Halo. Сага о Предтечах. Книга 2. Примордиум - Грег Бир

Старый дух никак не реагировал на это примитивное, с его точки зрения, желание составить карту. Я даже не знал, что больше раздражало – его комментарии или молчание.

Углубляясь в извилистые переулки, Винневра, казалось, теряла уверенность в своих гейсах и в чувстве направления. Несколько раз она разворачивалась и вела нас назад. Однако я заметил, и Геймлпар, без сомнения, тоже, что мы приближались к диагонали, на которую она указала в самом начале и которая, по моим прикидкам, отсекала треть старого города.

Из низких овальных дверных проемов на нас смотрела темнота. Стояла тишина, нарушаемая лишь скорбно стонущим ветром. В некоторых окнах повыше по-прежнему свисали, словно опущенные веки, занавески из грубой ткани. На улицах валялись брошенные последними обитателями вещи: сгнившие сандалии, грязная и рваная одежда, сломанная деревянная утварь – и ни следа железа или другого металла. Все ценное было растащено, остались лишь стены.

Это означало, что мы не найдем ни запасов еды, ни чего-то хотя бы отдаленно похожего на сокровище. На ум пришла печальная мысль о Звездорожденном и о нашем общем поиске сокровищ. Ну и кто из нас оказался самым наивным?

Ты привязался к этому Предтече.

– Не совсем, – ответил я духу. – Мы вместе путешествовали.

Это не преступление. Когда-то и я испытывал привязанность к воину-служителю, охотясь за его кораблями и уничтожая его истребители. Ни одна из моих возлюбленных не вызывала у меня столь сильного интереса.

Внезапно старый дух вошел в раж, да такой, что мне почудилось, будто я удерживаю запертого в клетку зверя. Но это прошло. Привыкнуть можно ко всему.

Я привык к тому состоянию, в котором вы нашли меня. Я едва помню тело… Нет, это ложь. Я помню совершенно отчетливо.

По крайней мере, тогда лорд-адмирал еще был жив. Жив во мне, если точнее.

Тени удлинялись, переулки заполнились тьмой, и мы увидели звезды и кое-что покрупнее: планету шириной с мой большой палец – такую же, как луна, наблюдаемая с Эрде-Тайрина. Она излучала красно-серый свет, предвещая беду.

Так я впервые увидел объект, который причинит очень много бед. Однако я забегаю вперед.

Чем больше мы углублялись в старый город, тем мягче и печальнее пел ветер. Геймлпар вполне уверенно двигался рядом с нами, однако Винневру и меня одолевало желание поскорее оставить руины позади. Одно дело – внутренние призраки, совсем другое – призраки снаружи.

По улице – длинной, прямой и широкой в сравнении с прочими – мы вышли на широкую круглую площадь с плоскими помостами, окруженную каменными стенами чуть выше моего пояса. Из стен торчали остатки разрушенных навесов; зияли входы.

– Это рынок? – спросил я у Геймлпара.

Тот кивнул.

– Я был тут много раз, – сказал он. – Счастливые времена. – Старик нежно посмотрел на Винневру, которая чесала нос и с подозрением оглядывала площадь. – У моей дочери были ларьки… здесь и там. – Он указал на пустые места. – Мы торговали фруктами, шкурами и церемониальными флейтами – всем, что могли собрать, вырастить или изготовить. Мы даже не осознавали, как были счастливы.

Мы продолжили идти. Внезапный порыв ветра поднял клубы пыли, которые, шелестя клочьями циновок, закружили над помостами. Я прикрыл глаза, пока пыль не опустилась, а потом увидел на другой стороне площади нечто неожиданное. Наполовину ослепший, я натолкнулся на девушку, которая при обычных обстоятельствах отвесила бы мне оплеуху. Однако сейчас она встала как вкопанная.

Я смахнул пыль с глаз и уставился на платформу из металла Предтеч, почти пятидесяти метров в ширину и высотой до плеч. В ее центре стояла большая яйцевидная конструкция, имевшая такую же высоту, как платформа – длину. На яйце цвета кованой меди, отражавшей тусклый закатный свет, по кругу были выгравированы ровные вертикальные борозды, расположенные на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

– Лодка? – спросила Винневра.

Озадаченный не меньше нас, Геймлпар покачал головой:

– Никогда раньше не видел этого. Но оно здесь уже давно. Посмотрите – лавки построены вокруг него.

Присев, Винневра подобрала камень и швырнула в яйцо. Он беззвучно отскочил.

– У Леди глаза повсюду, – сказал Геймлпар. – Мы не знаем, когда она наблюдает за нами.

– Глаза спрятаны… замаскированы, – подхватил я мысль. – С какой целью?

– Если она видит, что мы в беде, то почему не защищает нас? – Старик пошевелил челюстью. – Нам стоит найти воду. Раньше тут были отличные колодцы.

Он заковылял дальше, опираясь на палку. Мы с Винневрой решили немного поизучать яйцо, окрашенное закатом в золото.

Старый дух выдал смутное объяснение:

Отсюда она может касаться всех новорожденных.

Такой быстрый анализ возмутил меня, но и возразить я не мог.

– Невидимое, в центре, – словно освещающая башня, маяк, – сказал я Винневре. – Возможно, именно отсюда Леди передавала свой голос, чтобы касаться твоего Народа.

– Возможно, – согласилась девочка, слегка нахмурившись. – А оно еще посылает сообщения?

– Дети перестали рождаться, – сказал я. – Нет детей – может, нет и сообщений. – У меня возникла обескураживающая мысль. – Это сюда ты должна идти, когда не чувствуешь себя в безопасности?

– Нет, – быстро ответила она. – Вон туда. – Она твердо указала рукой в том же направлении, что и раньше.

Геймлпар окликнул нас и сообщил, что нашел воду. Мы обошли маяк – или что собой представляло это яйцо? – и присоединились к старику у края круглого колодца, сложенного из кирпичей и камней. Он вытянул на полусгнившей веревке деревянное ведро и предложил нам мутную воду с коричневым оттенком. Похоже, та осталась от давних дождей.

– Все, что есть, – сказал Геймлпар.

Мы напились, не обращая внимания на запах. Я подумал, что на Эрде-Тайрине такая вода кишела бы личинками, однако в этом городе я не видел ничего извивающегося.

Отсюда убрались даже комары.

Винневра повела нас по другому извилистому переулку. Для меня они все выглядели одинаково. Многие стены обрушились, обнажив унылые комнатушки с нанесенной туда листвой. Когда-то здесь ютились реальные люди, настоящие семьи.

Я заподозрил, что по всему Ореолу разбросаны населенные пункты, где обитают люди, которых коснулась Создательница. Им позволено жить совершенно по-людски, накапливая собственные силы и поддаваясь естественным слабостям, сражаясь в междоусобных войнах. Человека оставляют в покое точно так же, как предают запущению сад – чтобы посмотреть, вырастут ли новые цветы.

Но всегда ли за нами следит Создательница или ее подчиненные?

И наблюдала ли она за нами – то есть за ними, – пока чередовались тьма и свет, пока зарождались новые небеса и солнца? Делала ли она это много лет назад, когда колесо было доставлено к Чарум-Хаккору, чтобы испустить жесткое свечение, выжигающее душу?