Сценарии американского кино - Валентина Сергеевна Колодяжная

Родс.

Мейси (мрачно). Это он... Только на этот раз он наконец-то показал свое подлинное лицо!

Аппаратная.

С помощью нескольких человек звукооператор отрывает бьющуюся в истерике Марцию от контрольного пульта.

Марция. Теперь они будут знать!.. Теперь они все будут знать!..

Теперь они будут знать!..

Когда ее наконец силой оттаскивают от пульта, она, вся сжавшись, начинает рыдать в объятиях звукооператора.

Сцена телевизионного театра.

Не подозревая о катастрофе, полный самодовольства, Лоунсом Родс спешит уйти. Он отпивает большой глоток из карманной фляги. Бини помогает ему надеть дорогое пальто.

Лоунсом. Ну, ребята, нам нужно торопиться. У меня очень важная встреча. (Сердито, обращаясь ко всем.) Вы смотрите, чтобы завтра всем быть в полной форме. Иначе я с вами здорово разделаюсь. (К Бини.) Пошли, Бини.

Оба поспешно уходят.

Вестибюль телецентра.

Лоунсом и Бини торопливо направляются к кабине ожидающего их лифта.

Лифтер (весело). Держу кабину для вас, мистер Родс. «Экспресс Лоунсом Родс»! Идет вниз!

Лоунсом. До самого низа, мой мальчик!

Здание телецентра.

Телефонная станция.

Телефонистка. «ФРС»... «Федеральная радиовещательная сеть»... Лоунсом Родс? (Включает штекер.) Эта линия занята... (Пробует другой.) Извините, все линии заняты.

Быстрая смена кадров. В каждом телезритель у телефона.

Первая телезрительница. Можете передать ему от меня, что я никогда больше не буду смотреть его мерзкие передачи!

Коммутатор.

Красные огоньки непрерывно вспыхивают по всему коммутатору. Отвечая на вызов, телефонистка быстро говорит другой телефонистке, сидящей рядом:

— Весь пульт горит! Что ж он такое сказал?

Вторая телефонистка. Должно быть, что-то колоссальное! Хорошо, мадам, я ему передам.

Одновременно горят почти все красные лампочки. Телефонистки еле успевают отвечать на вызовы.

— «ФРС»... Да, мадам... все эти линии заняты, подождите, пожалуйста... Извините, сэр, мистер Родс ушел из студии.

Телефонная будка.

В ней мужчина. Он видел эту передачу в баре.

Телезритель. Так мы слюнтяи?.. Вот как!.. Можете сказать этому Лоунсому Родсу от меня...

Рабочий кабинет генерала Хейнсворта.

Генерал у телефона. Он взбешен.

Хейнсворт. Я спрашиваю — мы что, платим вашей радиосети по сто тысяч в час, чтобы укрепить наше предприятие или чтобы разрушить его?

Контора «Федеральной радиовещательной сети».

Президент «ФРС».

Президент. Одну минутку, генерал. (Секретарю.) Вызовите к телефону де Пальма... Вспомните, генерал, что это именно ваше рекламное агентство пригласило Лоунсома Родса в «ФРС».

Рабочий кабинет Хейнсворта.

Хейнсворт. Мы должны сделать так, чтобы этот скандал не коснулся фирмы «Вайтаджекс». Я хочу сказать, что нам нужно от него отмежеваться! Вы должны скорее выступить с хорошей заменой.

Снова контора «Федеральной радиовещательной сети». У телефона президент.

Президент. Совершенно верно, де Пальма... Вы знаете условия контракта... Статья о моральном поведении: «Любое действие, оскорбляющее общественное доверие...» Я позвоню нашим адвокатам, чтобы...

Клуб «Двадцать один». Уютная комната. За угловым столиком сидит де Пальма. С ним молодой, красивый юноша, с резкими чертами лица, типичный житель западных штатов. Назовем его Барри Миллс.

Одет Джой с безупречным вкусом, вид у него вылощенный. Это впечатление усиливается благодаря очкам и жилету. Он похож на преуспевающего человека. Да так оно и есть. Ему около тридцати, а он уже ответственное лицо в большом рекламном агентстве «МСА».

