Спасти огонь - Гильермо Арриага

Перестрелку было слышно трое суток кряду. Без перерыва. Стрекот автоматов. Вспышки. Взрывы. У уродов были гранаты и даже гранатометы. По склонам вверх-вниз ездили внедорожники. Жители Ла-Помирансии носу не казали домой. Так и сидели в кустах, тихонько съежившись под листвой. Самым мелким ребятишкам вставляли кляпы, чтобы не плакали. Во время таких разборок стреляют туда, откуда идет шум. Сперва тебя мочат, а потом уже выясняют, кто ты есть Чего нарываться на дыру в башке? Хосе Куаутемок не убежал. Сидел дома, свет не зажигал. Снаружи слышалось только, как визжат тормоза, когда внедорожники проносятся через деревню. Понять, кто берет верх — «Киносы» или другие, было невозможно.

В последнюю ночь выстрелы стали звучать ближе. Хосе Куаутемок выглянул через щель: по темной улице пробегали люди и прятались за домами, за хлевами, за машинами. Крики, грохот, блеяние коз, жалобные стоны. Раненые ползли по дороге. Подстреленные мулы сучили ногами в пыли.

Пара пуль влетела в окна. Одна попала в кувшин с водой, другая — в рекламный календарь мясной лавки над койкой. Хосе Куаутемок рухнул на пол и укрылся за плитой — самым крупным предметом в хибаре. Пока стрельба не кончилась, лежал неподвижно.

На рассвете одна колонна машин уехала. Хосе Куаутемок ясно слышал, как шины стучат о камни, когда внедорожник пересекает ручей, и как взревывают движки на подъемах. Он приподнялся и увидел, что тачки, около двадцати, уезжают по грунтовке. Когда точно все улеглось, вышел на улицу и обнаружил кучу трупов. Штук двадцать пять или тридцать. Дома снесены сплошным огнем. Козы в испуге разбежались. Он сделал несколько шагов и почувствовал чей-то взгляд. Обернулся. Из-за обломка стены на него пристально уставилась олениха. Она, похоже, была в шоке. Дрожала. Хосе Куаутемок шикнул на нее. Олениха не пошевелилась. Он заметил рядом с ней мертвого олененка. Они, наверное, сбежали от грохота в горах и попали к домам. Шальная пуля задела олененка, разворотила ему живот. Хосе Куаутемок решил попозже за ним вернуться. Нельзя бросать такое вкусное нежное мясо.

Он начал искать среди убитых Машину. Переворачивал только низкорослых и крепких, как его кореш. Над некоторыми уже вились мухи. Некоторым черви выедали глаза. В глазницах все так и кипело белым. Машину он не нашел. Оставалось проверить тех, кого положили в горах.

Он прошелся по деревне и на углу уловил движение. Кто-то из лежащих шевельнул рукой. Хосе Куаутемок подобрал рядом с одним трупом автомат и подошел посмотреть поближе. Целясь в голову, приблизился. Пацан, не старше пятнадцати, валялся, вроде придавленный трупом толстяка. Наверняка притворился мертвым, как опоссум, чтобы не добили. «Эй, ты!» — крикнул Хосе Куаутемок. Парень не дернулся. Хосе Куаутемок уставил дуло ему в переносицу: «Открывай глаза, или мозги вышибу». Глаза тут же открылись. «Вылезай оттуда, если жизнь дорога». Пацан выпростался из-под объемистого мертвого тела. Голубая футболка пропиталась кровью. «Ранен?» Пацан кивнул и показал на дыру в лодыжке. «Жить будешь. Сядь там». Сел. Жить будет, но ногу, скорее всего, отрежут. Мышца и кость в хлам. «Что тут было?» — спросил Хосе Куаутемок. «Обложили нас», — сказал пацан. «Кто обложил?» Тот помолчал. «Другие». У нарко всегда так: есть «наши» и «другие». «А ты за кого был?» Снова молчание. Ответ вполне мог отправить пацана прямиком на тот свет. «А вы за кого?» — «Я ни за кого. Я местный, из деревни», — сказал Хосе Куаутемок. Парень был похож на ученика вечерней школы. Тощенький, смуглый, в картель пошел, надо думать, по приколу: покрасоваться в опупенных тачках да попялиться на жопы в стрип-клубах. А теперь он не знает, замочит его этот любопытный мужик или нет. «Я из Сарагосы», — сказал он. «И что?» — «Кто из Сарагосы — заодно со здешними». Тактика выживания — двусмысленность. Не следует называть имен членов своей банды, когда тебя держат на прицеле. «Здешние — это кто?» — спросил Хосе Куаутемок. «Сеньор, вы меня убьете?» — спросил пацан. Не исключено. Да уж, вполне возможно. Хосе Куаутемок был на адреналине. На жаре и в трупной вони руки так и чешутся убивать. «Убью, если не скажешь сейчас же, за кого ты был», — предупредил Хосе Куаутемок. Следующий шаг, согласно тактике выживания, — назвать кличку мелкого посыльного, шестерки, но никак не одного из боссов. «Со Стекляшкой». Хосе Куаутемок начал терять терпение. «А Стекляшка за кого был?» Молчание. Парень совсем потек. Жгучее солнце, пылища, кости из ноги торчат, трупаки смердят, мухи жужжат, да еще и темное дуло автомата на тебя наставлено. Он заплакал. «Убьете ведь?» Гребаный сопляк, подумал Хосе Куаутемок. Пристрелить бы его за дурость, за то, что возомнил себя героем комиксов. И за плаксивость. И, почти уже нажав на спуск, Хосе Куаутемок сам спас пацану жизнь, задал нужный вопрос: «Машину знаешь?» Будущий хромой перестал хныкать и поднял глаза. «Да, — сказал он, утирая слезы, — он из наших». Но Хосе Куаутемок не сразу клюнул: «Опиши». Пацан сглотнул, собираясь с силами: «Низенький такой. Упитанный, но спортивный». Да, точно знает. Хосе Куаутемок опустил автомат: «Где он?» Сопляк вытянул руку и махнул в сторону гор: «Там».

Смерть за плечами

Сегодня был дождь, и пол намок. Профессор Хулиан говорит, лучше писать так: «Сегодня был дождь. Вода сочилась в щели между плитками». Красиво, но кореша не поймут. Я сам не знал, что за плитки такие, пока Хулиан не объяснил. Плитки — это, типа, пол. Профессор говорит, чтобы мы писали, как говорим. А зачем тогда говорить, что «плитки» красивее звучит? Поэтому я так и пишу: сегодня был дождь, и пол намок. Во дворе еще оставалась кровь Начо. Его Говорливый куском стекла порешил. Раз пырнул, а потом еще и еще. Кровищи было море. Начо унесли, а кровь осталась напоминать нам, что на этом месте его убили. Потом пошел сильный дождь и смыл кровь. Только чуть-чуть в углу осталось. Это, получается, все, что нам осталось от Начо. Падре на мессе сказал, чтобы мы запомнили его смех, его шутки, его как друга, но кровь — это не сам Начо. Это он неправильно сказал. Сам-то он говорил про то, что Начо делал, но не про то, кем он был. А был он как раз капельками этой крови. Однажды утром Говорливый харкнул в это