Реквием для зверя - Джулия Тард

И это было настолько прекрасно, что я впервые за столько времени почувствовала в душе долгожданное спокойствие. Последние недели выдались особо тяжелыми, и потому сейчас мне как никогда нужно было расслабиться.

Отдохнуть, забыв обо всё на свете. О смерти Моргана, своём заточении, измождённом лице Джеймсе, любви к Николасу и даже о своей маме…

И пусть это и будет самым большим эгоизмом, который я когда-либо себе позволяла. Но хотя бы на сегодня… Хотя бы этим коротким вечером я должна поступить так, чтобы окончательно не

сойти с ума. Чтобы суметь перевести дыхание перед очередным затяжным боем с мужчиной, которого я, как казалось, даже успела полюбить…

— Ну как тебе это место? — так соблазнительно улыбнулся Ник, что по моему телу тут же забегали мурашки.

— Здесь так уютно, словно я попала в настоящий дворец, — отведя от него взгляд, я тут же уткнулась в протянутое меню.

— Мне тоже здесь очень нравится. Всегда, когда прилетаю в Париж, прихожу именно в это место. Как по мне, то оно на самом деле заслуживает свои три звезды от Мишлен.

— Ну надо же, какие глубокие познания. Не думала, что мужчины могут интересовать тем, сколько звёзд у ресторана.

— Статус обязывает, — продолжал он изучать список блюд, задумчиво потирая пальцами губы. — Если бы ты осталась в моей семье, то тебе точно так же, как и мне, пришлось бы изучать каждый отдельный ресторан и гостиницу, для того чтобы устраивать достойные приёмы своим будущим партнёрам. А ещё бесконечное число банкетов по поводу и без! Телятину «Монблан», — поднял он взгляд на официанта, говоря на французском ничуть не хуже, чем на английском. — И «Капрезе».

— Воспользуетесь нашей винной картой?

— Нет. Принесите нам шампанского.

— Как скажете, — записал мужчина и сразу же повернулся ко мне.

— Утку под апельсиново-ягодным соусом и салат «Ламари».

Продублировав наш заказ, официант испарился, словно настоящий призрак, а уже через минуту наполнял наши бокалы красивым розовым шампанским.

— Ну что, бемби, — улыбнулся мой сопровождающий, — выпьем за хороший вечер?

Сделав первый глоток удивительно вкусного алкоголя, я захотела как можно быстрее опьянеть, расслабляясь в компании Прайда.

— Слушай, Ник, мы ведь так и не оговорили, где именно я буду жить всё это время. То есть… — отвернулась к пианисту. — Это будет в Гарфилде или на Манхэттене?

— На Манхэттене, — сухо ответил Николас, заставляя меня нервно сглотнуть. — Если хочешь, то можешь вернуться в свою прежнюю комнату. Но это ещё не всё. Вместе с нами будет жить Ричард.

— Твой отчим возвращается?

Я считала Ричарда вполне приятным человеком. Такой себе милый старичок, который любит играть в карты и шахматы. А ещё он как никто другой находил общий язык с Джеймсом, настолько умело манипулируя его дурным характером, что был для него ближе любого друга. Но, после того как три года назад у него началась крайняя степень Альцгеймера, никто из нас троих не имел ни малейшего понятия, куда именно Николас поместил его.

— По заключению врачей ему осталось не более двух месяцев, и я не хочу, чтобы он умирал в чужом доме.

— Удивительно, — кивнула официанту, принимая принесённые блюда. Он буквально вмешался в ваши с Мией отношения, а ты продолжаешь любить его, словно ничего и не было.

— Мой отец бросил нас с матерью, когда мне было всего четыре года. И прежде чем она встретила Ричарда, работала самой простой стриптизёршей, — так безразлично проговорил Ник, словно презентуя очередной рекламный проект, а уж никак не посвящая меня в ту часть своей жизни, которая не была известна ни одному таблоиду мира. — Три года моей матери пришлось крутиться на шесте в дешевом клубе, прежде чем её заметил мой будущий отчим. Так что я безумно благодарен ему, что он вытянул её из подобного дерьма. И не только вытянул, но и сумел отмыть ее до такой кристальной чистоты, что никто, кроме последней кучки пенсионеров, не в курсе того, что когда-то давно Кэтрин Прайд была простой девкой с улицы. Он создал моей матери новое имя и подарил новую жизнь, — наблюдая за тем, как Николас режет мясо, я с какой-то удушающей обречённостью была вынуждена признать, что этот мужчина — одна сплошная загадка. — Ричард никогда её не бил и не унижал, а ещё он официально усыновил меня и передал в моё распоряжение все, чем когда-либо владел. Знаешь, Даяна, — поднял мужчина свой металлический взгляд, — возможно, в чём-то он и сделал мою жизнь хуже. Но я всё равно считаю, что нам с матерью безумно повезло встретить именно его, а не какого-нибудь больного педофила, который бы пробирался по ночам ко мне в комнату и шантажировал тем, что если я хоть кому-нибудь об этом расскажу, то нас с матерью опять выкинут на улицу.

— Ужасно… — поморщилась, отправляя в рот сочный кусочек сладкой утки.

— Поверь, малышка, в этом мире столько грязи, что каждому из нас хватило бы с головой. Так что радуйся, что тебе повезло не утонуть в подобной мерзости. И пусть Джеймс и не был для тебя самым лучшим мужчиной на свете, но, насколько я могу судить, он не выделывал с тобой тех извращений, которыми в наше время болеет большая часть богатых и власть имущих.

— Да уж, что-что, но тут мне на самом деле грех жаловаться, — игристое шампанское обожгло язык, спускаясь по горлу раскалённым маслом.

В последнее время мысли о Джейе напоминали мне зудящий комариный укус.

Рука сама тянется к набухшему волдырику. И ты прекрасно понимаешь, что лучше его не трогать! Лучше перетерпеть этот надоедливый зуд! Но вот твои ноготки уже легли на надоедливый прыщик, и ты чувствуешь настоящее блаженство, снова и снова раздирая его до кровавой ранки.

— Ты любишь его? — так неожиданно поинтересовался Ник, что я практически поперхнулась инжиром.

Сначала мне показалось, что это не более чем шутка. Что Прайд всего лишь подшучивает, забавляясь моей реакцией и совершенно неуместной растерянностью. Вот только его холодный змеиный взгляд буквально протаранил меня, лишая возможности пошевелиться. Напоминая огромную ядовитую кобру, Николас Прайд с беззвучным шипением приказывал мне озвучить все свои мысли.

— Джеймс… — вцепилась я в бокал, так сильно его сжимая. Казалось, ещё немного — и красивый хрусталь лопнет в моей руке, впиваясь в кожу острыми осколками. — Он как настоящая темнота… Сначала ты блуждаешь в ней, сходя с ума от ужаса… Кричишь и плачешь… Молишь о спасении и мечтаешь о мести… А потом… Потом начинаешь привыкать к ней, понимая, что не всё так уж и плохо. И я бы, наверное, даже смогла бы его полюбить, если бы не то, что он сделал с моей мамой.

— Ну надо же, какая встреча! — раздался знакомый голос.

Повернувшись к подошедшей к нам женщине, я почувствовала, как меня буквально облили тем самым вонючим болотом, о котором говорил Николас. Держа руку на талии, на меня смотрела бесподобная королева подделок.