Простонародные рассказы, изданные в столице - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

сел. Монахи во главе с настоятелем Инь прочли сутру. Настоятель Инь взял в руки факел, и уста его произнесли:

После себя Цюй Юань оставил

цзунцзы душистые нам.

Лодки-драконы пересекают

реку наперебой.

Вот и разрезаны в нынешний день

нити судьбы[71] навсегда —

В новом рождении больше не будет

узел завязан судьбой.

Совершим поклонение монаху Кэ-чану, отошедшему в полное молчание!

Пятерка двойная

пришла под благою звездою.

Кто тело его

орхидеи отваром омоет? —

Рогатому рису

нужна ли златая обертка?

Где аир в вине,

крошить туда яшму не стоит.

Запомнил он сутру

«Цветок сокровенный закона»[72];

Твердил наизусть

он тексты Большой колесницы[73].

Рука не срывала

цветок под названьем Синь-хэ —

Позором пришлось

за несорванный цвет расплатиться.

Сегодня все дело

глазам представляется ясным.

Допет до конца

«Напев Янгуаньской заставы»[74].

Хоть правда, что нынче

настала «двойная пятерка»,

Но кто же его

нас бросить так скоро заставил?

В молчании полном

ушел в пустоту он на запад[75].

Теперь не страшна

пора ядовитой планеты.

Спустился сегодня

монах из обители горной

И дарит ему

свечу эту яркого света.

* * *

Пришла для него

пора самадхи «Огня сиянье»;

Пора ему явить изначальный

подлинный облик.

* * *

Песнь «Бодхисаттва из племени Мань»

время допеть до конца;

В царство Тушита[76] на небесах

за руку он отведен.

И вдруг все увидели, как в огне появился Кэ-чан. Он поклонился и произнес:

— Благодарю князя, его жен, настоятеля и монахов! Только потому, что у меня был старинный долг в прежней жизни и нужно было возвратить его, я появился в этом рождении. Теперь я перешел в мир бессмертных и больше не буду жить среди людей. Я один из пятисот архатов — Архат вечной радости.

Поистине:

Пути Небес во все времена

для тех ли, что глупы и глухи?

Давно уже ясно: добро и зло

в одном неизбежном круге.

Людей старайтесь уговорить

на путь добра обратиться,

Пускай разочтут, как благость создать,

скопляя свои заслуги.

Оборотни из пещеры в Западных горах

В цветах абрикосовых дождь отшумел,

Все реже

цветы осыпаются вьюгою алой,

зато лепестки — как румяные лица.

Плывут ароматы в текущей воде.

Мой милый все дальше —

ничто его не удержало,

а сердце весною не может не биться.

Тоскую одна, разлученная с вами,

Лишь тень от стены пред моими глазами.

Никто для меня

теперь не нарвет чернослива.

Не знаю, где ваше седло золотое,

Остались одни для меня

у южной дороги зеленые ивы.

* * *

В мгновение ока

мы с нашим дождем, с нашей тучкой простились.

Кому это надо,

чтоб страстно друг в друга влюбленных

так просто, легко развели, разделили?

Под крышею ласточки разговорились.

Ах, если б они полетели

и вам рассказали,

какие сейчас у вас в доме печали.

Союз наш надежен, крепко наше слово,

И нам невозможно

не встретиться снова.

А встретимся снова —

тогда восстановятся силы.

Сегодня же мне никуда не уйти

От тысячу раз переполнившей душу

печали о милом.

Эти два стихотворения-цы на мотив «Вспоминаю красотку-служанку» сочинил один провинциальный ученый по фамилии Шэнь, по имени Вэнь-шу.[77] Но только на самом деле оно собрано из отдельных строк, взятых из стихов-цы поэтов прежних времен. Откуда я это знаю? — Объясню это вам, почтенные, с самого начала.

В первой строке сказано: «В цветах абрикосовых дождь отшумел», а у Чэнь Цзы-гао имеются стихи-цы о дне Холодной Пищи[78] на мотив «Прихожу к Золотым Воротам[79]»:

Ивы из бирюзового шелка.

На Холодную Пищу собрались

людские под ивами толпы.

Щебет иволги звонкий звучит и звучит,

а цветы все умолкли, умолкли.

На ступенях из яшмы

весенние травы намокли.

* * *

Я бессильно склоняюсь

на короб с душистой травою.

Угадает ли кто,

что на сердце моем, что меня беспокоит?

Дым свечей из сандала

расстилается возле окна под стеною.

Больше капли дождя

абрикосовый цвет не омоют.

Во второй строке говорится: «Все реже цветы осыпаются вьюгою алой, зато лепестки — как румяные лица». У поэтессы Ли И-ань были стихи-цы о закате весны на мотив «Внимаю песне»:

Алая вьюга вот-вот прекратится,

Все лепестки — как румяные лица.

Только однажды весенней порою

ивовый пух невесомый кружится.

Там, где бамбука ростки прорастают,

В полном молчанье стою одиноко —

в садике сочная зелень густая.

* * *

Близости с вами казалось мне мало,

Вас провожая в дорогу,

о возвращенье мечтала.

В прежние годы

сны уносили за тысячу ли;

Ныне у дома

речки излучины только остались.

Волны холодные вижу вокруг,

Милого друга

вечно высматривать очи устали.

Третья строка «Плывут ароматы в текущей воде» есть в стихах-цы о весеннем дожде, написанных некоей Ли из Яньани на мотив «Стираю шелка»:

Обессилели розы от капель,

под дождем наклоняются долу.

Бесконечно влюбленные в эти цветы

мотыльки разлетелись по полю.

И плывут ароматы в текущей воде,

и доносится ласточки голос.

* * *

Там, где южная заводь, — покой для души,

и весна ее сон не разбудит.

У восточного склона