Тождественность любви и ненависти - Чингиз Абдуллаев

– Вот видите, – кивнул ему Чхеидзе, – к хорошейжизни быстро привыкаешь. Но цыганку мы не нашли. И я почувствовал легкуюпанику. А тут еще позвонила Ирина.

– Какая Ирина?

– Ирина Миланич, главный редактор известного журнала.Которая помогла вас найти.

– Разве ее фамилия Миланич? – удивился Дронго. –Кажется, раньше у нее была другая фамилия?

– Раньше у нее была своя фамилия, – кивнулЧхеидзе, – а потом она взяла фамилию мужа и под этой фамилией стала известнымжурналистом. Неужели вы ничего не знаете?

– Не знал, – признался Дронго, – мы много лет невстречались. Я даже не знал, что это она тот самый журналист. Хотя частовстречал ее фамилию на различных мероприятиях и в журналах. Даже непредполагал, что она и есть та самая молодая женщина, с которой я был знакоммного лет назад.

– Значит, и я мог вас удивить, – удовлетворенно сказалДавид Георгиевич, – я попросил ее помочь мне. Но до этого произошлостолько разных событий.

– Тогда давайте по порядку. Почему она вам позвонила? Выбыли раньше знакомы? Она сказала мне, что вы давние приятели.

– Очень давние, – грустно кивнул Чхеидзе, – мызнакомы уже почти четверть века. Можете себе представить? Даже страшноподумать. Я тоже не знал, что она и есть та самая Ирина. Пока в прошлом году неувидел ее фотографию в журнале. В колонке главного редактора. Даже не поверилсвоим глазам, так она изменилась. И сразу попросил найти номер ее телефона,чтобы поговорить с ней. Такое невозможное совпадение. Через столько лет. Мыдоговорились, что встретимся, когда я буду в Москве. И перед приездом я ейпозвонил, сообщив, что буду в «Национале». Когда мы вернулись из больницы, онамне сразу позвонила. Я был в таком растерянном состоянии, что очень обрадовалсяее звонку. Мы не виделись с ней целую вечность. Несколько раз собиралисьвстретиться, но каждый раз из-за чего-то встреча срывалась.

Дронго подумал, что тоже не виделся с Ириной много лет. Иобязательно позвонит ей, как только отсюда выйдет. Он так боялся увидеть ееизменившийся и постаревшей. Но если она та самая Ирина Миланич, о которой онмного слышал, то она просто великолепно сохранилась. Как такое могло быть?Почему он не узнавал в этой женщине свою прежнюю знакомую? Он помнил другуюИрину, не такую уверенную в себе, не столь цепкую, жесткую, деловую.

– И она приехала к вам? – спросил он неожиданно длясебя чуть дрогнувшим голосом, словно ревнуя к своему прошлому. Или к будущему.

– Да, – почему-то вздохнул Чхеидзе, – она приехалав тот вечер ко мне. Я думаю, что мои сомнения усилились еще больше после ееприезда. И мои страхи.

– Почему страхи? – уточнил Дронго.

– Я же сказал вам про два дня, – напомнилЧхеидзе, – и больше всего я боюсь, что мой таймер времени уже начал свойотсчет. И среди подозреваемых, возможно, Ирина не самый последний человек.

– Вы подозреваете, что она может желать вас убить? –изумленно спросил Дронго. – И после этого вы просили ее найти меня?

– Я не подозреваю именно ее. Она всегда мне очень нравилась.Но моя история отношений с Ириной, возможно, станет прелюдией к будущейтрагедии.

