Плащ душегуба - Крис Эллиотт

Провозившись всего часа два со свечами зажигания, экранированными проводами и мигающими лампочками, я сумел найти кнопку запуска и включить компьютер. Затем мне потребовалось от восьми до шестнадцати часов на многократные звонки детям моих друзей, чтобы на меня хлынул поток альтернативных версий преступлений Крушителя (см. www.altematethwa ckertheories.com).

В одном из сценариев предполагалось, что это работа Джона Уилкса Бута, убийцы Авраама Линкольна. По данной теории он не был застрелен на табачной ферме в 1865 году, а сбежал в Нью-Йорк и открыл первую эротическую пекарню в Гринвич Виллидж. А впал он в неистовство и снова стал убивать, когда саудиты взвинтили цены на сахарную глазурь (телесного цвета) для украшения пениса.

Другая теория гласила, что этих убийств никогда и не было, что это просто недоразумение и что Спенсер, Смит и Рузвельт были не командой сыщиков, а музыкальным фолк-трио, главный хит которого назывался «Не сокрушайся, Крушитель». По мнению автора предложенной версии, в 1930 году была сделана запись этой песни, ставшая очень популярной. Есть предположение, что, после того как песню прокрутили по радио, неверная трактовка ее текста разожгла в стране настоящую панику. Охваченные ужасом горожане хлынули в сельскую местность и принялись смертным боем лупить продавцов яблок их собственными мешками. Тысячи невиновных, ложно обвиненных в убийствах проституток, были без всякой необходимости жестоко умерщвлены, а Вуди Гатри вынудили принести извинения по национальному радио, после чего тут же казнили.

У этой теории имелись два недостатка. Первый – она игнорировала все фотоулики, полицейские и медицинские записи, газетные заметки и сами трупы. И второй: автором теории был десятилетний пацан, чей веб-сайт также содержал теорию внедрения покемонов в мир «Звездных войн». Ах да, и, в-третьих, Вуди Гатри никто никогда не пытался казнить.

Я даже выдвинул свою собственную версию, по которой убийцей был знаменитый художник Винсент Ван Гог. Разумеется, как и указывалось во многих письмах, присланных на сайт, во время вспышки убийств он находился в Париже под неусыпным наблюдением своего брата Тео. Конечно, у него не было абсолютно никаких мотивов или возможностей совершить эти злодеяния, однако… вы когда-нибудь присматривались внимательно к его картинам? У этого парня явно были не все дома! И если бы не угроза преследования за диффамацию со стороны его потомков, я бы занялся более тщательной разработкой моей версии. Пусть это послужит всем вам уроком: если когда-нибудь попытаетесь обвинять в серийных убийствах невинно почившего в бозе художника, убедитесь, что у него не осталось живых родственников. (Вот, например, Уолтер Сикерт, он бы отлично подошел!)

И вдруг меня осенило. Улика! Была же улика!

Я пошарил в своей сумке и извлек дагерротип Салли Дженкинс. «Танцовщица гоу-гоу», – подумал я. Ну, конечно! «Гоу!» Это слово так и прыгало у меня в голове. Не «гоу-гоу», а просто «гоу».[13]«Иди!» Все ясно: перед нами послание убийцы, и «гоу» – лишь первое слово!

Погрузившись в размышления, я выглянул в окно, выходившее на Центральный парк, и подумал: «Только взгляните на жалкие ничтожества там, внизу. Готов поспорить, что я заработал денег больше, чем все они вместе взятые».

«Иди… холодно… холодно… холодно… вот, уже теплее!» Иди – КУДА? В послании должно говориться о каком-то МЕСТЕ! Мои размышления прервал телефонный звонок.

– Да, это я. А, привет, Майрон. Как делишки в Лаландии? – При любой возможности я называл Лос-Анджелес (в обиходе – Л.А.) Лаландией. Людям это нравилось и укрепляло мою репутацию записного хохмача.

Звонил мой агент, чтобы сообщить, что на сегодня мне назначено прослушивание.

– Серьезно? А где? Отлично. Да, я просто в восторге. Я, как говорят в Голливуде, уже завелся. Спасибо, Майрон. Джингл беллз! – и повесил трубку.

Отбор проводился на роль старой корзинки для мелочи в детской постановке «Волшебная будка». И хотя я, как и говорил, уже «завелся» начать подготовку, сначала мне хотелось завершить свое исследование встречи нашей троицы с Фосфорным Филом в Бандитском Логовище.

* * *

В 1882 году разница между теми, кто «имеет», «не имеет», «никогда не заимеет», «хочет того, что имеют другие» и «имеет, что имеет, только потому, что их мамы и папы тоже это имеют», – так вот, разница между такими людьми нигде не проявлялась очевиднее, чем в Нью-Йорке. Там на Пятой авеню хвастливо красовались особняки Корнелиуса Вандербилта и Джона Дж. Астора, замок Генри Дж. Вилларда и шале «Великий Компостный Холм» мадемуазель Стюарт. А в другой части города, где сходились Бродвей, бульвар Сансет и Шестьдесят шестое шоссе, образуя треугольник, известный как Малбери-Бенд, картина выглядела совсем иначе. Этот район был беднейшим из бедных. Грязные трущобы, рассеченные беспорядочным лабиринтом темных улиц и узких переулков, в которых в два счета можно было заблудиться; убогие лачуги, дешевые меблирашки, деревянные ящики и палатки «Л.Л. Бин» служили пристанищем для тысяч бесприютных бродяг, беспризорников, старьевщиков, продавцов буррито и бездарных комиков – проклятых обитателей этого захолустья. Бандитское Логовище, расположенное почти в самом сердце района, являло собою именно такую негостеприимную дыру.

В написанной в 1885 году обличительной статье Джейкоба А. Риса «Малбери-Бенд – безнадежная нищета или мечта застройщика?» автор впервые описывает жизнь в этих местах:

«Полуобглоданные мулы, коровы и пироги жарились под палящим солнцем, становясь добычей бесчисленных мух и личинок. Чахлые свиньи, паршивые собаки и сбитые с толку морские львы рыскали по улицам. В канавах проходили канализационные стоки, а загаженные и заблеванные тротуары были усыпаны мерзкими отбросами и нечистотами. От одного только запаха на улицах Малбери слезились глаза, и большинство здешних жителей старались дышать через импровизированные маски, сделанные из вонючих старых носков, запах которых, хоть и был ужасен, казался благоуханным дуновением из подмышек юной девственницы – в сравнении с окружающим воздухом. Убийства, воровство, голод и нищета свирепствовали здесь повсеместно. Но там, где для одних – Преисподняя, мудрый инвестор видит Перспективу! Никогда еще пропасть между возможным и действительным не была шире! Ценам на здешнюю недвижимость падать некуда, поэтому им остается только расти!»

Однако в этих краях случалось не только время для дела, но и час для потехи. По правде сказать, дела-то как раз тут и не было, одна потеха. По вторникам благотворительные фургоны съезжали с Пятой авеню и оставляли на каждом углу бочки с объедками и пахнущей вином бурдой. А когда благотворители не появлялись, местные жители отправлялись в подпольные кабаки, салуны и вонючие пивнушки, где они могли подцепить легкую добычу, к которой относились «транжиры», «без вести пропавшие», «надменные придурки, за счет которых легко поживиться» и «туристы». Несчастные души запросто могли обнаружить, что их треснули по голове, обобрали и сбросили в стремительный поток «загадочной грязи», протекавший внизу. Этот поток жуткой коричневой жижи протекал под Пятиугольником, впадая в конце концов в Гудзон.