Несравненное право - Вера Камша

Можно было воспользоваться случаем и рассказать Рене все, что я знала о себе и о чем догадывалась, но я в очередной раз струсила, и, поскольку от меня чего-то ожидали, я сказала единственное, что мне пришло в голову. Дескать, в Убежище было водяное зеркало, позволяющее видеть то, что происходит в других местах. Астен мне показал, что и как, и я однажды попробовала проделать то же самое вот с этим зеркалом. Ничего особенного я не видела, но, возможно, стоит попытаться еще раз.

Кажется, мне поверили, а меня уже захлестнуло. Я сдернула со стекла дурацкий платок и… Разумеется, я не знала, как и что делать. У меня была лишь твердая убежденность, что сегодня и сейчас я могу разбудить однажды уже взнузданное моим незваным гостем стекло. Зачем-то я коснулась рукой серебряного лебедя, то ли пыталась доказать, что я и впрямь чему-то научилась у эльфов, то ли просто искала поддержки в памяти об Астени… А потом мне показалось, что комната, замок, город, да, пожалуй, и вся вселенная обернулись вокруг меня и встали на место. Я уставилась в зеркало. Сначала передо мной маячило мое собственное лицо со ставшими в неверном мерцании свечей огромными глазами и шевелившейся от откуда-то взявшегося сквозняка прядкой волос, выбившейся из косицы. Затем мое лицо исчезло, и зеркало отразило лишь дальнюю стену комнаты и два подсвечника, причем огоньки свечей отчего-то стремительно темнели, из золотистых становясь красными, лиловыми и, наконец, хоть такого просто не может быть, черными. Тьма наползала и изнутри зеркала — казалось, в отраженной комнате медленно гас свет… В конце концов я оказалась перед черным провалом в никуда, только на границе нестерпимым блеском светилась бронза подсвечников да на черном фоне угадывалось колеблющееся черное же пламя. А затем на меня глянули две пары глаз, не принадлежавших ни эльфам, ни людям, ни зверям, ни кому бы то ни было из виданных мною существ. Одни глаза, каждый о четырех зрачках, смотрели на меня с холодным интересом, и я чувствовала, что их обладатель знает обо мне все, даже то, что не знаю я сама. Взгляд второго напоминал взгляд огромной хищной птицы, если бы эта птица вдруг научилась сострадать. Не знаю, сколько все это продолжалось. Наконец тьма взорвалась в моем сознании мириадами радужных искр, я услышала странный, нестерпимый вой, перешедший в дикий, сводящий с ума визг, который, к счастью, вскоре заглушила музыка, вроде бы тихая и медленная, но вытеснившая сводящую с ума какофонию куда-то на периферию сознания.

Я очнулась, все еще слыша неторопливые аккорды, на фоне которых переливались и дрожали мелодичные трели. Пламя свечей вновь стало теплым и золотым, а зеркало послушно отражало молодую женщину с полураспущенными косичками. Я провела ладонью по лбу и оглянулась. Мои гости оказались на месте и были, без сомнения, весьма и весьма озабочены.

— Что ж, — взгляд Рене стал как-то жестче, — мы знали, что рано или поздно это случится.

— Что случится? — глупо переспросила я.

— А разве ты не поняла? — Шани казался озадаченным.

— Ничего не поняла, — подтвердила я, не вдаваясь в подробности, — можно сказать, что я вообще ничего и не видела, только Тьму.

— Такое бывает, — авторитетно подтвердила каменная жаба, — тот, кто держит заклинание видения, может не видеть ничего.

Что ж, такое объяснение меня вполне устраивало.

— Понимаешь, Герика, — начал Шани, — мы видели, как…

— Ройгу прорвался через Гремиху, — перебил его Рене.

— А… — мой голос предательски дрогнул, — что Эор и…

— Всадников больше нет, Геро, — Рене ответил так мягко и понимающе, что мне захотелось броситься ему на шею и разрыдаться. Я, наверное, так бы и поступила, если бы не Шани и эта дурацкая жаба. И я просто тихо спросила:

— Как это случилось?

