Мэрилин Монро - Дональд Спото

Четыре дня спустя имел место довольно серьезный публичный инцидент, хотя в нем были и светлые аспекты. Давно, еще 21 ноября 1954 года, комиссар полиции Лос-Анджелеса вызвал Мэрилин в суд за езду без водительского удостоверения по бульвару Сансет; однако поскольку актриса в это время пребывала в Нью-Йорке, то она не явилась на судебное заседание. Теперь это дело подлежало рассмотрению, и десятки журналистов, фотографов и телевизионных операторов приветствовали актрису и Ирвинга Стайна у ратуши Беверли-Хилс.

— Вам может показаться, что сегодня — прекрасный случай сделать себе рекламу, — рявкнул судья Чарлз Дж. Гриффин, греясь на солнышке, лучи которого целую минуту падали на его кресло.

— Прошу меня извинить, — тихо ответила Мэрилин, — но я вовсе не жажду такой рекламы.

— Однако, — продолжал судья, — «Оскар» вам этим способом не заработать. — Далее, впав в несколько высокопарный тон, судья произнес краткую и выдержанную в стиле Линкольна речь насчет необходимости соблюдения закона всеми гражданами, поскольку в этом, дескать, и состоит суть подлинной демократии. Наконец, уже несколько более мягким голосом, он сказал:

— Мисс Монро, я исхожу из того, что в будущем скорее я буду платить, дабы увидеть ваше выступление, нежели вы будете платить за то, чтобы узреть мое.

После этого Ирвинг внес пятьдесят долларов штрафа и оба они вышли. Вне зала заседаний Мэрилин не смогла удержаться, чтобы не ответить на несколько вопросов: «Мне не позволили произнести ни словечка! Судья, скорее всего, и не знал, что меня целый год не было в городе. Но поймите меня правильно, ребята. На самом деле я вовсе не считаю, что следует пренебрегать судебной повесткой, если ты нарушил правила движения или катался без прав».

От всеобщего внимания не укрылось, что во всех этих выступлениях так или иначе обнаруживалась действительно новая Мэрилин — женщина более уравновешенная, обладающая большей уверенностью в себе и верой в свои возможности. Это подтверждали едва ли не все журналисты, которым она давала интервью в феврале и марте, в частности, те из них, кто писал для журналов и газет «Маккол», «Модерн скрин», «Харперс базар», «Сатердей ивнинг пост», «Мувиленд», «Торонто стар». «Она производила впечатление более довольной и серьезной, чем раньше», — констатировал Аллан Снайдер, с которым они встретились весьма радостно. Однако ее предстоящее поведение на съемочной площадке оставалось пока загадкой.

Ожили личные драмы других людей. Наташа Лайтесс при вести о возвращении Мэрилин в Лос-Анджелес отчаянно пыталась встретиться с бывшей подругой и ученицей. За время первой недели пребывания в Беверли-Глен к Мэрилин поступили от нее десятки телефонных звонков и доставляемых посыльными писем; она, однако, пренебрегла всеми этими обращениями, спокойно заменив Наташу Паулой Страсберг — с тем же хладнокровием, с которым бросила агентство «Знаменитые артисты» и подписала контракт с МСА. Однако на сей раз дело дошло до болезненного недоразумения. Дело в том, что у Наташи нашли раковое заболевание и она не могла больше работать в «Фоксе». Попав теперь в зависимость исключительно от частных уроков, она надеялась, что вернется к индивидуальной работе с Мэрилин. Полное отсутствие ответа от Мэрилин ужасно огорчило и задело ее; 3 марта Наташе позвонил Ирвинг Стайн:

