Зонтики с темнотой - Лена Тулинова

— А в самом деле, почему? — спросила Шарлотта, робко приподняв руку.

— Этому есть причина, — улыбнулась госпожа Гербера. — Дэрия наш ветеран. Она потеряла почти все свои магические способности, кроме вот разве что умения придавать предметам вид, вкус и запах отличной еды. Готовит она не слишком-то хорошо: у Ариты выходит значительно лучше. Наш коллектив не может выгнать из пансиона колдунью, вместе с которой мы сражались против сильного и хитрого врага. Поэтому она использует свои небольшие и не выдающиеся способности и чувствует себя полезной.

Юлианна тихонько фыркнула.

— Все равно это обман, — сказала она. — Можно просто варить овсянку.

— Но овсянку любят далеко не все, — мягко возразила Гербера. — Впрочем, иногда это бывает картошка или пшенка. Что-то простое и в больших количествах. А старшие девочки, между прочим, любят и ценят мастерство Дэрии! Потому что после ее готовки остается совсем немного кастрюль. Тогда как Арита использует их по полной! Так или иначе, а я попрошу вас, барышни, больше подобных сцен не устраивать.

Тем временем за стеной нарастал шум. Госпожа Гербера прислушалась к нему и покачала головой.

— Кажется, это третьегодки, — промолвила она. — Мои любимые озорницы… после вас, конечно же, мой милый первый класс. Пора идти. Обед и перемена закончились. Вас ждут в кабинете рисования, барышни. Идите же! За опоздание вас на этот раз ругать никто не будет!

Шарлотта и Генриетта поспешно допили чай и побежали к двери, но Юлианна осталась сидеть на диване. Только уже не развалившись, а понурившись.

— Что такое, барышня Амадор? — спросила Гербера.

Подруги Юлианны замерли у выхода, ожидая девочку.

Но она не двинулась с места.

— Вы не назначили мне наказания, — сказала Юлианна сдавленным голосом.

— Думаю, твой проступок невелик, — улыбнулась учительница. — Вся вина полностью оказалась на Шарлотте… и немного на Генриетте. Наказание для них я назначила.

— Мне тоже надо, — упрямо сказала Юлианна. — Что ж это выходит: я ни при чем?!

— Ведь это была только шалость, — Гербера слегка наклонила голову.

— Скорее гадость, — вздохнула девочка.

— Чем же они отличаются?

Шум за стеной разнообразился топотом и хлопаньем учебников то ли о столы, то ли о чьи-то головы. Но Гербера, кажется, не сильно спешила в класс.

— Шалость никому не приносит вреда, в отличие от гадости, — призналась Юлианна. — Это тоже моя бабушка говорила.

— Вот как, — Гербера кивнула. — В таком случае, ты все поняла. Бегите же, барышни. Время идет.

— Тогда я сама себе наказание выдумаю. Вот… я буду мыть посуду вместе с Эсми, — решила Юлианна. — Можно?

— Хорошо, — улыбнулась Гербера.

И Юлианна, просияв, сорвалась с места так стремительно, что чуть не опрокинула диван. Взметнулось аккуратное черное платье и белый передник, мелькнула черная шляпка, и Шарлотта с Генриеттой запоздало бросились догонять подружку.

— Великие Недовольные боги, — простонала Карина, падая на скамейку в парке. — Как же я устала!

— Что, больше, чем обычно? — сочувственно спросила Шарлотта.

— Ах, Шарлотточка, — Карина сняла с головы шляпу и принялась ею обмахиваться, — какая же это пытка: учиться целый день всяким неинтересным вещам! Разве что грамматика еще получше других! А вот на пятом и шестом году вовсю идут уроки красоты! Мне бы тоже пригодились такие уроки! К тому же старшие девочки знают уже целую кучу Особо Неодобряемых и Не Особо Одобряемых заклинаний! В том числе для внешности…

— Чего тебе твоя внешность не угодила? — фыркнула Юлианна. — Волосы растут, прыщей нет, зубы ровные, не толстая, не худая, не горбатая. Видала вон ведьму на ярмарке? Ту, которая продает всякую всячину навроде крови фей или драконьей мочи? Вот уж кто штрашный, — тут девочка скорчила ужасную рожу, отчего и стала шепелявить. — А ты у нас — хорошенькая!

— В том-то и дело, — с горечью произнесла Карина, даже забыв поправить «видала» и «навроде». — Хорошенькая! А я бы хотела быть красавицей, такой, как госпожа Гербера. Везет Генриетте: будет с нею целый вечер возиться с травами и зельями. Столько полезного узнает!

Подумала и прибавила:

— Ей как раз надо куда-то девать свои веснушки.

Шарлотта осторожно сказала:

— Но, Кариночка, госпожа Маркура не одобряет волшебство, меняющее внешность. Она говорит — так колдунья может потерять себя и забыть навсегда, кто ты есть.

На самом деле Шарлотта, конечно, слышала эти слова, но до конца их не понимала. Но ей показалось, что они тут будут кстати.

— У нее-то все с внешностью в порядке, — вздохнула Карина. — Разве что чуть полновата, но она же тетенька, а не девочка! А я?

— А что ты? — спросила Юлианна. — Руки-ноги на месте, голова вроде тоже. Хотя, может, в ней пока и пустовато. Вот и ветер свищет. Это моя бабушка так говорит, — добавила она поспешно. — Ну то есть иногда свищет, вот как сейчас. Чего тебе надо? Зачем тебе прям вот красота?

Карина бросила шляпу на траву. Черная, с длинной алой лентой, она очень красиво смотрелась на еще яркой зелени, особенно в лучах заката.

— А как же? — спросила она. — Вот выйду я из пансиона, и куда потом?

— И куда? — спросили теперь уже Шарлотта и Юлианна.

— Жениха искать! Замуж выходить! И уж конечно, мне будет надо стать для этого красивой! Все невесты красивые, а я что же? Мышка серая?

Шарлотта с Юлианной переглянулись, да и расхохотались.

— Кариночка, — еле дыша от смеха, сказала Юлианна, — ты будешь первоклассной колдуньей с волшебным зонтиком! Воспитанная, умная.

Рисовать тебя научат, готовить, всякие чары наводить… К тебе женихи эти твои будут выстраиваться целыми отрядами, и папаша твой будет их от ворот дубиной отгонять. Пошли лучше зонтик украдем. Самое время!

— Сейчас? — тут же оробела Карина. — Нет… я так не могу. Давайте завтра, а?

Юлианна сдвинула густые темные брови.

— Струсила?

Шарлотта тоже немного испугалась. Как-то очень уж решительно и неожиданно Юлианна перешла в наступление.

— Враз про всю эту ерунду думать забудешь. Взамуж все равно еще рано, а вот зонт своровать самое то, — уговаривала Юлианна.

— Не «враз», а «сразу», — поправила Карина и слегка икнула. — И не «взамуж», а…

— Да знаю я, — махнула рукой Юлианна. — Но жуть как скучно говорить как все барышни. «Ах Кариночка, ах Эсмиральдочка, ах и ах, какие ленточки, да какие рюшечки, сюсипусипампушечки!» Меня вот никто! Никогда! Ни за что!