Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

Фред Рус, консультировавший Лукаса, убедил его вместо Эми Ирвинг или Джоди Фостер взять Кэрри Фишер. На роль Хана Соло пригласили Харрисона Форда, Люка должен был сыграть Марк Хэмилл. Лукас отдавал предпочтение молодым и неопытным актёрам, какими были Хэмилл и Фишер, а не Форду — Люку или, скажем, Рэкел Уэлч или любой красотке из «Плейбоя» в роли принцессы. «Одно дело — играть для подростков, даже для молодёжи, и совсем другое — для детей. Да-да, детей 8-9 лет. Именно это и требуется. Представьте, что наш фильм — сказка Диснея», — объяснял режиссёр задачу актёрам. Забавно, что во время съёмок ему приходилось «успокаивать» грудь Фишер специальной клейкой лентой. «Космос это вам не Земля, там грудь не прыгает, значит и грешных мыслей в Империи не наблюдается», — язвительно заметила по этому поводу актриса.

Де Пальма для фильма «Кэрри» выбрал Ирвинг. Изумрудные глаза и широкие скулы создавали сильное впечатление. Амбиций и ума актрисе тоже было не занимать, к тому же она, вроде, влюбилась в режиссёра. Де Пальма взаимностью не ответил, но познакомил её со Спилбергом, который до сих пор не научился лёгкости в обращении с женщинами. «К 35-и годам Стивен вёл себя в вопросах секса как 25-летний», — замечает Готтлиб. Он не считал себя привлекательным, а значит, приманкой для женщин оставались сила и власть, что комфорта в отношениях не добавляло. Время от времени, например, в период проведения «Шоу Западного побережья» прокатчики устраивали ему встречи с моделями, по крайней мере, так они сами говорили в дружеских беседах.

За счёт оригинальной причёски и модного прикида — очки авиатора, коричневый замшевый пиджак и «ливайсы» — Спилберг слегка преобразился и стал вполне интересным клиентом. Однажды вместе с Ирвинг и Де Пальмой он отправился в «Рыбное место» на бульваре Сансет. По словам Брайана, «оба сразу приглянулись друг другу». Дочь актрисы Присциллы Пойнтер и актёра-режиссёра Жюля Ирвинга, одного из основателей «Репертуарного театра» Линкольновского центра, Эми оказалась гораздо разговорчивее Спилберга, чьи интересы ограничивались кино, музыкой кино, телевидением и видеоиграми, которые только-только входили в моду. Ирвинг исключительно серьёзно относилась к своей карьере, чувством юмора похвастать не могла, зато работой была одержима. Через несколько лет Де Пальма попробует её на ведущую роль в фильме «Ярость», плагиат на сюжет Стивена Кинга о девочке со способностями к телекинезу. Во время проб некоторые актёры, среди которых был и Джон Кассаветес, вели себя несерьёзно, считая картину проходной пустышкой. Они посмеивались над тем, с какой серьёзностью Ирвинг готовилась к своему выходу, словно это роль в трагедии Шекспира или судьбоносный шаг в карьере. «Можно подумать, что она собирается играть Жанну д’Арк», — съязвил Кассаветес.

А Стивен, у которого на тот момент ещё не было настоящей привязанности, запал на Ирвинг вполне серьёзно. Частенько она вела себя с ним жестоко даже на людях, из-за чего друзья подкалывали его, мол, девчонка крутит тобой, как хочет. Мало кто из них симпатизировал ей, а тем более доверял. Рассказывает продюсер Роб Коэн: «Конечно, она красива, но то красота рыси, которая всю поляну держит в поле своего зрения. К тому же она не отличалась человеческим теплом и душевностью. Да и вообще я считал, что они мало подходят друг другу. Стивен вёл себя по отношению к ней по-доброму, был нежен и заботлив. А от неё то и дело искры да электрические разряды летели, готовые прикончить любого, кто встанет на пути не ведающей жалости актрисы, для которой главное в жизни — стать звездой. Наверное поэтому их отношения и оказались столь непродолжительными». Точь-в-точь как Брук Хэйуорд или Марша Лукас смеялись над «Беспечным ездоком» и «Звёздными войнами», Ирвинг потешалась над картинами Спилберга: «Конечно, я знаю, что он удивительный режиссёр, но совсем необязательно, что я хочу сниматься в его фильмах». А ещё она жаловалась, что «их совместная светская жизнь сводится лишь к обедам с шишками киностудий».

