Падение драконов - Кристиан Камерон

туда, где на дальнем холме стояло каре саламандр.

Габриэль положил руку на плечо Мортирмиру и подошел к воротам его Дворца. Их перекрывала высокая железная решетка с шипами наверху.

У Габриэля не было запаса сил, чтобы вступить в игру, и он просто постучал.

— Морган Мортирмир, — позвал он.

Трижды.

— Черт возьми, я твой император и, возможно, твой единственный друг.

Ворота открылись без скрипа. Здесь вообще не было звуков. Габриэль вошел и сразу же оказался в обшитой панелями комнате. В камине горел огонь, у камина сидел Мортирмир в безупречном наряде из черного бархата. На коленях у него лежал череп, в котором была заточена душа Харальда Деркенсана.

— Он был моим другом, — сказал Мортирмир, — и он умер. Но я верну его. Я знаю, что ты попытаешься остановить меня. Но у тебя не получится. Я могу сделать это. У меня есть силы.

Габриэль вздохнул и вдруг заметил, что его правая рука горит ярким золотом. Почти невыносимо ярким. Она освещала Дворец Мортирмира подобно светильнику. И тут он понял сразу несколько вещей.

— У меня хватит сил, чтобы остановить тебя, — сказал Габриэль. — Отпусти его, Морган.

— Это я виноват! — воскликнул Мортирмир. — Вы все думаете, что я виноват, и это правда! Но я же говорил, что в этом мире не хватает энергии. Но ты все равно решил сражаться.

— На самом деле виноват я, — вздохнул Габриэль. — Я привел вас всех сюда. Без запаса времени, без выбора, разве что победить или умереть. Морган, ты мне нужен. Отпусти Харальда. Он в лимбе нежити. Мы не одайн. Мы не драконы.

— А могли бы ими быть, — сказал Мортирмир. В его голосе звучало… ехидство. — Мы можем быть кем угодно. По-моему, Габриэль, ты не понимаешь, что такое война. Война — это смерть. Мы должны убивать, чтобы победить. Любой ценой. Правда?

Габриэль смотрел на пылающее герметическое золото своей руки в темноте разума Мортирмира.

— Мне кажется, что цвета просто отвлекают внимание, — настаивал Морган. — Сила есть сила.

— А мне кажется, что тебя искушают. По-моему, тебя манит зло. Со мной тоже такое бывает. И я поддавался ему много раз. Так что я знаю, как вернуться, Морган. Зло — это выбор. Добро — тоже. Мне кажется, сила окрашена в разные цвета, чтобы научить нас чему-то. Почему ядовитые ягоды такие яркие?

Аватар Моргана стиснул зубы.

— Ты же рыцарь, — сказал Габриэль. — Вспомни, сколько раз у тебя ничего не получалось. С соломенным чучелом, с мишенью со щитом…

— Да и в аудитории, — признался Мортирмир.

— Неудача — не самое страшное. Ничему нельзя научиться, если не признать свою ошибку. Я встречал мечников, которые обманывались, считая себя великими. Я встречал хозяек, которые упорно убеждали себя, что дома у них чисто, а стряпня их хороша.

— Я мог бы вернуть его, — сказал Морган. — У меня есть сила. Ты понятия не имеешь, сколько у меня силы, Габриэль.

Габриэль предпочел не говорить: «Я только что видел, как ты убил две тысячи живых существ». Вместо этого он пожал плечами.

— Я знаю, что у тебя очень много силы.

— Ты не сможешь меня остановить, — сказал Мортирмир.

— Я останавливаю тебя прямо сейчас, — заметил Габриэль. Он поднялся на ноги, и золото пролилось с него дождем. — Я не командую армией. Этим занят Майкл. Я сижу с тобой. Могу я тебе кое-что сказать, Морган? У меня осталось около двух дней, а потом я умру. Я чуть не умер сегодня. На самом деле, если учесть скорость, с которой я превращаюсь в золото, я могу даже не дожить до последних врат. Возможно, тебе придется встретиться с Эшем без меня, Морган. И я несу за это ответственность. За каждую смерть, каждый бой, каждое неверное решение, каждую ошибку на поле боя, каждую лошадь, подохшую от ядовитой травы. Я даже получаю удовольствие от лести людей, которых я веду на смерть. Если и существует яд, то это черная сила. Послушай меня, Морган. Отпусти Харальда. Всех отпусти. Признай свою неудачу…

— Я сделал это для тебя! — сказал Мортирмир.

— И да, и нет. Не знаю, удержались бы мы на вершине холма без тебя. Но, Богом клянусь, Морган Мортирмир, без тебя мы не победим Эша, а ведь я могу потерять тебя прямо сейчас. И ты сделал это, по крайней мере частично, потому что хотел это сделать. Чтобы понять, насколько ты силен на самом деле.

— Я подобен богу, — сказал Мортирмир.

— Ни капельки, — ответил Габриэль. Он наклонился и взял мрачный черный череп из рук Мортирмира. Мортирмир не двигался.

— Позволь?

Мортирмир заплакал.

— Я сам.

— Хорошо, — согласился Габриэль.

Он молча стоял, пока Мортирмир освобождал душу.

Он проснулся от прикосновения плеча Бланш к своей груди. В шатре было темно. Он долго слушал ее дыхание.

Когда пришел мастер Никодим, он встал, хотя еще не рассвело. Бланш уже проснулась и удалилась.

Пришел Хэмуайз одевать его. Император светился, как фонарь, но его новый паж не произнес ни слова.

— Представь, сколько мы сэкономим на свечном воске, — сказал император.

Паж опять промолчал. Вошла Бланш и улыбнулась при виде него. Его это обрадовало.

— Анна сказала, что ты не спишь. Сэр Роберт удержал врата. Совет трехсот уже согласился капитулировать. Майкл принял очень много решений вместе со мной и Георгием. Надеюсь…

— Хорошо, — отмахнулся Габриэль. — Поцелуй меня, Бланш. Она подошла и поцеловала его. Паж, смущенный, отвернулся. Его руки блуждали по ее спине. А потом он вздохнул:

— Ладно, пойдем.

— Снег и лед, — сказал Длинная Лапища. — И ирки. Рабы. Я сам видел.

Сэр Визирт, самый высокопоставленный ирк в армии, сидел рядом с Длинной Лапищей. Он был смертельно серьезен.

— Наши легенды молчат об этом.

Габриэль взглянул на Моргана, который молча сидел, держа за руку свою жену Танкреду. Та только покачала головой.

Мортирмир вдруг очнулся.

— Весь этот мир был гигантским городом. А теперь он мертв. — Он посмотрел на Габриэля, а потом на бин Маймума. — Долго врата будут открыты?

Бин Маймум переглянулся со своим спутником, и у обоих сделались одинаковые лица. Бин Маймум встал, поклонился и почесал затылок.

— Лет сто? — предположил он.

Все хором ахнули. Мортирмир медленно кивнул. Габриэль почувствовал, как у него замерло сердце.

— Господи…

— Получается, волны приходят снова и снова, сражаясь за врата, — сказал Мортирмир своему императору. — Кто-то построил врата, потому что думал, что все разумные расы будут жить в мире…

— Или, может быть, этот ублюдок просто любил подраться, — предположил Том Лаклан. — Клянусь сиськами Тары, друзья! Если понадобится, мы сможем удерживать все врата.

— Тогда от нашей