Самсон - Маша Сандлер
Шрифт:
Интервал:
Мы выстроились друг за другом перед стеной второго блока, Чарли специально поставили позади меня и Вилли, чтобы посмотрел и смог понять, что к чему. Первые несколько раз Чарли по собачьей привычке ловил свой мяч, а не пропускал, как нужно по правилам. Но Алёна как-то так ему всё объяснила, постоянно нахваливая и подкармливая арахисом за правильные действия, что очень быстро дело пошло на лад. Даже Пётр Симеонович решил поиграть с нами. А потом, услышав стук мяча, из второго блока выскочили любопытные близнецы — тогда уж игра и вовсе разгорелась на полную.
— Надо закругляться, — сказала нам Алёна, когда время подошло к обеденному перерыву и из соседних блоков и корпусов на наше веселье стали подтягиваться другие сотрудники Конторы.
Вилли с готовностью кивнул и подозвал Чарли, чтобы увести в блок.
— Жалко его, — сказала раскрасневшаяся Алёна, провожая их глазами.
— Вилли, то есть Вильямса? — удивился я.
— Чарли, глупый ты Ёжик. Пойдём, нам ещё плановый осмотр проводить, придётся сегодня в сокращённом варианте, а то мне домой надо к шести.
И она пошла к нашему блоку.
Я немного постоял и посмотрел на близнецов, которые собрали желающих играть в вышибалы в обеденный перерыв и делили всех на две команды по справедливости, придирчиво оценивая физические возможности участников. Почему Алёне жалко Чарлика?
Я побежал в блок, постучался к ней в кабинет и сразу заглянул.
Алёна причёсывалась перед круглым зеркалом на стене рядом с дверью. Её густые светлые волосы никак не хотели лежать ровной волной, и она снова и снова расчёсывала их круглой щёткой. Большие голубые глаза оживлённо блестели. «Красивая она всё-таки, — подумал я. — Неудивительно, что Вилли на неё запал».
— Чего ты, Ёжик? — спросила она, увидав меня. — Обход сделаем после перерыва, вы с Ваней сходите поешьте.
Я едва не поперхнулся. Ваней она назвала Вилли, которого жестокие родители назвали Иваном… Иван Вильямс среди друзей в момент стал Вилли, и я даже и забывать стал его настоящее имя.
— Я не хочу есть, — ответил я, когда справился с оторопью. — Спросить хочу, Алёна Алексеевна.
— Ну заходи, спрашивай, — сказала она, точно ждала этого разговора, точно знала, что я обязательно приду задавать вопросы.
Я вошёл и присел на кушетку. Алёна отложила расчёску и посмотрела на меня:
— Что же ты хотел спросить?
— Я хотел… Почему вы вступились за меня у Меду… у Маргариты Николаевны? Вас Пётр Симеонович попросил?
Алёна вздохнула, посмотрела на меня, потом перевела взгляд в окно и наконец сказала, устало и грустно:
— Он просил, но я сказала Марго, что ты мне нужен, не поэтому, Ёжик. Ты хороший парнишка, но ты поступил безответственно. Не будь других обстоятельств, я бы не стала вступаться за тебя.
— Так почему? Что это за обстоятельства?
— Пока тебя не было, кое-что произошло. Было заседание комиссии по распределению зверей. Громов с Сухотиным ругались до посинения и приёма успокоительных, но всё решила характеристика гризли как опасного. Он напал на практикантку. Да, Цейхман оказалась в боксе в нарушение правил, но поведения зверя это не отменяет.
— Он не нападал, — сказал я одними губами, — она сама…
Я страшно трусил, что Алёна сейчас разозлится, что я всё ещё, несмотря на мои слова о раскаянии у Медузы в кабинете, стою на своей версии, но она не разозлилась, только рукой на меня махнула.
— Может, и так, — сказала. — Но это всё равно, особенно теперь, когда гризли, как агрессивного, отдали Громову, а он свою практикантку выгородил. Это ведь небывалое дело, чтобы завлаб за какую-то школьницу стоял горой.
Страшная догадка так поразила меня, что я с минуту сидел молча, схватившись побелевшими пальцами за край кушетки и глядя на свои коленки.
Алёна мне не мешала, просто поставила чайник и достала печенье. Я не заметил, как в кабинет шмыгнул Вилли и выложил на стол хлеб и котлеты, за которыми успел сбегать в столовую. Очнулся я только тогда, когда мне налили чая в фаянсовую кружку с красными горохами и Вилли сказал, подавая холодную котлету на куске хлеба:
— Давай, Ёжик, подкрепись.
— И что же, — спросил я, взяв у него бутерброд, — раз гризли распределили Громову, Сухотин возьмёт Помидорку и Чарли?
— Не Чарли, — ответила Алёна, снова глядя в окно, — только чёрного медведя. Чарли отдают биохимикам. Эксперимент с эвтаназией в конце.
Она сказала это и почему-то улыбнулась.
Все замолчали. Только Вилли монотонно и мерзко звякал ложкой, размешивая сахар в чае.
Глава 7. Медведь
После перерыва Алёна снарядила нас с Вилли сделать обход. Ничего особенного, просто визуально осмотреть гомункулов, приложить каждому ко лбу анализатор и записать показания. Разумеется, в присутствии — ради безопасности — зоотехника.
Сама она села заполнять какие-то электронные формы, вроде бы на распределение животных по лабораториям.
За дверями кабинета между мной и Вилли разгорелся небольшой спор.
— Давай так, — начал Вилли, как видно считая, что раз я на испытательном сроке, то теперь он тут главный, — ты успокаиваешь животных, я работаю с анализатором.
Не то чтобы я очень хотел возиться с электронным прибором, скорее, мне не хотелось отдавать Ви первенство.
— Ну уж нет, — сказал я как можно твёрже. — Я тоже хочу тыкать в кнопочки, и имею право. По информатическим дисциплинам у меня, между прочим, десятки.
Вилли посмотрел на меня с осуждением — у него по информатике была только восьмёрка.
— Информатика тут ни при чём, — попытался он настоять на своём, — анализатор очень простой прибор.
— А что же при чём? — спросил я. — Не хочешь же ты сказать, что ответственнее или лучше выполняешь инструкции?
Вилли, конечно, тут же покраснел до корней волос — потому что именно это он и хотел сказать.
— Ладно, — сдался он. — Тогда в половине боксов ты работаешь с анализатором, в половине я.
Мы разделили боксы на чёт — нечет. Я взял чёт, ни в чём не хотел Вилли уступать.
Позвали Петра Симеоновича и пошли по боксам, начиная с лис, передавая друг другу анализатор в коридоре и время от времени переругиваясь громким шёпотом. Звери, видимо отвыкшие от меня за то время, пока я был отстранён, дичились и шарахались, хоть я и старался говорить с ними ласковым и спокойным голосом, как это всегда делала Алёна.
Пётр Симеонович только ухмылялся, глядя на наши с Вилли «игры», но ничего не говорил. И в целом всё шло гладко почти до самого конца. Остался только гризли, и тут Вилли заявил:
— К
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!