Лучано - Ева Уиннерс

хотелось его использовать. Все, что мне нужно было сделать, это ввести имя моей семьи или имя моего мужа, и я знала, что информация будет проходить через веб-браузер. У меня было так много вопросов, но я знала, что они не дадут мне хороших ответов. И никакого мира.

Любопытство убило кошку, Грейс. Мне нужно было это запомнить.

— Что ты делаешь, сидишь в темноте и пялишься на свой ноутбук? — голос Эллы напугал меня, и я чуть не уронила ноутбук.

— Блин. Ты напугала меня до чертиков, — я оглянулась и обнаружила, что Элла стоит, прислонившись к двери. — Ты пришла домой рано.

Она пожала плечами. — У меня просто не было настроения слушать итальянский акцент сегодня вечером.

— Я понимаю, — на языке Эллы это означало, что она тоскует по дому. Возможно, я тоже, следовательно, для путешествия по переулку воспоминаний.

Она подошла и села на другой стул. Я протянула ей свой бокал вина, и она взяла его и залпом выпила.

— Что происходит? — спросила она, опустошив стакан.

— Я проверила свою электронную почту. Безжалостный Король проверял нас пятой транзакцией, — ее брови нахмурились в замешательстве. — Я не знаю, о чем речь. Он хочет, чтобы мы совершали для него эксклюзивные транзакции в течение следующих шести месяцев, не более трех в месяц.

— Странно.

— Да. Я не ответила.

— Ты собираешься отказаться?

Я покачала головой. — Нет, но, возможно, мы сможем пересмотреть условия более высокого снижения гонораров, если будем эксклюзивными. Хотя он также предлагал ежемесячный гонорар.

Она кивнула в знак согласия. — Просить большего не помешает.

Мы оба смотрели на темное море; тишина, нарушаемая только шумом волн, разбивающихся о береговую линию. Запах моря успокоил мою душу, и я надеялась, что то же самое произойдет и с Эллой. Некоторые дни были труднее других. Да, нам здесь нравилось и хотелось обосноваться, но все равно иногда скучали по дому. Мы знали, что не сможем вернуться в Штаты, не подвергая свою жизнь большому риску.

— Я должна тебе кое-что сказать, Грейс, — тишину разорвал тихий голос Эллы. Мой взгляд переместился на нее. Она говорила серьёзно. — Тебе это не понравится.

— Пока ты не бросишь меня, мы разберемся со всем остальным, — я тоже это имела в виду. Без Эллы я была бы так одинока последние три с половиной года.

— Да, я никогда не оставлю тебя, — ответила она без колебаний. — Может быть, мы и не связаны кровью, но мы сестры на всю жизнь, — она была права; она была для меня больше родной, чем вся моя живая кровная семья. Она глубоко вдохнула, а затем выдохнула. — Когда я поехала на главный остров, я проверила новости США, — я бы не стала ее ругать. Не прошло и тридцати минут назад, как у меня возникло искушение сделать то же самое. Я затаила дыхание, ожидая того, что должно было произойти. — Твой дядя подал прошение о передаче ему всего твоего имущества в связи с доказательствами твоей смерти.

Я уставилась на нее, уверенная, что ослышалась. — Что?

— Мне очень жаль, — пробормотала она.

— У него были доказательства того, что я мертва? Это не имеет никакого смысла, — хотя я никогда не допускала, чтобы мой дядя и моя семья объявили меня мертвой, чтобы заполучить мое наследство. У моих родителей хватило ума передать все это в траст до моего двадцатипятилетия. Что приближалось быстро.

— Я не знаю, — пробормотала она. — Меня бесило, что он украл у тебя то, что принадлежит тебе. Поэтому я отправила защищенной почтой доказательства того, что ты жива, вместе с фотографией.

Это было неразумно. Она знала это, и я тоже. Но я понимала, почему она это сделала. Я бы, наверное, сделала то же самое, если бы мы поменялись ролями. Ведь это наследство принадлежало и моему сыну.

— Черт, надеюсь, это одна из хороших фотографий, — ответила я вместо того, чтобы отругать ее. Она и так достаточно избивала себя. Мы встретились глазами и разразились приступами смеха. Не смешно, что моя семья отобрала у меня практически все и теперь тоже позаботилась о наследстве. Но плач нам не поможет.

— Я отправила фотографию с нашей рейв-вечеринки в Германии.

Я закатила глаза. — Ладно, это не так уж и плохо.

Повернув голову назад, лицом к морю, я уставилась на отражение луны на поверхности волн. В этом маленьком уголке мира было так мирно. Можно почти притвориться, что всего зла этого мира не существует. Но это произошло, скрываясь в тени. Моя семья была большой частью этого.

Деньги — корень всех зол, но без них мы не смогли бы жить. Мы с Эллой поняли это на собственном горьком опыте, пройдя через трудности. Первые три месяца мы каждые две недели переезжали из одного европейского города в другой, боясь, что нас найдут. Мы изо всех сил старались следить за своими деньгами, но, не зная, как обходиться без них, мы не справились с задачей. Мы оба постоянно уставали и поначалу теряли вес. Даже несмотря на то, что моя беременность прогрессировала, мне казалось, что всякая одежда, которая у меня была, висела на мне свободно.

Две девушки в большом и страшном мире. Если бы нас убили, никто бы нас не заметил. Потому что мы были призраками, путешествовали с фальшивыми документами на поезде или автобусе, таскались из общежития в общежитие, иногда даже ночевали на вокзалах. Мы держали головы опущенными и прикованными к себе. Мы часто теряли счет, где находимся. Иногда я ломалась и плакала от жестокости всего этого, а Элла меня утешала. В других случаях у нее случался срыв, и я помогала ей пережить это. Мы выжили, потому что были друг у друга.

Когда денег стало пугающе мало, мы начали искать работу. Все, что помогло бы нам заработать немного денег и выжить. Наши ограниченные языковые навыки стали нашим недостатком. Мы даже настолько отчаялись, что попытались воровать. Ни одному из нас не удалось добиться успеха ни в одном, поэтому мы отказались от этого. Но у нас был небольшой перерыв с последним парнем, Дитрихом, у которого мы пытались украсть. Он был агентом местной преступной группировки. Он очистил их деньги и предложил заплатить нам комиссию, если мы ему поможем.

Все сводилось к тому, чтобы голодать и жить на улице, или пытаться это сделать. Самое приятное то, что этот парень утверждал, что отмывал все сам вместе со своим поставщиком. Для нас с Эллой это не имело значения, лишь бы нам платили.

Нам было выгодно оставаться вне поля зрения всех, и