* * *

Съёмки «Звёздных войн» начались 25 марта 1976 года на площадках студий Элстри[142]в пригороде Лондона. Лукас выбрал это место, чтобы, во-первых, быть подальше от ока кинокомпании, а во-вторых, — сэкономить. Правда, неприятности не заставили себя ждать и в Англии. Взаимоотношения режиссёра, актёров и съёмочной группы, мягко говоря, были не безоблачными. Гордый по природе, Лукас не умел просить, добиваясь тем самым задуманного. «Джордж не обращался к тебе больше одного раза, — замечает Говард Казанджиян, продюсер картины «Очередные американские граффити». — Если ты сказал ему «нет», второй раз он уже не обратится». Джордж не знал слова «спасибо», и работавшие с ним люди считали режиссёра холодным, чёрствым человеком. Львиную долю рабочего времени на площадке он вообще ни с кем не общался, даже не знал, кто и чем занимается. Вспоминает Хайк: «Ступив на английскую землю, Джордж и Гари Куртц, тоже, кстати, не самый приятный в общении человек, сразу обидели местных ребят из съёмочной группы. Не специально, конечно, а потому что не умели разговаривать с людьми».

Возвращаясь впоследствии ко времени съёмок, Лукас отмечал: «Я понял тогда, отчего режиссёров считают несносными типами. Ты хочешь, чтобы все в точности следовали твоим указаниям, а народ пропускает их мимо ушей, им это по барабану. Ясное дело, тут не до сантиментов, времени на любезности не остаётся. Сколько себя там помню, только и делал, что кричал на всех и каждого».

Да и актёрам Джордж опять не стал большим помощником. Вдобавок ко всему ужасными вышли и диалоги. Замечание Харрисона Форда но этому поводу стало крылатым: «Джордж, напечатать на машинке эту дрянь ещё можно, а вот как это произнести?!». В арсенале режиссёра для актёров было припасено всего две инструкции: «Хорошо, ещё раз то же самое, только получше» и «Чуть быстрее и понапористее».

Хайк и Кац навещали друга в Лондоне. Вспоминает Кац: «Каждое утро мы приходили к нему и заставали сидящим на краю кровати. Ступни ног у него жутко болели — он подцепил какую-то инфекцию. Похоже, он и не собирался отправляться на площадку. Мы присаживались, разговаривали, пытаясь отвлечь Джорджа от дурных мыслей. Потом вместе прогуливались, попутно уговаривая не накладывать на себя руки. Настроение у него было хуже некуда: задуманное не выходило, съёмочная группа насмехалась, не стесняясь. Угрюмый оператор обычно начинал работу словами: «Внесите псину. Свет на псину!», имея в виду Чуибакку. Джордж всё время расстраивался, что у него ничего выходит, а мы успокаивали: «Джордж, ты можешь! Ты сейчас встанешь и пойдёшь на площадку!». На самом деле, Джордж был на грани. Тяжелейший удар поджидал его, когда в последний съёмочный день английская группа решила проголосовать, работать ли им сверхурочно. В результате решили не работать, и Джордж перестал снимать».

Между тем изъяны сценария продолжали преследовать режиссёра. Джордж жаловался по поводу эпизода, в котором Люк, Хан и принцесса Лиа попадают в засаду: «Пятьдесят штурмовиков палят в них с трёх метров, а им хоть бы хны, ни одной царапины. Кто в такое поверит?!».