Дитя Всех святых: Перстень с волком - Жан-Франсуа Намьяс

Управляющий винными погребами выпил еще довольно много бокалов белого вина, ибо одного ему было недостаточно. Рено по-прежнему в изнеможении лежал на столе. Наконец Танкарвиль опять начал откровенничать:

— Я опытный пьяница. Теперь переходим к красному!.. Как давно я не пил этого вина? Должно быть, уже много лет… Я слишком хорошо знаю, что там, в зеркале! Ну так пора выпить!

Наступила тишина, и вскоре вновь раздался его голос, на этот раз едва узнаваемый, дрожащий.

— Вот ты и передо мной, Гильом, граф де Танкарвиль, виконт де Мелен, сеньор де Монтрей-Белле, главный управляющий королевскими винными погребами, коннетабль и наследственный шамбеллан Нормандии! Ты не хочешь жениться вновь отнюдь не из любви к умершей женщине, а из гордости! Ты предпочитаешь, чтобы дом Танкарвиля исчез вместе с тобой. Быть последним в роду — какая судьба! Мои предки были всего-навсего номерами, они уходили, им на смену приходили другие, заменяя умерших. А я унесу свой герб в могилу, и никто на свете не сможет больше его увидеть! О, я умру не от вина, вино — это мой друг. Я погибну в бою. Я напьюсь допьяна и под конец выпью бокал вина зеркала, я брошусь в атаку на себя самого… Спи, Рено, ты — сын, которого у меня никогда не было. Я последний представитель большого семейства, я сделаю все, чтобы ты стал первым представителем твоего большого семейства…

Быть может, в тот вечер Гильом де Танкарвиль и дальше продолжал свою речь, но Рено де Моллен его больше не слышал: опьянение овладело им окончательно. После краткого, как вспышка, видения единорога, он погрузился в сон без сновидений.

***

Путешествие в Париж позволило Рено де Моллену как следует узнать Гильома де Танкарвиля, который и в самом деле в определенном смысле стал для него вторым отцом.

Гильом де Танкарвиль рассказывал молодому человеку о должности управляющего королевскими погребами, и должность эта была отнюдь не просто почетной. В обязанности управляющего входило покупать вино для королевского стола. Но вышло так, что самые лучшие марки вина производились на враждебных Франции территориях: разумеется, в Бургундии, но также и в регионе Бордоле, который принадлежал англичанам, и в окрестностях Авиньона, между тем как король находился с Папой в конфликте.

В подобных условиях покупка вина становилась в какой-то мере актом политическим и могла вступить в противоречие с внешней политикой, в тайны которой управляющий королевскими погребами не был посвящен. Чтобы как-то сгладить все эти противоречия и неудобства, приходилось использовать подставных лиц. Сам королевский дом никогда не участвовал в коммерческих сделках в открытую, за что все были управляющему благодарны. Кроме того, при дворе ценили хороший вкус, с которым тот умел выбирать вина в зависимости от обстоятельств и особенностей подаваемых блюд. В общем, со дня вступления в должность он получал одни лишь благодарности.

Впрочем, в данный момент Танкарвиля гораздо больше интересовал крестник, чем собственные обязанности. Чуть позже Гильом вдруг неожиданно спросил у Рено де Моллена:

— Ты сумел бы красиво умереть?

Рено попытался ответить искренне и без особой скромности произнес:

— Думаю, что да, монсеньор.

— Я тоже так думаю. Но боюсь, что это единственное, что ты умеешь.

Рено внимательно взглянул на своего крестного. Тот попытался объяснить свою мысль:

— Твой отец — самый честный и самый благородный из людей, но он не завершил твоего воспитания. Он сделал лишь половину дела. Рауль научил тебя умирать, но забыл научить жить.

— А разве жить труднее, чем умереть?

— Гораздо труднее. Каким же нужно быть молодым и наивным, чтобы задать подобный вопрос!..

И, по-прежнему держась берега Сены, Танкарвиль стал давать своему юному спутнику первые жизненные уроки. Он говорил серьезным тоном, делая скупые жесты, умные глаза его блестели от волнения.

— Прежде всего, тебе следует научиться ездить на лошади.

— Едить на лошади? Но меня никто не может победить на скачках, и ни один жеребец не сбросит меня с седла. Я прекрасно езжу верхом!

— Да уж, сидишь, будто аршин проглотил. А забираешься на лошадь так, будто ты — на ристалище и собираешься биться с противником на копьях или находишься на поле боя и ждешь, когда начнется атака. А умеешь ли ты скакать легко и радостно, изящно галопировать, пускать лошадь благородным шагом?

Увидев недоверчивое и удивленное лицо молодого человека, Танкарвиль рассмеялся.

— Ты даже ходить не умеешь. Ты двигаешься, как марионетка, как часовой в дозоре. Ты хоть представляешь себе, что такое легкость, изящество? Знаешь ли ты, как показать другим собственное тело, чтобы оно лучше смотрелось?

— А зачем все это?

— Разве ты сам не говорил мне, что ждешь некую таинственную женщину? Ты мне про нее ничего не рассказывал, но полагаю, она благородного происхождения.

— О да! Самого благородного!

— В таком случае, как ты думаешь, зачем ей понадобится неотесанный деревенщина, солдафон, от которого воняет потом и дымом? Если она — самая благородная из женщин, то ты должен стать самым благородным из рыцарей.

***

Гильом де Танкарвиль и Рено де Моллен прибыли во дворец Сент-Поль 9 октября 1412 года, в День святого Дионисия. Для Рено потрясение оказалось тем более огромным, что тем же самым вечером во дворце в честь святого покровителя Франции был дан бал, необыкновенно роскошный и представительный.

Танкарвиль велел подогнать костюм крестника по размеру, приказал выкупать юношу, причесать и надушить его. Управляющий винными погребами оценил результат с видом знатока. Никогда еще преображение не было столь впечатляющим. Нормандский мужлан превратился в самого обворожительного молодого человека при дворе.

Танкарвиль приказал Рено следовать за собой, и вместе они прибыли в зал.

Бал только что начался, по залу кружили пары, и в глазах рябило от ярких красок. Рено был так ослеплен, что едва не потерял сознание. Он споткнулся, и Танкарвилю пришлось поддержать его под локоть.

— Все вполне естественно. Ты сейчас похож на заключенного, который вышел из своей темницы на свежий воздух. Ты никогда прежде не видел женщин, достойных этого звания, и вдруг у тебя перед глазами оказались сразу все самые благородные и самые красивые женщины Франции. Ты ни разу не слышал, ни одной музыкальной ноты, а тут для тебя играет королевский оркестр…

Главный управляющий погребами был серьезен, хотя речь шла о вещах скорее забавных.

— Рассматривай туалеты, украшения, прически, вслушивайся в акцент. Это и есть жизнь!

Он увлек крестника в сторону, чтобы его не смяли толпы танцующих.

— Потрогай свой камзол, ты должен почувствовать мягкость и нежность бархата. Не правда ли, ласкать его приятнее, чем головку эфеса шпаги или рукоять боевого цепа? А теперь представь себе, что это ничто по сравнению с нежной женской кожей!