Письма царской семьи из заточения - Евгений Евлампиевич Алферьев

камердинер государыни императрицы Алексей Андреевич Волков, 15) лакей наследника цесаревича Сергей Иванович Иванов, 16) детский лакей Иван Дмитриевич Седнев, 17) дядька наследника цесаревича Климентий Григорьевич Нагорный, 18) лакей Алексей Егорович Трупп, 19) лакей Тютин, 20) лакей Дормидонтов, 21) лакей Киселев, 22) лакей Ермолай Гусев, 23) официант Франц Журавский, 24) повар Иван Михайлович Харитонов, 25) повар Кокичев, 26) повар Иван Верещагин, 27) поварской ученик Леонид Седнев, 28) служитель Михаил Карпов, 29) кухонный служитель Сергей Михайлов, 30) кухонный служитель Франц Пюрковский, 31) кухонный служитель Терехов, 32) служитель Смирнов, 33) писец Александр Кирпичников, 34) парикмахер Алексей Николаевич Дмитриев, 35) гардеробщик Ступень, 36) заведующий погребом Рожков, 37) прислуга графини Гендриковой Паулина Межанц, 38) и 39) прислуга госпожи Шнейдер Екатерина Живая и Мария (фамилии неизвестна)[140].

Для несения караульной службы был отправлен отряд особого назначения в составе трех рот, по одной от запасных батальонов лейб-гвардии l-ro (бывшего его величества), 2-го Царскосельского и 4-го (бывшего императорской фамилии) стрелковых полков, общей численностью в 330 человек при 8 офицерах[141]. Начальником отряда был назначен полковник Кобылинский, до этого занимавший должность коменданта Александровского дворца.

В качестве комиссара по гражданской части ехал Макаров. Кроме того, чтобы доставить царскую семью по назначению, были командированы еще два лица: член Государственной думы Вершинин, бывший одним из четырех участников ареста государя императора в Могилеве, и представитель царскосельского Совдепа прапорщик Ефимов. По выполнении своей миссии они должны были немедленно вернуться для представления доклада.

Все уезжавшие были размещены в двух поездах: в первом ехали царская семья, свита, часть прислуги и рота лейб-гвардии 1-го стрелкового полка; во втором – остальная прислуга и роты 2-го и 4-го полков. Оба поезда следовали под флагом Японской миссии Красного Креста. Путь лежал через Вологду, Вятку, Пермь и Екатеринбург до Тюмени. Большие станции поезда проходили без остановки. Останавливались на маленьких станциях и на разъездах, а иногда и среди поля, где царственным узникам разрешалось выходить на прогулку. Путешествие прошло благополучно.

Вечером 4 августа царская семья приехала в Тюмень, где через несколько часов пересела на пароход «Русь» для дальнейшего следования по рекам Туре и Тоболу до места назначения. Второй пароход, со стражей на борту, шел сзади. Под вечер второго дня, 6 августа, в день праздника Преображения Господня, царская семья прибыла в Тобольск.

Так как губернаторский дом, названный новой властью «Домом Свободы» и предназначенный служить тюрьмой царственным узникам, не был готов к их приезду, им пришлось остаться на пароходе еще на неделю. Наконец, 13 августа все приготовления были закончены, и царская семья перешла в новое место своего заточения. Свиту поместили в доме купца Корнилова, расположенном по другую сторону улицы, почти напротив губернаторского дома.

На следующий день государь попросил пригласить священника, который совершил, по случаю благополучного прибытия, благодарственный молебен с водоосвящением, и все комнаты дома были окроплены святой водой. Так, с молитвой и благословением Божиим, начался тобольский период страданий государя и его августейшей семьи.

Первые полтора месяца жизни в Тобольске, до приезда в конце сентября комиссара Панкратова, сменившего Макарова, были самым спокойным временем заключения царской семьи. Власть была в руках полковника Кобылинского, не подчинявшегося местным властям, который сердечно привязался к их величествам и делал все возможное, чтобы облегчить условия заточения.

