Монарх VI - Иван Ладыгин

Нет. Хватит защищаться. Я подниму голову. Пришло время атаковать. Настало время отправиться к Первым. Настало время вершить свою месть. Осталось лишь завершить последние приготовления.

Домен.

Он встретил меня привычной тишиной, но сегодня она казалась тяжелее, словно само пространство знало, что я принес с собой слова, которые изменят всё. Воздух, обычно прозрачный и холодный, как лезвие ножа, теперь вибрировал от напряжения.

Я стоял на краю поселения Первых людей, где их дома, казавшегося древним для этого мира, тянулись вдоль узких улочек. Их светильники, будто наполненные звездной пылью, мерцали, как глаза, наблюдающие за мной.

Веррагор вышел первым. Его фигура, высокая и стройная, словно выточенная из черного дерева, выделялась на фоне каменных стен. Его глаза, глубокие, как пропасти между мирами, встретились с моими.

— Ты пришел не с миром, — сказал он, и его голос, низкий и звучный, разнесся по Домену, как эхо.

— Нет, — ответил я, чувствуя, как тяжесть слов давит на грудь. — Я пришел с выбором.

Он наклонил голову, словно пытаясь прочесть мои мысли. Вокруг нас начали собираться жители поселения — люди и монстры. Они смотрели на меня с любопытством и тревогой, словно чувствуя, что грядущее изменит их судьбу.

— Я отправляюсь в мир Первых, — начал я, и слова мои повисли в воздухе. — Я иду туда, чтобы уничтожить их. Но я не знаю, что будет с этим миром, если я умру.

Тишина, последовавшая за моими словами, была густой, как смола. Даже ветер замер, словно прислушиваясь.

— Ты предлагаешь нам выбор, — произнес Веррагор, и в его голосе не было ни удивления, ни страха.

— Да, — я кивнул, чувствуя, как каждый взгляд, устремленный на меня, становится тяжелее. — Вы можете уйти. Я открою портал в реальный мир, и вы сможете жить там, не опасаясь, что этот мир рухнет вместе со мной. Или… — я сделал паузу, глядя на их лица, — Вы можете остаться. Но я не могу гарантировать, что выживете.

Тишина снова накрыла нас, но на этот раз она была наполнена шепотом — не слов, а мыслей, эмоций, страхов. Я видел, как их глаза, обычно спокойные и уверенные, теперь метались, искали ответы в лицах друг друга.

— Ты просишь нас выбрать между домом и жизнью, — сказал один из старейших жителей поселения. Его голос дрожал, как лист на ветру.

— Нет, — я покачал головой. — Я прошу вас выбрать между прошлым и будущим. Этот мир — ваш дом, но он связан со мной. Если я умру, он может исчезнуть.

— А если ты выживешь? — уточнил Веррагор. Его глаза сверкнули, как звезды в ночи.

— Если я выживу, этот мир станет сильнее, чем когда-либо, — ответил я, чувствуя, как слова обжигают мне губы. — Но я не могу обещать этого.

Он задумался и его взгляд устремился вдаль, словно он видел там что-то, недоступное остальным.

— Мы — Первые люди, — произнес он наконец, и его голос зазвучал, как колокол. — Мы не бежим от судьбы. Мы встречаем её лицом к лицу.

— Ты остаешься? — спросил я, чувствуя, как сердце бьется быстрее.

— Мы остаемся, — ответил он, и в его голосе не было сомнений. — Этот мир — наш дом. И если ему суждено исчезнуть, мы исчезнем вместе с ним.

Я посмотрел на остальных, и в их глазах увидел то же самое — решимость, смешанную с грустью, но без страха. Они кивали, их лица, древние и мудрые, выражали согласие.

— Хорошо, — прошептал я, чувствуя, как тяжесть выбора сжимает горло. — Тогда я сделаю всё, чтобы этот мир выстоял.

Они молчали, но их молчание было громче любых слов. Я повернулся, чувствуя, как Домен, этот древний и загадочный мир, дышит в такт моему сердцу.

— Я вернусь, — сказал я, но не знал, кому адресовал эти слова — им или себе.

И, оставив их стоять среди мерцающих светильников, я шагнул в портал, чувствуя, как тяжесть выбора тянет меня вниз, в бездну, где ждал мир Первых.

* * *

Десятилетия. Цифра, от которой кости ноют, будто проржавевшие шестерни. Когда-то его имя шептали со страхом в темных коридорах дворца — «цепной пес Годунова». А теперь… Теперь даже псы засыпают у огня.

Мужчина стоял у окна своей комнаты, глядя, как солнце красит столицу в золото. Император давно отошел от дел. Его трон пылится в залах, где теперь танцуют придворные мотыльки, не ведая, какой ценой куплен их покой. Моя работа сделана. Земля безопасна. «А я? Я стал реликвией, которую берегут из вежливости.»

Пальцы сами потянулись к старому шраму на ребре — память о том, как клинок мага смерти едва не выпил душу. Раньше такие шрамы заживали за неделю. Сейчас они зудят перед дождем, как старые сплетницы.

— Надоело, — хрипло пробурчал Марк пустой комнате. Стекло дрогнуло от баса.

Глеб. Мальчишка, которого несколько лет назад определили мне в ученики. А нужна ли ему была эта учеба? В последнее время он все больше убеждался, что нет…

Теперь он гребанный бог, что ходит меж мирами, как хозяин, а он… Он все чаще ловил себя на том, что засыпал с отчетом в руках.

Домен. Место, где время течет иначе. Где можно не слышать каждый час колокола, отсчитывающие мои последние годы. Где та…

Образ вспыхнул ярче солнечного блика. Она. Маг жизни из Глубин, что он видел лишь раз, но… Ее смех, как звон хрустальных кинжалов. Волосы — сплетение ночи и дыма. Когда она прошла мимо в прошлый раз, воздух запах грозой и чем-то запретным.

— Старый дурак, — фыркнул старик, но уголок губ предательски дернулся.

Доспехи висели на стене, тусклые от времени. Он провел рукой по нагруднику, оставив след на пыли.

— Прощайте, железные кости, — пробормотал Мидлер. — Пора жить в шкуре человека, а не оружия.

Глеб ждал в саду, у фонтана. Его фигура, облаченная в простой серый плащ, казалась неприметной — но только для тех, кто не видел, как он рвет реальность взмахом руки.

— Решил? — спросил он, не оборачиваясь. Всегда знал, когда я подхожу.

— Если скажешь «я же предупреждал», всажу меч между рёбер, — буркнул Марк, опускаясь на каменную скамью. Суставы скрипели, как несмазанные петли.

Долгорукий повернулся, и в его глазах — этих проклятых омутах, где плавали звезды — мелькнуло что-то похожее на грусть.

— Там нет дворцовых удобств.

— Зато нет придворных крыс.

— Маги Глубин не подчиняются приказам.

— А я и не собираюсь приказывать, — он хмыкнул, представив, как она, эта чертовка с глазами цвета расплавленного серебра, задирает бровь при виде моих шрамов. — Думаю, мы найдем… общий