Несравненное право - Вера Камша

Казалось, Марциал был близок к успеху. Переправившиеся установили связь с основными силами и навели плавучий мост, по которому начала переходить армия. Увы! Брат Бернара при всем своем уме недооценил противника. Северный берег Цира оказался укреплен по всем правилам воинского искусства, Мальвани постарался. Не оплошали и эландцы, спустившие на плавучий мост заранее подготовленные брандеры. Запасливые идаконцы где-то разжились горючей черной жидкостью, по слухам бьющей из земли в атэвских пустынях, и деревянная переправа заполыхала сразу. Более того, атэвская дрянь продолжала гореть и в воде, в которую, спасаясь от огня, прыгали арцийцы. Около четверти людей Марциала оказались на левом берегу отрезанными водой и огнем от своих. И в это время им в тыл ударили заранее переправившиеся через Цир и укрывавшиеся до поры до времени в лесу церковники, усиленные конницей. Воинов Марциала быстро оттеснили к вершине треугольника, образованного Аденой и ее притоком, из-за которого ударила артиллерия.

Избиение продолжалось почти сутки. На глазах у бессильных хоть чем-то помочь арцийцев их товарищи были уничтожены практически полностью. Некоторые, впрочем, сдались и были уведены черно-зелеными воинами-церковниками.

После этого желающих переправляться через реку поубавилось. Марциал предпринял последнюю отчаянную попытку прорваться в город по реке на плотах и отобранных у местных жителей лодках. Две тысячи добровольцев, прельщенные полугодовым жалованьем, согласились рискнуть, но раскошеливаться не пришлось. Плоты исчезли из виду, закрытые стенами Южных фортов, и только их и видели. Немногие выбравшиеся из этой передряги рассказали, что напоролись на протянутую через реку цепь, за которой стояли эландские корабли, расстрелявшие утлые суденышки в упор.

Стало очевидным, что прорвать аденский рубеж невозможно, после чего обе стороны успокоились и лишь иногда тревожили друг друга вялой перестрелкой и небольшими вылазками, в которых опять-таки в большей степени преуспели осажденные. Скоро должны были начаться осенние бури, и место, в котором располагался основной лагерь Марциала, становилось небезопасным. Вице-маршал просил разрешения после очередного штурма отвести войска на зимние квартиры вверх по течению Адены.

Другого выхода не было, и Михай направил Марциалу приказ, предписывающий армии до начала месяца Волка подняться к Зимней гряде и встать лагерем, перекрыв Морской тракт. Расщедрившийся император повелел выплатить жалованье на три месяца вперед и поделить между уцелевшими деньги, причитающиеся погибшим. Годой полагал, что вояки Марциала это заслужили, а требовать от людей невозможного — глупо. В конце концов, Мальвани и Рене надежно заперты за Аденой, а у него в Арции и Таяне найдется достаточно людей, чтобы исполнить задуманное. После чего можно вспомнить и о Рене и Шандере… И, конечно же, о Герике, но, как ни странно, Эстель Оскора в руках Арроя устраивала Михая больше, нежели Эстель Оскора в Вархе под присмотром господина Шаддура.

Проклятье, этот ублюдок творит в Таяне невесть что и, кажется, набрал достаточно сил, чтобы попробовать провести свое чудище через Фронтеру. Как это некстати…

2229 год от В.И.

29-й день месяца Зеркала.

Гверганда

— Вот и все, — Рене проводил взглядом отходящих арцийцев.

— На сегодня все, — согласился Гардани, смахивая пот с закопченного лица.

— Да нет, не на сегодня, — Аррой устало привалился к стене, — ставлю Гиба против дохлой кошки, что это был последний штурм. Старый Эрик клянется, что завтра к вечеру задует Хьела.[117]Это надолго. Во время Хьелы даже безумцы не полезут на стены, да и исчерпали они себя. Впрочем, и мы тоже…

— Наш друг прав. — Сезар Мальвани после битвы у излучины слегка прихрамывал, но трость или потерял в боевой горячке, или отбросил за ненадобностью. — Силы слишком равны, чтобы драться. Они поняли, что не пройдут. Мы поняли, что не выйдем. Ворваться в город по реке и захватить мосты было их единственным шансом. Они его упустили, или, вернее, мы их остановили. Кстати, мои поздравления Рене: то, что вы рискнете войти в реку при такой низкой воде, не предвидел бы сам Анхель!

— Это напрашивалось само собой, — пожал плечами Аррой, — а раз так, мы были обречены на победу. Да и Адена здесь много глубже, чем кажется.

— Значит, вы оба думаете, что Марциал теперь успокоится и станет здесь жить. — Архипастырь умело перезарядил пистоль и заткнул за пояс, странно выглядевший на малахитовом облачении.

— Именно. История знает примеры подобных «стояний», — подтвердил Сезар, — некоторые продолжались не год и не два, а все десять. И прекращались изнутри. Кто-то ломался и отступал или кого-то свергали… Только нельзя нам ждать у моря погоды.

2229 год от В.И.

1-й день месяца Волка.

Арция. Мунт

И Марина-Митта, и Анна-Илана смертельно бы обиделись, скажи им кто, что они хоть в чем-то сходны. Однако сходство было, и явное. Обе заглядывались на Рене, обе не получили желаемого, обе связались с Михаем Годоем, а затем обратили внимание на Уррика, и тут Ланка нанесла сокрушительное поражение племяннице Базилека. Гоблин испытывал к фаворитке Годоя лишь отвращение, а ее все более откровенные заигрывания вынудили молодого офицера обратиться к начальнику гоблинской стражи при особе императора.

Уррик коротко, не объясняя причин, просил перевести его в Северную армию. Нкрдич пад Угор был возмущен. Приказы старших у северных гоблинов не обсуждались. Самому Нкрдичу тоже не слишком нравилось бессмысленное сидение в Мунте, но ему и в голову не приходило жаловаться на судьбу или тем более проситься из опостылевшей Арции на север.

Уррик молча выслушал разбушевавшегося начальника, а наутро сделал то, что никакому другому гоблину и в голову бы не пришло. Он обратился прямо к Михаю Годою, чем того немало позабавил. Разумеется, догадайся Михай об истинной причине просьбы Уррика, Марине-Митте стало бы не до смеха, но новоявленному императору и в голову не приходило, что золотоволосая красотка не удовлетворена жизнью, причем мечтает не об императорской короне, а о ночке с мужчиной помоложе.

Годой при всем своем уме не сомневался ни в верности помилованной арцийки, ни в преданности Уррика, который, без сомнения, заскучал в теплом, мирном Мунте. Другое дело, что отпускать смышленого гоблина к Марциалу было бы так же глупо и недальновидно, как топить печку драгоценным корбутским дубцом.

Император коротко сказал Уррику, что подумает и чтобы тот утром явился за предписаниями. Гоблин склонил голову и рысью скользнул за раззолоченную дверь. Годою не хотелось отпускать от себя такого телохранителя, но просьба упала на благодатную почву. Михаю не нравилось то, что творится в Гелани, и он как раз раздумывал, кого бы туда послать.

Годой понимал, что самый лучший план все равно приходится менять по ходу дела. В свое время он был совершенно прав, предпочтя арцийскую корону сомнительному удовольствию схватки с Рене Арроем. Но теперь, похоже, без этого не обойтись.