Большим утешением для государя, государыни и детей была возможность посещения церкви, чего они были лишены в Царском Селе. Вечерние богослужения совершались на дому, а на литургию разрешалось ходить в находившуюся неподалеку Благовещенскую церковь, где для них совершались ранние обедни.

Жители Тобольска всячески выражали свою преданность царской семье. Проходя мимо дома и увидев кого-либо в окнах, они снимали шапки. Многие крестили царственных узников. Когда они направлялись в церковь или возвращались оттуда через прилегающий к дому небольшой городской сад, на пути собиралась толпа, и здесь можно было видеть людей, становившихся на колени при проходе их величеств.

Письма из заточения в Тобольске (6/19 августа 1917 г. – 13/26 апреля 1918 г.)

От великой княжны Анастасии Николаевны

В.Г. Капраловой[142]

(Написано на открытке)

Тобольск, 10 августа 1917 г.

Милая Вера Георгиевна, приехали мы сюда благополучно. Живем пока на пароходе, т. к. дом не готов. Пока пишу, идет дождь и сыро, М. (великая княжна Мария Николаевна) лежит, т. к. простудилась, но теперь уже ей лучше. Передайте сестре и Евг. Алекс, поклон. Надеюсь, Вы все здоровы. Всего хорошего. Целуем Вас. Не забывайте. Извиняюсь за мазню.

От великой княжны Татьяны Николаевны великой княгине Ксении Александровне[143]

(Открытое письмо, адресованное на имя фрейлины великой княгини Ксении Александровны: Таврическая губерния. Крым. Кореиз. Ай-Тодор. Софии Дмитриевне Евреиновой. Почтовые печати: 1) Тобольск, 18.8.17 (на марке в 5 коп.); 2) Кореиз. Тавр. губ. 30.8.17. Квадратный штемпель Д. Ц. № 118) Тобольск, 17 августа 1917 г.

Дорогая моя Крестная, надеюсь очень, что вы все получили наши письма и открытки. Ужасно рада за тетю Ольгу и Н.А.[144] Грустно, что не можем их видеть теперь. Как маленький[145] и она? Скажи, что крепко целую. Буду очень рада, если напишешь сюда. Адресуй мне. Приехали сюда 6-го, но жили на пароходе до 15-го[146], т. к. дома не были готовы. Теперь устроились хорошо. Есть балкон, на котором целый день солнце (когда оно есть). Два дня теплые, а было холодно и дождь. Храни Вас Бог. Целую крепко всех, как люблю. Здоровы.

Крестница.

Губернаторский дом в Тобольске, в котором была заключена царская семья

О приезде в Тобольск М.С. Хитрово

На общем фоне революции, который государь император так верно заклеймил словами «кругом измена, и трусость, и обман», молодая фрейлина Маргарита Сергеевна – или, как ее сокращенно называли, Рита – Хитрово вписала свое имя на славной странице истории, показав пример безграничной преданности царской семье, самоотверженности, смелости и мужества.

Во время войны она работала вместе с августейшими сестрами милосердия в Собственном ее величества лазарете в Царском Селе и за эти годы особенно сблизилась со своей сверстницей великой княжной Ольгой Николаевной. Как только она узнала, что царскую семью увезли в Сибирь, она немедленно последовала за ней. Она ехала для того, чтобы как-нибудь, хотя бы мельком, повидать царскую семью, лелея надежду быть чем-либо ей полезной или, по крайней мере, разделить с царственными узниками выпавшие на их долю испытания. Эта поездка через бунтующую Россию, в переполненных разнузданной солдатней поездах, представляла немалую опасность для беззащитной юной путешественницы и сама по себе была подвигом. Но никакие препятствия ее не страшили. Не прошло и двух недель после отъезда царской семьи, как она отправилась в путь, взяв с собой письма для передачи их величествам, августейшим детям и лицам свиты.

Путешествие прошло