Я представился как адвокат Мэрилин Монро и проинформировал мисс Лайтесс, чтобы она ни под каким видом не звонила актрисе, не посещала ее и не пыталась с ней увидеться. Она должна подчиниться моим указаниям, если хочет избежать дополнительных сложностей. Наташа, которую я никогда в глаза не видел, назвала меня «дорогой мой» и попросила выслушать. Цитирую ее слова. «Единственный человек на свете, который может мне помочь, — это Мэрилин Монро. Я сотворила эту девушку — сражаясь за нее — и всегда считалась на съемочной площадке злодейкой, эдаким черным человеком. Когда я позвонила Мэрилин, а та не пожелала со мною разговаривать, я была в бешенстве. А ведь я целиком отдана ей, и она это знает. Ее вера и безопасность неотделимы от моей веры и безопасности. Я не располагаю финансовыми средствами, но у нее они есть. В пятницу мне сказали в "Двадцатом веке": "Вы уже не можете больше рассчитывать ни на чью протекцию, и мы не нуждаемся в вас..." Но работа — это вся моя жизнь. Я больна. И мне бы очень хотелось встретиться с ней, даже при вас. Хотя бы всего на полчаса». Я отказался: Мэрилин не хочет и не будет просить за нее, и мы не хотим ни беседовать с нею, ни встречаться. Еще я сказал, что ей ни в коем случае нельзя звонить Мэрилин, а если она это сделает, то мне придется поставить ее на место по-другому.

«У Мэрилин было тогда такое положение, — сказала Наташа пару лет спустя, — что ей было достаточно шевельнуть мизинцем — и меня бы не выкинули со студии. Если бы она испытывала хоть капельку благодарности за то, что я для нее в жизни сделала, то помогла бы мне сохранить работу». Нельзя не согласиться с этим мнением, поскольку, хоть между ними часто возникали трения, Наташа всегда была к услугам Мэрилин и в ее полном распоряжении.

С чувством огромной психологической и физической боли Наташа 5 марта приехала без предупреждения в Беверли-Глен. Лью Вассермен, прибывший туда в тот момент на встречу с Милтоном, открыл двери, «загородив мне дорогу рукой. "Вопрос о приеме вас на работу в киностудию абсолютно не касается мисс Монро и не интересует ее"». Наташа глянула вверх и в окне второго этажа увидела Мэрилин, которая смотрела на нее безразличным взглядом. «Тогда я видела ее в последний раз, — призналась Наташа незадолго перед смертью. — Договориться мы были не в состоянии, между нами всегда стояла стена. Много раз я задумывалась, почему и за что я все еще люблю ее». Ко всеобщему удивлению, Наташа Лайтесс пережила Мэрилин, но после долгой и яростной борьбы с болезнью умерла от рака в 1964 году.

Тот факт, что Мэрилин не откликнулась на подобные мольбы, что она, будучи в состоянии использовать свое влияние, не сделала этого, что актриса отвернулась от больной женщины, которая не раз пренебрегала собой, лишь бы доставить приятное Мэрилин, — все это остается загадкой, совершенно непонятным поступком, которым артистка проявила столь нетипичную для себя сердечную черствость. Однако Наташа была для Мэрилин символом матери, так что актрисой — даже тогда, когда она старалась найти опору в других людях, — прежде всего, видимо, руководило неосознанное желание отбросить Наташу прежде, чем Наташа (умирая) уйдет от нее. Весь этот эпизод напоминал расставание Мэрилин с Грейс. Видимо, как раз из чувства вины за отсутствие доброжелательности по отношению к Наташе Мэрилин тут же установила контакт с Инез Мелсон, которая несла ответственность за опеку над Глэдис, а потом позвонила директору санатория в Рокхэвене. Оказалось, что Инез регулярно переправляла туда деньги, присылаемые Мэрилин на уход и опеку над Глэдис, — по триста долларов в месяц.

По мере приближения срока начала съемок «Автобусной остановки» Милтон Грин взял на себя груз проработки всех деталей и окончательного составления календарного плана производства кинофильма. Для человека, не имеющего никакого опыта в данной сфере, он быстро учился и виртуозно справился с большинством стоявших перед ним задач. Во всех делах ему сопутствовал Ирвинг Стайн, который иногда вступал в зону компетенции Мэрилин: пока актриса демонстрировала отсутствие заинтересованности тем, что не оказывало прямого влияния на ее роль. Невзирая на это, она считала, что Милтон, возложив на себя столько обязанностей, по существу обрел контроль над ММП — он принимал решения как по текущим, оперативным вопросам, так и по долгосрочным планам их студии, — и это возбуждало ее подозрения.