это»{1937}.

В начале июня Наполеон сказал Савари о русских:

Я был прав, не полагаясь на подобных союзников. Что могло быть хуже, если бы я не заключил мир с Россией? И что я приобрел бы от союза с ними, если они не способны установить мир в Германии? Вероятнее всего, они выступили бы против меня, если бы остатки человеческого уважения не мешали им нарушить клятву прямо сейчас; не будем это терпеть: у всех у них назначена встреча на моей могиле, но они не осмеливаются собраться там… У меня нет союза; меня одурачили{1938}.

К 5 июня, когда Наполеон возвратился в Шёнбрунн, добрая воля, проявленная в Тильзите и более или менее сохранившаяся в Эрфурте, была во многом утрачена.

В тот период, однако, он не всегда сохранял дурное расположение духа, особенно когда к нему приехала Мария Валевская[204]. Однажды поздно вечером в Шёнбрунне