Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

и К°» и получить комиссионные он часто совершал поступки, вызывавшие такую ненависть конкурирующих фирм, что весьма сомнительно, чтобы ему дали хоть какую-нибудь работу. А если бы даже и дали, Скряга холодел при мысли, что ему пришлось бы стать на одну доску с рабочими, которых он запугивал и унижал. По этой причине Хантер в такой же степени боялся Раштона, в какой рабочие боялись его.

Скряга давил на рабочих, постоянно угрожая им увольнением, а их женам и детям − голодом. За его спиной стоял Раштон. Все время запугивая Скрягу, Раштон вынуждал его тратить еще больше энергии и усилий для успешного выполнения благородной задачи − дать возможность главе фирмы приумножить свои доходы.

В полдень того дня, о котором шла речь в первой главе, мистер Хантер осуществлял своего рода стратегический маневр − а именно неприметно продвигался к дому, где работал Красс и подчиненные ему рабочие. Он ехал на велосипеде у самой обочины, чтобы незаметно для рабочих подобраться вплотную к дому. Когда Хантер находился примерно ярдах в ста от ворот, он сошел с велосипеда − начинался крутой подъем − и пыхтя двинулся в гору, выдыхая белые облачка пара. Поодаль от дороги он заметил группу рабочих. Некоторых из них он знал, в разное время они работали у него, но сейчас были без работы. Их было пятеро. Трое стояли вместе, а двое − поодиночке. Эти двое, вероятно, были незнакомы друг с другом и с первыми тремя. Те, что стояли вместе, были ближе к Хантеру, и, когда он подошел к ним, один из них пошел ему навстречу.

− Доброе утро, сэр.

Не останавливаясь, Хантер буркнул что-то в ответ. Рабочий последовал за ним.

− Нет ли какой-нибудь работы, сэр?

− Нет, − не останавливаясь, ответил Хантер.

Рабочий продолжал идти следом за ним, словно нищий, выпрашивающий подаяние.

− А можно зайти через день или два, сэр?

− Бесполезно, − ответил Хантер. − Если хочешь, приходи, но у нас все места заняты.

− Спасибо, сэр, − ответил тот и вернулся к своим приятелям.

К этому времени Хантер был в нескольких шагах от одного из рабочих, стоявших отдельно от группки, и тот тоже попытался с ним заговорить. Человек этот чувствовал, что получить работу нет никакой надежды, но ведь оттого, что спросишь, не будет вреда. К тому же он был в отчаянном положении. Прошло уже больше месяца с тех пор, как он потерял работу. Этим летом в строительном деле был особенно сильный спад. Случалось, поработаешь полмесяца на одну фирму, затем − опять без работы. После этого недели на три, а то и на месяц подрядишься в другом месте и опять сидишь на бобах. А сейчас уже ноябрь. Прошлой зимой они по уши влезли в долги, вообще-то им не привыкать. Но из-за неудачного лета они не могли, как в прошлые годы, вернуть долги, оставшиеся с зимы. Так что едва ли опять удастся получить кредит на эту зиму. Уже сегодня утром, когда жена послала дочку за маслом к бакалейщику, тот сказал девочке, что без денег ничего не даст. Одним словом, хотя этот человек и не надеялся на успех, но все же обратился к Хантеру.

На сей раз Хантер остановился: он задыхался от крутого подъема.

− Доброе утро, сэр.

Хантер ничего не ответил. У него перехватило дыхание. Но человек не обиделся, он привык к такому обращению.

− Нет ли какой-нибудь работы, сэр?

Хантер ответил не сразу. Он еще не отдышался, и, кроме того, у него был некий план, который ему не терпелось привести в исполнение. Ему казалось, что наступил подходящий момент. «Раштон и К°» сейчас, пожалуй, единственная фирма в городе, которая ведет хоть какие-нибудь работы. Десятки первоклассных рабочих сидят без дела. Да, наступил подходящий момент. Если человек этот согласится, с него все и пойдет. Хантер знал, что это хороший рабочий. Он уже работал на Раштона. Приняв его, можно избавиться от старика Линдена и некоторых других, получающих оплату по высшей ставке, установленной для рабочих их квалификации. А предлог для увольнения найти будет нетрудно.

− Нет, − сказал наконец Хантер, словно бы колеблясь. − К сожалению, нет, Ньюмен. У нас заняты почти все места.

Он замолчал и подождал, что скажет Ньюмен. Наклонился, не глядя на собеседника, и стал возиться с велосипедом, будто что-то там налаживал.

− Лето было тяжелое, − не отступал Ньюмен. − Дела у меня совсем плохи. Я был бы рад любой работе, хоть на неделю, хоть на какой угодно срок.

Наступила пауза. Хантер взглянул на говорившего, но сразу же снова отвел глаза.

− Ладно, − сказал он, − может, я смогу тебя устроить на один-два дня. Приходи вон туда, − он кивнул в сторону дома, где велись работы, − завтра в семь часов. Ставка тебе, конечно, известна? − прибавил он, когда Ньюмен собирался его поблагодарить. − Шесть с половиной.

Хантер говорил таким тоном, будто новая сокращенная расценка − давно решенное дело. Парень скорее согласится, если будет думать, что другие уже работают по таким расценкам.

Слова Хантера застали Ньюмена врасплох. Он заколебался. Ему никогда не приходилось работать по таким низким ставкам. До сих пор он скорее соглашался лечь спать голодным, чем работать за такие деньги. Но похоже на то, что другие получают так же мало. Кроме того, он был в отчаянном положении. Если отказаться от этой работы, то вряд ли скоро найдешь другую. Он подумал о доме, о семье. Вот уже пять недель они не платят за жилье, и в прошлый понедельник сборщик квартирной платы недвусмысленно дал им понять, что хозяин больше ждать не намерен. Главное же, если он откажется от работы, как они будут жить дальше? Сегодня утром сам он, считай, не завтракал, выпил только чашку чая и съел ломоть черствого хлеба. Эти мысли пронеслись у него в голове, но он все еще колебался. Хантер повернулся, делая вид, что уходит.

− Ну, − сказал он, − если хочешь работать, можешь прийти завтра в семь утра. − И поскольку Ньюмен все еще колебался, нетерпеливо добавил: − Так ты придешь или нет?

− Приду, сэр, − ответил Ньюмен.

− Вот и хорошо, − добродушно сказал Хантер. − Я скажу Крассу, чтобы приготовил тебе инструменты.

И он дружески кивнул человеку, который в эту минуту чувствовал себя преступником.

Когда Хантер, очень довольный собой, вновь двинулся к дому, пятый рабочий,