Граальщики. Солнце взойдет - Том Холт

Разумеется, на Ногте теперь лежала обязанность чистить фургон каждое утро (что означало отскребание засохшего томатного соуса от заднего сиденья и, время от времени, перетаскивание коробок с венгерскими кроссовками, которые Ламорак покупал где-то по дешевке и каким-то образом каждый раз забывал разгрузить самостоятельно), но это само по себе было честью, если перевести это на язык Древних Времен. Только карлик самого высокого ранга может занимать одновременно пост Главного Конюшего и Лорда-колесничего.

В целом, первые две недели при новом порядке прошли, насколько мог судить Ноготь, вполне благополучно. Было несколько скользких моментов: Туркин, Ламорак и Галахад Высокий Принц, сговорившись, устроили на Боамунда засаду, когда тот возвращался из газетного киоска, с тем чтобы заковать его в цепи и бросить его в чулан для садовых инструментов, но Бедевер (вопреки здравому смыслу, по мнению Ногтя) раскрыл их заговор, в результате чего Боамунд сорвал их планы, сев на автобус номер шесть вместо номера пятнадцать-а. Он имел с ними после чая очень жесткий разговор в Общей Комнате, после которого Туркин, шатаясь, вышел из комнаты и его на глазах у всех стошнило в кухонную раковину. Однако, если не считать этого, все шло по заведенному распорядку. Обычно это означало, что пятеро младших рыцарей шли на работу, а Боамунд устраивался в Общей Комнате, задрав ноги на софу, и смотрел снукер по телевизору. Боамунд, как заметил Ноготь, очень быстро пристрастился к снукеру и частенько говорил о том, что неплохо бы установить стол у них в гараже, что означало, что Ламораку придется искать новое пристанище для семисот пар попорченных водой китайских джинсов, пятидесяти будильников с одной стрелкой и всего остального запаса своих товаров.

Ноготь вздохнул и окунул тряпку в банку с жидкостью для полировки металла. До сих пор единственным шагом, сделанным Боамундом в направлении возобновления поисков Грааля, был отданный ему приказ вытащить все доспехи и оружие из погреба и отполировать их до турнирных стандартов.

Это, казалось, несколько успокоило остальных пятерых, которые, как он знал, совсем не рвались бросать свои устоявшиеся, хотя и не приносившие прибыли, занятия только для того, чтобы пускаться на поиски этой чертовой штуковины; но у Ногтя, обладавшего изрядной долей проницательности, нередкой среди карликов, было сильное подозрение, что положение дел может резко измениться, когда закончится чемпионат мира по снукеру. «Можете называть это астрологическим предсказанием», — думал Ноготь про себя.

Он подышал на сияющую латную рукавицу, протер ее собственной штаниной и кинул в общую кучу. Здесь было достаточно доспехов, чтобы снарядить целую армию, а ведь он еще и не принимался за конскую сбрую. Заметьте, что он совершенно не мог себе представить, чтобы на эту груду металла был какой-нибудь спрос. Разве что прикрепить пару листов железа к бокам фургона — вряд ли она бы сгодилась на что-то большее.

До него донеслись раздраженные выкрики со стороны Общей Комнаты, и его гены подсказали ему, что это Лорды собрались на Высокий Совет.

У карликов очень крепка расовая память. Положив свою тряпку, он на цыпочках подошел к бельевой корзине, приподнял крышку и запрыгнул внутрь.

— Нет, — сказал Туркин.

Боамунд злобно глянул на него и шарахнул по столу крокетным молотком, который использовал вместо председательского колокольчика. Ламорак, у которого в заначке хранилось еще сорок два, тяжело вздохнул. Он подозревал, что они все же не были целиком сделаны из тика.

— Это мятеж, — хмуро сказал Боамунд.

Туркин ухмыльнулся.

— Понял, надо же! — воскликнул он. — Ты быстро все схватываешь, малыш Сопливчик.

— Мятеж, — продолжал Боамунд, — и измена. Если сэр Туркин немедленно не выразит раскаяния в своих словах, у меня не останется другого выбора, кроме как объявить его обесчещенным.

— Только попробуй, — отвечал Туркин, — и посмотрим, чем это для тебя кончится. Потому что, — добавил он, уверенный в своих силах, — мне больше не нужен этот старый потрепанный фургон, которому место на помойке. Посмотри-ка! — и он величественным жестом кинул на стол связку ключей. — Они настолько довольны мной, — сказал он, — что позволили мне ездить на фургоне фирмы. И, между прочим, — добавил он торжествующе, — это «рено». Так что свою честь можешь засунуть себе…

Выражение лица Боамунда не изменилось. Он просто наклонился над столом, взял ключи и положил их к себе в карман.

Туркин чуть не упал.

— Эй, послушай, — сказал он, — ты не можешь, это же не мои…

— Согласен, — ответил Боамунд. — Они переходят теперь в собственность ордена. А вы, сэр Туркин, объявляетесь обесчещенным. Итак, продолжим…

Несколько минут в комнате царил ужасный шум — сэр Туркин пытался объяснить, что так поступать нельзя, а сэр Ламорак и сэр Пертелоп в один голос выясняли, не могут ли они взять этот фургон на выходные. Боамунд утихомирил их, хрястнув по столу молотком; головка молотка отлетела и закатилась под софу.

— Поскольку сэр Туркин лишился права говорить, — сказал Боамунд, — есть ли еще кто-нибудь, кто хотел бы высказать свое мнение?

Последовала долгая пауза, затем Галахад Высокий Принц довольно неуклюже поднялся с места и посмотрел вокруг.

— Слушай, Бо, — сказал он, — ты же знаешь, в принципе я полностью согласен насчет того, что Грааль нужно найти. В этом вопросе я с тобой на все сто. Я думаю так, что найти Грааль — это дело как раз по нам, так что надо просто сделать это, и все. Вот только… — он набрал в грудь побольше воздуха, — …в смысле времени — может, мы бы смогли как-нибудь утрясти свое расписание… тут мой агент как раз говорил мне на днях, что у него на подходе этот ролик с собачьим кормом…

Лицо Боамунда приобрело зловещее выражение, но Галахад, казалось, ничего не замечал.

— Для меня это такая удача, — продолжал он, — занять настоящее место в собачьих кормах! Они говорят, что им нужен высокий привлекательный мужчина зрелого возраста, в таком широком ворсистом свитере, который будет говорить, что лучшие собаководы рекомендуют этот корм. Только сыграй как надо, сказали они, и из тебя выйдет второй Капитан Птичий Глаз!

— Не выйдет, — сказал Боамунд. — Через неделю мы трогаемся.

Галахад с укоризной обвел взором комнату, но все остальные как раз в этот момент посмотрели в другую сторону, за исключением Туркина, который просто дулся.

— Да брось ты, Бо, — сказал Галахад. — Это ведь, может быть, как раз тот прорыв, которого я так долго ждал. Одна действительно хорошая реклама может дать больше, чем какой-нибудь Вест-эндский хит. Возьми хоть эту женщину с «Тампаксом»…

— Кто такой Тампакс? — прервал Боамунд.

Пламя в глазах Галахада вспыхнуло на секунду, но тут же погасло, сменившись хорошо различимым огоньком вероломства.

— Ну хорошо, — сказал он кротко. — Ты босс. Считай, что я с тобой.

Это несложно, подумал Боамунд, считать я умею, — по крайней мере, могу досчитать до двух, когда речь идет о твоих личинах, маленький коварный гаденыш. Я знаю, о чем ты думаешь, и мы еще доберемся до этого.