Пепел и золото Акелы - Александр Логачев

– А ты уверен, что я что-то знаю? – Пепел обозлился и, кажется, сморозил глупость.

– Ну, не выпадут мои козыри, уйдешь от меня. Не впервой. – Пиночет философски пожал плечами. – А вообще, ты же меня знаешь. И я тебя знаю. Карту ты сейчас не нарисуешь. Уперся. Но зуб даю, если приведешь нас туда... Отпущу на все четыре стороны. Долю получишь, падлой буду. И еще чего-нибудь получишь. – Пиночет огляделся по сторонам. – Ну, вот хотя бы эту милую еврейскую девушку. Кстати, довольно богатую наследницу. Папаша, царствие ему небесное, постарался.

Нет, Пепел на эти слова не дернулся. А ведь Пиночет было уже начал подозревать, что Сергей каким-то боком прежде контачил со старым евреем. Ради проверочки и разговор завернул в эту сторону. Ладно, значит, у Сергея к Соне мелькал чисто мужской интерес. Учтем.

Пепел почти равнодушно взглянул на милашку, которая до сих пор находилась в глубоком отрубе. Поездка в багажнике в обнимку с трупом девушке явно на пользу не пошла. И тем не менее Пепел узнал ее сразу, о чем, естественно, говорить никому не стал. И, сопоставив увиденное с услышанным, легко представил, что произошло на квартире Семена Моисеевича.

Зачем объяснять Пиночету, что отец девицы держал маленького Пепла на руках, что дружили их папаши многие годы? Что тот самый жигуленок, на котором Пепел пытался въехать в мирную жизнь, подарил ему дядя Сема, чья дочка сейчас лежала поодаль без сознания. Увы, Питер – город маленький.

Рядом с Пиночетом неожиданно и тихо появился Фрол.

– Я же говорил тебе: эта женщина наша, – сообщил он. – И ты не возражал.

– Что же тебя так на бабах-то циклит? – злобно отреагировал Пиночет. – Вон Верка, как неприкаянная ходит. Пристройся и оттянись. А с этой биксой я сам определюсь. Тем более, зная вкусы нашего телегида, – он кивнул на Пепла.

– Ты обещал, – упрямо надавил Фрол.

За спиной Фрола лишним аргументом вырос Силантий. Клепа и Байбак притворились шибко увлеченными кулинарией, хотя напрягшиеся спины выдавали их с головой. В Веронике же сцена не возбудила ни страха, ни радости. А одну лишь бабью зависть. Если мужики готовы в горло друг другу вцепиться не ради нее, а ради какой-то полудохлой дурочки, пусть вцепляются себе на здоровье, – читалось по лицу бывшей полюбовницы Сергея.

– Господь тоже обещал. – Пиночет стал заводиться. – Верку не хочешь, значит, никого не хочешь. Иди, в уголке пообижайся. И думай! Думай, что важнее? То, за чем мы все охотимся, или блажь мужицкая?

Фрол отошел в сторону, только свирепо взглянул на Пепла и так же грозно на Пиночета. И еще Пеплу показалось, будто где-то за стенами приглушенно каркнул ворон. Пепел принял к сведению, что нажил врага в лице горбоносого молчуна.

– Ладно. Я вписываюсь в поиски золота Акелы. Доли мне не надо, только дай уйти.

– Тебе чего, денег не надо? – хохотнул Пиночет. – Ты заболел?

– Суеверный я стал, Пина. – Пепел нехотя вздохнул. – Не хочу никаких дел иметь с этой мистикой. И деньги не греют в таком раскладе.

– Ладно... Верю... Главное, дойти вместе. А там бойся бога на здоровье. И денег не бери.

– А ведь нет там золота никакого. – Пепел настолько устал, что начал хамить. – Неужели ты веришь во всю эту чушь? Пина, ты же атеист!

Пиночет рывком подскочил к связанному Пеплу и врезал ногой в область печени.

– Шучу здесь только я, – заметил он строго. – Верка, пырни любимого.

Та манерно поизгибалась в своем бикини и, поигрывая секатором, пододвинулась к Пеплу. Порисовала узоры острой кромкой металла на Пепловском лице (впрочем, не писала, а гладила), издала грудной кошачий звук и резким движением разрезала веревки.

…Убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего, – наказывается ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок… (Статья 107 УК РФ)

– Цыц, Верка! – шикнул Пиночет, чуть ли не с хрустом ниток выдирая из-за пояса «беретту». – Всем угаснуть!

Брякнулся о гальку кем-то оброненный шампур с недожеваным шашлыком и заскользил по песчаной горке обмылком. Беседа мгновенно пресеклась, будто из сети выдернули магнитофонный шнур. Осторожный – так беспокоят постояльцев в манерных гостиницах вышколенные горничные – стук во входную дверь повторился. Тук-тук-тук – и дальше думай сам. Хорошее место, конечно, подобрал под логово Пина, вот только ненадежны были здешние дверцы, оборудованные всего-навсего шпингалетами сортирного типа.

В отличие от Пиночета и его удалых бойцов, Пепел не дернулся, он продолжал доедать шашлык, запивая его пивом. Хотели бы застать врасплох – вломились бы на «ура» с разбегу. Хотят обмануть – начнут вести пространные разговоры через утлую перегородку.

Сергей сам себе криво улыбнулся – начались разговоры через перегородку. Фрол и Силантий обдуманно и плавно передвинулись из-под света в тень. Там и замерли. Причем, стали похожи на сучковатые стволы обычных таких корявых деревьев, и Сергей лишний раз пожалел, что судьба свела с этими молчунами на узкой дорожке.

– Это я, слышите? – негромко заблеяли с той стороны двери. – Я, Шелест.

Верка подобрала шампур, весь в инее жира, и попыталась спрятать в руке острием к локтю; гнедые черешни ее глаз заволокло туманом страха. Пиночет, чуть приопустив ствол, беззвучно прокрался к двери, но позицию, чтоб не схлопотать халявный гостинец в живот, выбрал не напротив, а прижавшись к стене:

– А кто еще там лишние сопят?

– Со мной Волчок и Тарзан. Вензелевские пацаны.

– А мусоров ты с собой не приволок? – решая, как себя повести, надумал потянуть время за пружинку вожак.

– Эй, Пиночет, – миротворчески загудел за дверью новый голос, – это Тарзан. Встречай двух гостей. Базар есть. Ну, стали бы мы обзываться, если б думали чего мутить, а?

– А не боязно? Вы ж про меня славу заряжаете, дескать я – беспредельщик. А ну как дверь очередью из калаша перережу?

– Калаша у тебя нет, не пучься выше телеграфного столба. А боялись бы, в ларьках бы сидели, – угрюмо отрезал Тарзан. – Короче, атаман, мы будем типа по-сиротски через дверь шушукаться или как?

– А если их не двое, а шобла? –свистящим шепотом нагнал дрейфу скользнувший к Пиночету Клепа. Тоже со стволом наизготовку.

– Двое. – Почему-то Пиночет был в этом уверен. Пожевал задумчиво губы и прошептал на ухо своему бойцу: – Не щелкай хлебалом, держи их в ракурсе, но и без истеричной дерготни.

Шумно вздохнул и тяжело, будто вагонетку попер, сдвинул шпингалет.