— Они приняли бой и погибли. Как и следовало воинам, до конца исполнившим свой долг. Они и так продержались дольше, чем можно было надеяться. Олень прорвался в Арцию, Геро. Правда, ему тоже досталось, он еще не скоро восстановит свои силы…

— Мы должны использовать это время, чтобы подготовиться и первыми нанести удар, — назидательно произнес Жан-Флорентин.

И снится мне обрыв

Прямо с кручи горной,

Где сидит, глаза прикрыв,

Старый ворон черный.

Старый ворон, черный вран,

Все он ждет, зевая,

Пока вытечет из ран

Кровь моя живая.

Д. Сухарев

Ночная Обитель

Значит, никто не может теперь ни покинуть Тарру, ни проникнуть в нее, — Роман не слишком сожалел об этом, потому что не намеревался спасаться бегством, но знать правду он хотел. Хотя бы для того, чтобы бросить в лицо сестре.

— Мне кажется, Адена все же отыскала способ. Она видела наших дорогих родичей насквозь. Я не удивлюсь, если она сумела их обойти, но мне она ничего не рассказала. Я ведь мог до срока бросить тайну в лицо Арцею…

— Адена… Теперь так называется река в Арции.

— Кто знает, может, это знак Судьбы. Моя сестра, в отличие от меня, давно поняла, что меч не защита от удара в спину. Я не расспрашивал, о чем она говорила с матерью твоего отца, но, не сомневаюсь, она разгадала замыслы Арцея и обманула его, как он обманул меня. Именно в Обитель Адены ты пытался проникнуть, когда столкнулся с неведомыми нам силами. Ни о чем подобном мы даже не слышали, ни когда владели Таррой, ни когда пребывали в Свете. Но ты — принц клана Лебедя, и мне непонятно, почему тебе неизвестно, где Лазурный камень и что случилось с Залиэлью.

— Я знаю лишь, что она исчезла вскоре после рождения моего отца.

— Что ж, — покачал головой воин, — раз в твоих жилах смешалась кровь наших кланов, ты в равной степени можешь владеть обоими талисманами. Я, теперешний, могу лишь гадать, что происходило после Исхода, но мои объяснения лучше твоих, ибо многое ПОМНЮ. А память — ключ ко всему. Я не мешал сестре рассказывать Залиэли то, о чем знали лишь мы, Светозарные. Адена покровительствовала любви Ларэна и Залиэли, ее всегда умиляли чужие чувства…

Не понимаю, что за безумие охватило Лунных и Лебедей, как из двух сильнейших кланов уцелели лишь две жалкие горстки, уединившиеся в болотах и на дальних островах. Но я уверен — Залиэль и Ларэн были живы, по крайней мере тогда, когда появился тот, кого назвали Проклятым и кто на самом деле мог быть лишь их учеником.

Залиэль и Ларэн поняли что-то очень важное, отсюда и Пророчество. Они решили, что ждать, пока Тарра сама взрастит своих магов, нельзя, и начали объединять и оставшуюся в их распоряжении Силу Света, и то, что сохранилось от некогда оберегавших Тарру сил. Залиэль всегда делала больше, чем говорила, — то, что рассказала тебе дочь Ночного Народа, тому свидетельство. Не скрою, я тоже пожалел бы девушку, потерявшую любимого, и позволил бы ей принять его последний вздох, но Залиэль вряд ли сделала это лишь из милосердия. И уж тем более она не могла не заметить Старый меч в руках Инты. Видимо, уже тогда она сочла полезным сохранить что-то из сил Прежних. — Воин покачал головой. — Адена как-то обмолвилась, что, по ее мнению, Лебединая королева ищет дорожку к Третьей Силе… Сестру это забавляло, а может, она сама поручила Залиэль сделать то, что для Светозарной было невозможным…