Вдвойне робкий - Андрей Симагин

Теперь, к сожалению, мне нужно бежать. Последний автобус уходит через четверть часа.

— Ты поедешь автобусом? — удивилась Эллен.

Мистер Энканто чуть развел руками.

— Моя машина в ремонте. Ничего, не бери в голову. Я доеду прекрасно. Я люблю ездить автобусами в поздний час. Народу уже немного, тебя везут… сядешь в уголок — и можно полностью отдаться своим мыслям..

Эллен не заинтересовалась, что это за мысли.

— Я тебя отвезу, — храбро сказала она. Ей очень хотелось выяснить, где живет мистер Энканто. На всякий случай. Вдруг они теперь долго не увидятся, а ей захочется посмотреть, кого он к себе водит.

— Эллен, — мягко сказал мистер Энканто, — это совсем не обязательно.

— Я непременно тебя отвезу, даже и не думай.

На это мистер Энканто и рассчитывал.

Квартира мистера Энканто.

Время от времени срывался мелкий, скучный дождик, и Эллен вела машину особенно осторожно. Она волновалась. Ей было очень интересно, что будет дальше. Но, зная себя, она подозревала, что, даже если дальше наклюнется действительно что-то интересное, она ухитрится все испортить. И потому всю дорогу трещала без умолку о том, какая она нелепая, надеясь как-то подготовить мистера Энканто к тому, что она в любой момент и впрямь может сделать ту или иную невообразимую глупость.

Но в конце концов они все-таки доехали.

Машина остановилась на узкой, пустынной улочке близ одинокого фонаря, в световом сарафане которого мельтешили, как мошки, мелкие брызги дождя. Стало тихо. Стало слышно, как шуршат капли по металлической крыше.

— Ты… давно здесь живешь? — спросила Эллен, чтобы нарушить молчание. Оно оказалось слишком интимным. Слишком вызывающим. Многозначительным каким-то.

Мистер Энканто мягко улыбнулся.

— Не очень.

— А… а ты знаешь, я тоже когда-то жила совсем неподалеку. Сейчас-то я переехала, живу теперь в новом районе…

Зачем-то она назвала ему адрес. Сама не поняла, зачем. Наверное, в глубине души она надеялась, что он станет по вечерам дежурить под ее окнами. Распевая серенады по-итальянски… Вряд ли она всерьез рассчитывала на это, но образ грел ей сердце.

— …но я до сих пор помню, как звонят колокола во-он на той колокольне, и, стоит мне их услышать случайно, я…

— Эллен, — мистер Энканто прервал ее через какие-то пять минут. — Не обязательно так нервничать, поверь мне.

Она с удовлетворением вздохнула.

— Я не очень хорошо притворяюсь, — сообщила она не без кокетства. — Я опять боюсь. В последний раз я была в подобных обстоятельствах очень… очень давно. Ты понимаешь?

Он нежно и аккуратно погладил ее по щеке кончиками пальцев.

— Может, поднимешься ко мне на несколько минут? Выпьем кофе… Я прочту тебе одно стихотворение — помнишь, ты спрашивала в письме позавчера?

Она задрожала.

— Не знаю… — пролепетала она, — Так поздно уже…

— Эллен, — заглянув ей в глаза, проговорил мистер Энканто. — Я не хочу пока говорить тебе «спокойной ночи». А ты — ты хочешь?

И тут, случайно глянув над ее Толовой в окошко автомобиля, на окна своей квартиры, он увидел, что в гостиной горит свет, и по ту сторону опущенных штор движется чья-то тень. Он вздрогнул. Схватился за ручку дверцы автомобиля.

— Ты права, — сказал он. — Уже поздно, а у меня еще куча работы.

Эллен ничего не успела сообразить, а он уже вышел под дождь.

Она еще не успела ни заплакать, ни завести мотор, а он уже взбегал по лестнице. Он был в ужасе. Потому что он точно помнил, что запер дверь своей квартиры. Ведь в ванной докисал труп детектива Кросса. И не то чтобы в нем осталось еще нечто пригодное в пищу и нужное мистеру Энканто — просто труп некуда было девать, времени-то оказалось в обрез.

Тень на занавесях принадлежала квартирной хозяйке. Вернувшись домой, хозяйка взяла подмышку большой, пухлый пакет с подборками своих виршей и пошла к мистеру Энканто. Того не оказалось дома, и хозяйка честно, как и договаривались, попыталась просунуть пакет под дверь. Но литературная плодовитость ее подвела: пакет не пролезал. Поколебавшись мгновение, хозяйка открыла дверь своим ключом — у нее от всех квартир на всякий случай оставались запасные ключи, иначе какая бы она была хозяйка — и, совершила несанкционированное вторжение в чужое жилище.

Тут уж упустить случай посмотреть, как и чем живет мужчина, которого ей хотелось сделать своим, хозяйка никак не могла. Все еще соблюдая приличия хотя бы в своих собственных глазах, она огляделась, как бы ища, куда положить пакет. Водрузила его на кресло, но, отойдя на пару шагов, чтоб приглядеться, насколько тот бросается в глаза, подумала, что мистер Энканто может его не заметить, потому что сразу пройдет в спальню или в кабинет; скорее всего — в кабинет, он ведь так много работает. Она вернулась к креслу, взяла пакет и пошла с ним дальше, в глубину квартиры.

Оставив его на столе перед компьютером, она на миг замерла в нерешительности, а потом подумала, раз уж судьба послала ей такой случай, закончить осмотр. Ей до смерти хотелось, в частности, узнать, чем же это таким и впрямь неприятно пахучим пользуется мистер Энканто после бритья. Движимая вполне понятным женским любопытством, она пошла в ванную.

Лучше бы она этого не делала.

Мистер Энканто застал ее именно там. Стремительно растворяющийся труп детектива Кросса, плавающий в полупрозрачном красном студне, произвел на квартирную хозяйку такое впечатление, что в надлежащий момент она не сумела ни крикнуть, ни попытаться убежать. Съедобного в ней ничего не было, но и вариантов у мистера Энканто уже не оставалось. К тому же мистер Энканто был очень зол на хозяйку за столь несвоевременное вторжение — а, в конце концов, он тоже человек и у него тоже есть нервы.

Он уже совсем собрался уходить, как в дверь к нему постучали — осторожно, робко, вкрадчиво… Что за кошмарный день сегодня, в сердцах подумал мистер Энканто. Как это у Шекспира говаривал невезучий гамлетов дядюшка, мимолетный король: «Повалят беды, так идут, Гертруда, не врозь, а скопом…» Мистер Энканто уже ощущал, что затраты нервной энергии не прошли даром, и скоро ему опять понадобится подкрепить силы; отъезд снова оказывался под вопросом. Он почти наверняка знал, кто стучится к нему в дверь так вкрадчиво и пугливо, и ему было очень жалко ее; он отворил дверь, заранее глядя немного вниз, и тихо, успокаивающе сказал:

— Добрый вечер, Джесси.

Дочь квартирной хозяйки, чем-то, видимо, насмерть напуганная, смотрела на него снизу вверх настороженно и затравленно. Страх сделал ее вежливой.

— Добрый вечер, мистер Энканто.

— В чем дело, Джесси?

— Мистер Энканто… — девочка