📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаСпасти огонь - Гильермо Арриага

Спасти огонь - Гильермо Арриага

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 208
Перейти на страницу:
просто у вас не получается». — «Вот именно, — сказал Люсьен, — в искусстве человек делает не то, что хочет, а то, что может».

Тем самым он слегка успокоил мой дух. В конце концов, в искусстве человек делает, что может. Только и всего.

Помню, как однажды ты пришел домой, сияя от радости. Обычно мы должны были в знак приветствия целовать твою руку, не поднимая глаз, но в тот день ты ласково потрепал нас по волосам, Потом повернулся к маме: «Беатрис, поприветствуй нового председателя Латиноамериканской ассоциации географических и исторических обществ». Ты добился едва ли не главной своей цели в мире белых, Сеферино. С высоты кафедры, которую давал тебе новый пост, ты мог призывать к пересмотру истории Латинской Америки. Чистокровный индеец, представитель древней расы, обладавший большими правами на эти земли, чем любой европейский эмигрант, готовился руководить конгрессами по истории, исследованиями, монографиями. Ты обошел кандидатов из Аргентины и Колумбии. За тебя проголосовало втрое больше людей, чем за них обоих, вместе взятых, похвастался ты. Твое упорство привело тебя на вожделенный престол. Теперь ты мог рассуждать перед учеными со всего света о необходимости защищать и распространять индейское травничество как эффективную традиционную медицину. Мог отстаивать права арауканских мапуче, чьи земли захватывали белые поселенцы. Бороться за сохранение индейских языков.

Мы надеялись, что это начало перемен, что ты теперь ослабишь хватку, станешь менее одержим дисциплиной, учебой, жесткими тренировками. Мы ошибались. В тот вечер ты в одиночку сел обмывать новую должность пульке. Ничего другого ты не пил. Виски, водка, вино, пиво — все это были вражьи зелья для порабощения угнетенных народов. А вот пульке — истинно наш напиток. Солнце, ветер, дождь годами сосредоточивались в сердцевине агавы и образовывали непорочный сок, который твои предки научились ферментировать и превращать в добрый нектар. «Пульке не туманит разум, не то что пойло колониалистов, — утверждал ты, — наоборот, высвечивает действительность, чтобы человек видел ее такой как есть, а не такой, какой его заставляют ее видеть». Поэтому ты накачивался пульке. Пускал слюни, сквернословил и угрюмо, исподлобья, как домашняя скотина, смотрел на нас.

Не знаю, от кого тебе достался такой вспыльчивый характер, если твой отец был сама приветливость, а твою мать все знали как добрейшую женщину. Твои братья и сестры тоже совсем на тебя не походили. Они никогда не мечтали уехать в город. Занимались огородами, разводили коз, по вечерам садились лущить кукурузу. В них не бушевала эта воля отвоевать гордость расы. Ты считал их тряпками, их бездействие — позором.

Я восхищался твоей закалкой и твоими достижениями. Да и как иначе? Ты был воплощенной силой воли. Когда ты перебрался с гор в Пуэблу учиться в педагогическом училище, то продавал сладости водителям, выстроившимся в очередь перед будками оплаты за проезд по автомагистрали Мехико — Пуэбла. Ты работал не покладая рук, пока не накопил достаточно, чтобы снять комнатушку в центре и купить новую одежду. Для тебя это было важно: не носить рубашек, у которых воротничок не гнулся от въевшегося землистого пота, и грубых, пропахших навозом штанов. Для приближения к цели ты использовал силу символов, а что может быть символичнее одежды?

С самого начала ты заботился о том, чтобы отличаться от одноклассников, в основном таких же индейцев-крестьян, как ты сам. Они не задумывались о внешнем виде. На занятия ходили в том же, в чем работали в поле. На классной фотографии ты один в костюме и галстуке, остальные — со взъерошенными волосами, в драных сандалиях, дырявых штанах, грязных рубашках.

Я знаю, как ты страстно желал откреститься от них. Твои однокашники возвращались в нищие деревни учить нищих детей, а ты общался с политиками и интеллектуалами. Всего за пятнадцать лет прошел путь от учителя начальной школы до замминистра образования. Это достойно восхищения, учитывая не только твое скромное происхождение, но и возраст. В тридцать четыре ты уже был в высших эшелонах власти. И, оказавшись там, словно переродился и стал провокатором, говорящим от лица матери-земли и ее попранных сынов. Разжигал ожесточенные дискуссии, жестко отвечал оппонентам, разносил их доводы в пух и прах. На трибуне ты был просто страшен.

Даже злейшие противники признавали твой выдающийся интеллект. Бессонные ночи, когда ты читал греческих классиков, штудировал немецких философов, анализировал историю коренных народов, наконец-то давали плоды. Тебя невозможно было победить в споре. «Наседай на противника, — советовал ты каждому из нас, — не оставляй ему выхода. Отрезай все пути.

И всегда будь физически готов — вдруг придется применить насилие. Иногда один хороший удар работает лучше тысячи аргументов». Мышцы — мозг. Моя сестра получала тот же урок. Ты хотел, чтобы она была сильной, образованной, умной. Не такой, как наша функционально неграмотная мать. Ты, фанатик образования, женился на женщине, которая с трудом окончила среднюю школу. Вот ей ты не давал развиваться. Пусть и дальше читает свои женские журналы. Но на этом все. Ты даже такую незатейливую отраду, как телевизор, ей запретил. В твоем храме знания не было места зомбоящику.

Ты постоянно бахвалился тем, что дал нам свободу, позволял нам ходить, куда захотим. Знал, что нет необходимости держать нас на поводке с тех пор, как ты посеял в нас зерна страха. И этот страх, словно внутренний ошейник, никогда не переставал давить на нас.

Хосе Куаутемок посадил пацана на капот своей машины и привязал за здоровую ногу, чтобы не сбежал. Дал белую рубашку — махать, пока они будут ездить по горам и искать Машину. Сначала они двинулись в сторону холма, на котором больше всего стреляли. Мелкий время от времени вроде отключался и сползал мордой в землю, но потом приходил в себя и опять устраивался на капоте. Хосе Куаутемок, опустив стекло, спрашивал, куда ехать, и пацан давал указания.

Они довольно долго петляли по холмам, а потом выехали на ровное место. Там-то и случился самый замес, видно было. Внедорожники «Киносов» были больше похожи на решето. Двери прострелены, колеса спущены, лобовые стекла вдребезги. Парочку сожгли — еще дымилось. «Ты точно из банды дона Хоако?» — спросил Хосе Куаутемок. «Святой Девой клянусь», — сказал пацан. «Тогда начинай махать рубашкой, чтоб они видели, что мы с миром и из своих». Пацан затряс рубашкой. Излишняя предосторожность, учитывая, что кругом были сплошные жмурики. Кто-то сидел за рулем,

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 208
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?