Дронго вспомнил о своей встрече в Румынии. Очаровательнаямолодая женщина, уже тогда обладавшая сильным характером. Было ясно, что онасумеет сделать карьеру и станет хорошим журналистом. Она была наблюдательной,обладала чувством юмора, умела быстро принимать решения. Ему было тогда толькодвадцать семь лет. А сколько ей было в восемьдесят шестом? Двадцать три илидвадцать четыре года? Летом ей еще не исполнилось двадцать четыре, ведь онародилась в ноябре. Кажется, они об этом тоже говорили. Она была совсем молодой.Как странно, что Чхеидзе тоже не видел ее много лет. Такое совпадение немногопугало. И сильно смущало. Он незаметно вздохнул. Это случилось в восемьдесятшестом году, в Мангалии.

Все началось еще на вокзале. Двадцатого июля восемьдесятшестого года. Ходить по Киеву было сложно. Он все время чувствовал, как емубольно глотать. Возможно, это всего лишь ему казалось. Но он привык доверятьсвоим ощущениям. После недавней трагедии в Чернобыле он ощущал присутствиерадиации в воздухе почти физически. Хотя понимал, что это могли быть лишь егосубъективные ощущения. Но глотать все равно было больно.

На вокзале он стоял на перроне, ожидая, когда придет поезд,направлявшийся из Москвы в Бухарест. Когда мимо прошел состав, он обратилвнимание на молодую и симпатичную женщину стоявшую в тамбуре в формепроводницы. Выяснилось, что это как раз его вагон и он должен разместиться впервом купе, рядом с купе проводников. После того как состав миновалгосударственную границу с Румынией, она переоделась в какую-то серебристуюспортивную форму. Он запомнил ее красивое имя. Надежда. По странной логикесудьбы она работала без сменщицы. Когда все улеглись спать, он вышел в коридор.Сначала они просто разговаривали. Потом перешли в ее купе. Все было как-тонормально и естественно, словно так и должно было быть. И он остался в ее купе.Никогда в жизни, ни до, ни после, он не встречал таких красивых женщин,работающих на железной дороге. Она была похожа на западную стюардессу, словносошедшую со страницы рекламного журнала. Утром они попрощались. Он забрал свойчемодан и, выходя из вагона, тепло попрощался с женщиной. Уходил он, шагая мимодлинного состава вагонов к зданию вокзала. Когда он вдруг обернулся, то увидел,что она идет за ним. Это его удивило. Он много раз вспоминал потом этот эпизод,понимая, каким бесчувственном эгоистом он оказался в это мгновение.Повернувшись, он еще раз с ней попрощался. Кажется, даже протянул ей руку. Иона пожала ему руку, странно улыбаясь и глядя ему в глаза. Может, она хотелачто-то сказать, но так и не сказала. И он снова пошел дальше. В двадцать семьлет можно быть симпатичным молодым человеком и абсолютным дураком. Ночью онасказала ему, что обратила на него внимание еще тогда, когда он стоял на пероне,выделяясь среди остальных.

В Бухаресте он пересел на поезд, идущий к побережью. И почтивсю дорогу дремал – сказывалась бессонная ночь накануне. В Мангалию он прибыл позднимвечером. Номер в отеле его уже ждал. На этом курорте было так много советскихтуристов, что, казалось, он прибыл на советский курорт в Сочи или в Ялту.Повсюду слышалась русская речь. Хотя трудности и перебои с поставками продуктовуже тогда ощущались. Румынский лидер Чаушеску принял программу, согласнокоторой его страна должна была в течение нескольких лет выплатить все своигосударственные долги. Страна задыхалась под бременем подобных обязательств.Самое поразительное, что Чаушеску своего добился. Через несколько лет Румыниявыплатила все свои государственные долги. А потом свергла своего лидера ирасстреляла его вместе с супругой.

Уже утром Дронго узнал, что ему следует провести на этомкурорте несколько дней, чтобы дождаться, пока в Констанце появится Дершовиц.Делать было нечего. Он ходил по курорту, наблюдая за веселыми отдыхающими,знакомясь с представителями разных туристических групп, прибывающих сюда изМосквы, Тбилиси, Баку, Одессы, Новосибирска, Риги, Тюмени.