На стене, за его спиной, телефон, по которому он сейчас разговаривает. Де Пальма говорит быстро, вкрадчивым голосом.

Де Пальма. Эд, я целиком с тобой... Он слишком далеко зашел... Вот и все! Я скажу моему адвокату, чтобы он во всем держал связь с тобой... Как насчет того, чтобы ты и генерал позавтракали со мной завтра? Здесь, в клубе «Двадцать один»... Я как раз достал парня, который, по-моему, заменит его, — Барри Миллс. Молодой Лоунсом Родс, но с ним гораздо легче иметь дело!

Понимающе улыбается Миллсу. Ясно уже, это будущий Лоунсом.

Миллс. Подождите, пока еще не бросайте старой упряжки. Ведь я всего только простой деревенский парень.

Де Пальма (подмигивает Миллсу и продолжает по телефону). Хорошо, я его привезу. Примерно к часу. Доброй ночи, Эд!

Вешает трубку, смотрит на Барри Миллса и делает большим и указательным пальцами старый, почти забытый им мальчишеский жест, означающий высшую степень удовлетворения.

Типография. Наборный цех газеты «Вэрайети».

Рабочий подходит к наборщику и передает ему листочек бумаги.

Наборщик (читает). «Лоунсом все время разыгрывал фарс. Это величайший обманщик, который когда-либо существовал».

Рабочий. Ну что касается меня, так я никогда не понимал, что в этом типе нашли люди. Но что бы там ни было, он получил свое!

Все тот же вечер.

Вестибюль на первом этаже в здании телевизионного центра. Открывается дверь лифта. Быстро выходят Лоунсом и Бини. Лифтер. Вот как живо я вас доставил вниз, мистер Родс!

Лоунсом (через плечо, к Бини). Дай ему доллар за то, что он не сажал по пути всякую деревенщину.

Поспешно шагая, проходит мимо епископа Шийна, который направляется в студию в сопровождении другого священника и одного из сотрудников телецентра, Лоунсом небрежно приветствует его.

Лоунсом. Как дела, отец?

Здание телевизионного центра.

Радио Сити.

У тротуара ждет большой черный лимузин. Шофер в форме заводит мотор.

Несколько прохожих уставились на Лоунсома, подошедшего к машине.

Полагая, что прохожие хотят получить от него автограф, Лоунсом бросает на ходу:

— Никаких автографов! Не сегодня! Не сегодня! — К шоферу. — Не подпускай их близко, Фрэнк.

Садится в машину. Сразу же открывает небольшой погребец, находящийся в лимузине.

Лоунсом. Гони во весь дух. У меня всего полчаса, чтобы переодеться к обеду.

Лимузин с шумом отъезжает.

Вечер. Телецентр.

В студию входит Мел. Он сразу чувствует необычную атмосферу. Чем-то неуловимым студия напоминает сейчас анатомический театр, куда принесли для вскрытия жертвы несчастного случая. Повсюду небольшие группы служащих. Все разговаривают приглушенными голосами.

Мел подходит к одной группе. Здесь режиссер, его помощник. Вокруг них несколько служащих.

Мел. Прямо гибель «Титаника»! Что случилось?.. Эта ночь войдет в историю как «Незабываемая ночь».

Показывая на аппаратную, режиссер говорит растерянно:

— Марция...

И жестами показывает, что она «свихнулась».

Мел. Где она?

Режиссер. Все еще в аппаратной!

Больше ни о чем не спрашивая, Мел идет в указанном направлении...

...Через стекло видно Марцию. Она бессмысленно смотрит в одну точку, но, очевидно, не замечает, что происходит вокруг.

Аппаратная.

Бесшумно открывается дверь. Входит Мел. Останавливается позади Марции. Она словно в трансе.

Мел. Я слышал, что вы только что дописали конец к моей книге.

Если, идя сюда, Мел и намеревался позлорадствовать, то сейчас, увидя ее такой потрясенной, плачущей, он сразу стал серьезным.