Тебя убьют первым - Анна и Сергей Литвиновы

Тем временем мы миновали уже хорошо знакомое мне КПП на выезде из городка, потом мечеть и зданьица Тюратама, закрытые щитами, и развилку с шоссе, и еще один контрольный пункт, на въезде на космодром.

Снова понеслись по пустыне, по дороге без разметки, с ямами и без обочин.

Экскурсоводша пояснила:

– Согласитесь, ведь вряд ли кто-то из нас будет делать ремонт, тем более капитальный, в квартире, которую он снимает и которая ему не принадлежит. Вот так и в городе Байконуре, и на космодроме. Если уж тут что-то ремонтируют или приводят в порядок, то только то, без чего совсем не обойтись.

– Значит, кончится срок аренды, и после две тысячи пятидесятого года здесь постепенно все погибнет, – мрачным голосом высказался мой дед Влад.

– Боюсь, что раньше, – в тон ему откликнулся Денис. – Вот начнут ракеты уверенно летать с Восточного – и Россия, не дожидаясь окончания срока аренды, покинет Байконур.

– Такое потрясающее место погубили, сволочи, – подал реплику мой Арсений, не конкретизируя, впрочем, кто «погубил» и кто «сволочи».

Меж тем сегодня Денис снова вдруг стал оказывать мне явные знаки внимания. Он уселся, как и вчера, на одиночное место впереди меня, но то и дело оборачивался и подавал какую-то реплику, адресованную и предназначенную мне одной.

Например, показал место, где всякий раз останавливаются автобусы, везущие космонавтов на старт. Традиции этой положил начало Юрий Алексеевич. Когда его везли на стартовую позицию, попросил тормознуть по нужде и окропил заднее правое автобусное колесо. Впоследствии примерно на том же месте стопят все экипажи. И даже, как говорят, космонавты-дамы, которым трудно рассупонить скафандр, прихватывают с собой из гостиницы баночку. Да, ракетчики и космонавты – люди крайне суеверные.

А между нами с Денисом опять явно какая-то связь крепла, напрягалась. Иной раз, чтобы обратить на себя внимание, он нежно клал руку на мое предплечье – и меня словно током пронзало. И взгляды его, направленные в мою сторону, были такими… томными, скажем. Он как бы демонстрировал: вчера, как я заметил, ты на меня запала – да и не могло быть иначе. Теперь я тебя наконец рассмотрел и готов ответить, типа, взаимностью. И во мне ничего не напрягалось, не леденело, как обычно бывало все последние годы. Напротив, что-то высвобождалось, растекалось, предвкушало.

И сразу ворохнулось: что это значит? Случится роман? Короткий, скоротечный? На те три дня, что я на Байконуре? При мысли об этом у меня сладко заныло внизу живота.

Да, после предательства подлеца Ярика у меня ни разу не было мужчины. Ни одного, никогда. А прошло уже, с ума сойти, три года. И что же, я, оказывается, наконец оказалась готова? К чему же? К встрече без обязательств? Но наше пребывание здесь рассчитано всего на три дня. Как я буду, извините, выглядеть? Как дама полусвета, прыгающая в койку в первый же вечер?

А с другой стороны, время уплотнилось. Век на дворе двадцать первый. И что делать, если обстоятельства подпирают?

Да, Денис, он вчера обмолвился, снимает квартиру в городе. Будем надеяться, там у него не так холодно, как в гостинице. И потом, он, опять-таки, рассказывал кому-то вчера, что родом из Чебоксар, у него там родители, и когда не на космодроме, он проживает там. А Чебоксары – на той же Волге, что и мой М., и до моего города – четыреста километров по прямой. Для гигантской нашей России – совсем не расстояние. Можно мотаться друг к другу в гости хотя бы даже на выходные.

Но для того чтобы любовь продлилась и закольцевалась, надо, чтобы между нами что-то произошло. Причем, разумеется, прямо здесь, на Байконуре. И чтобы оно нам обоим понравилось. Иначе фиг он станет ко мне мотаться.

Ох, как далеко могут завести девушку мечты, начинающиеся с одного нескромного взгляда красавчика! Но слава богу, хоть они возникли! Ничего подобного ведь не было три с лишним года! После грубой измены Ярика я думала, что со мной в любовном смысле все кончено. И на месте моего сердца – выжженная пустыня. А вот, поди ж ты! Своими взглядами и касаниями Диня меня разбудил! Вернее, начал пробуждать! Хотя бы даже если одним этим ограничится – уже ему спасибо!

Хорошо, что никто не умеет читать мысли. И мои фантазии вокруг молодого человека так и остались никем – главным образом им самим! – не расшифрованными. Просто сидят двое – он впереди, она чуть сзади, он перегнулся через спинку кресла, и они мило болтают. Просто мило болтают.

Наш микроавтобус несся тем временем по пустыне-космодрому. Временами лихо и мастерски обходил едущие в том же направлении большие басы. Перегнали мы и следующий тем же курсом мотовоз – железнодорожная линия была проложена вдоль автодороги. Тепловоз пыхтел, выпуская клубы солярочного дыма, вагоны были облупленные, заржавленные, с немытыми окнами.

– Я думал, – пробухтел сидящий позади меня на одиночном месте Сенька, – космодром – это круто-круто. Беспилотные автомобили носятся, дроны пиццу развозят. Кругом стартапы. На супер-ЭВМ рассчитывают квантовые скачки… А здесь, наоборот, сплошной олд-скул. Прошлый век и разруха.

Эту реплику расслышал Денис и прокомментировал:

– В каком-то светлом будущем, о котором мечтал Королев и его соратники, все так и было бы, как ты себе рисовал: и дроны, и электромобили, и супер-ЭВМ. Но что-то в нашем королевстве пошло в итоге не так.

Мы приехали на очередную площадку, вывалились из салона, и я заметила: на глаза у обоих старичков, Владислава и Радия, опять навернулись слезы. Дальше мы пошли пешком, и они шествовали рядом, вдвоем, не разговаривая, только оглядываясь по сторонам. И на лицах их, умиленных, потрясенных и грустных, было написано: «А помнишь?.. А как все было – тогда?.. И ничего не изменилось!.. Или что-то изменилось?.. И мы это видим в последний раз».

Дед Владислав, очевидно, преодолевая и скрывая нахлынувшие на него чувства, сказал мне, указав на поле, густо усеянное белыми столбиками в половину человеческого роста:

– Здесь и был тот самый бункер, да и остается, наверное. Отсюда как раз командовали стартом. Три комнаты, два перископа.

– И Гагарина оттуда запускали?

– Не только Гагарина. Многих и многих.

Мы подошли к сооружениям на краю огромного бетонного котлована. Екатерина-«безопасность» вполголоса сказала: «В сторону, пожалуйста, не отходите и сам котлован не снимайте». По краям котлована возвышались огромные ажурные мачты с прожекторами и молниеотводы. А в центре стартового стола стояли точно такие же сооружения, как те, что мы видели вчера на тридцать первой площадке: фермы обслуживания, кабель-мачты. Только они были сомкнуты, и ракеты посредине не было.

Экскурсоводческую эстафету перехватил Денис, и у него получалось лучше, чем у Элоизы, потому что говорил он по-настоящему увлеченно, страстно и безо всякой заученности и пафоса.

Мне всегда нравились мужчины, горящие своим делом, – они, как правило, и в частной жизни оказывались хороши. (Не то что вялый Ярик, вспомнилось мне некстати.)