Богиня кофейного рая - Валерия Леман

Тут кюре, проводив черно-белое семейство под своды храмы, развернулся к нам, улыбнувшись широко и радостно – на его стопроцентно черном блестящем лице тридцать два зуба казались ослепительно-белыми.

– Приветствую вас, Маргарита и Томас – еще одна несознательная пара, которой давно пора узаконить свои отношения пред лицом Божьим…

Тут он с любопытством взглянул на меня и даже указал пальцем:

– А это?..

– Этой мой сын Ален, – улыбнулась мама, похлопав меня по плечу. – Приехал специально из России, чтобы встретить вместе с нами Рождество.

– Это прекрасно, и я очень рад за вас, Маргарита! – кивнул головой кюре. – Добро пожаловать, дорогой Ален! Мы счастливы, что сегодня вы вместе с нами. Прошу пройти в зал и стать участником праздничной службы!

За нами уже смеялись и болтали следующие посетители, поэтому мы шагнули под каменные своды, где торжественно звучал орган, создавая приподнятое настроение великого празднества.

Я подумал, что Рождество – один из самых сказочных праздников: волшебная история о чудесном рождении, о подношении волхвов, о дивных предсказаниях и великих чудесах. Наверное, потому все мы с детства ждем именно его – в надежде на чудо лично для нас. И чудо, как правило, всегда является законной частью Рождества, оттого и крошечный храм Аруши был заполнен взволнованными, улыбающимися людьми, среди которых я мимолетно отметил своих знакомцев – Джуди с Питером в сопровождении великолепного Рольфа.

Мой визит в храм также ознаменовался своего рода мини-чудом. Едва я, следуя за мамой и Томми, ступил под священные своды, как услышал пронзительный голос, знакомый до слез, донесшийся откуда-то с левой стороны ряда скамеек, уже почти заполненных народом:

– Маму твою, ты можешь объяснить мне, что я опять не так сделал? Машка, клянусь: ты доведешь меня до инфаркта…

Согласитесь, услышать русскую речь, да еще с упоминанием мамы, в храме Черного континента, где за неполные сутки пребывания я уже, кажется, начал думать на английском языке, – это ли не чудо? Особенно учитывая, что я без малейшей заминки узнал голос, тут же отыскав взглядом среди добрых христиан его экзотического владельца.

Прошу любить и жаловать: черный как уголь блондин Леня Куятэ – мой бывший однокурсник по журфаку МГУ, коренной москвич, чья мама в годы юности беспечной согрешила со студентом из Бенина, который если что и оставил в наследство сыну, то лишь гордую фамилию Куятэ, практически сразу же сбежав из холодной России на свою жаркую родину.

К чести Лени, он никогда не тосковал по папочке и не страдал комплексами из-за своей «чрезвычайной загорелости» (именно так он сам называл свою масть), по собственной прихоти регулярно осветляя свои чрезвычайно кучерявые волосы. Парень легко, играючи постигал знания, с первых дней учебы на журфаке ориентируясь на спортивную журналистику, так как с самого нежного детства был рьяным поклонником футбола в частности и спорта в целом.

Стоит отметить, что отличительной особенностью Лени было весьма активное использование ненормативной лексики; как однажды пояснил мне он сам, ответственность за это стопроцентно лежала на его московской бабушке, матерившейся всю свою сознательную жизнь и восторженно умилявшейся каждому матерному слову из уст своего черненького внука-малыша. Вот почему однокурсники Лени называли его просто по фамилии, заменяя первую букву «к» на «х», что придавало имени нецензурный оттенок. Надо ли говорить, что Леня был в восторге от такого варианта?

Сами понимаете: едва услышав голос Лени и заприметив среди паствы храма его длинную тощую фигуру, я тут же поспешил заключить в свои объятия старого товарища по годам студенчества.

– Леня! – Я что есть силы хлопнул вздрогнувшего от неожиданности парня ладонью по плечу. – Скажи мне, ради бога, как ты сюда попал?

Естественно и натурально, бедолага Леня сначала, если можно так выразиться, побледнел, почти безумно округлив глаза, но тут же расцвел в широчайшей улыбке, в свою очередь от души треснув по плечу меня, восторженно взвизгнув:

– Нет уж, это ты, Алеха, скажи мне: как ТЫ сюда попал?

Мы оба радостно расхохотались и крепко обнялись. И почти тут же вокруг нас раздались смех и даже веселые аплодисменты: это общественность африканской католической церкви приветствовала нашу чрезвычайно эффектную встречу с диалогом на никому здесь не понятном, великом и могучем русском языке.

Впрочем, на счет того, что русский язык никому, кроме нас, не был понятен, я, конечно, погорячился.

– Может, вы куда-нибудь выйдете из храма для ваших поцелуев – на вас все смотрят как на шутов!

Этот гневный девичий голосок раздался почти одновременно с аплодисментами, невольно заставив меня вздрогнуть. Я бросил взгляд на соседнее с Леней место. Рядом с ним на скамье сидела стройная черная девица в белых бриджах и футболке, которая, презрительно оттопырив губу, так грозно пялилась на меня своими черными глазищами, словно желала испепелить взглядом.

Я откашлялся и как можно более деликатно поинтересовался у Лени, кто эта барышня, столь виртуозно изъясняющаяся на русском языке, и случайно нет ли в Танзании мощнейшей русскоязычной диаспоры?

Леня только фыркнул в ответ, одновременно бросив на свою подругу почти несчастный взгляд.

– Увы, такой диаспоры тут и близко нет, иначе я давно загулял бы по доброй русской традиции, – ответил он. – А эта барышня, между прочим, должна быть тебе знакома: она училась параллельно с нами на том же самом журфаке МГУ. Давайте я вас представлю друг другу: Маша Петрова, приехала сюда изучать местные религиозные верования для серии статей журнала «Нейшенл географик»; Ален Муар-Петрухин – бездельник по жизни.

– Очень приятно, – кратко мотнула головушкой черная Маша Петрова. – А теперь вы не могли бы занять свои места – служба вот-вот начнется.

Я сделал Лене знак «увидимся!», поспешив отыскать ряд, где устроились мама с Томасом, и присоединился к ним.

Все это было очень даже вовремя: едва мы с Леней разбежались, как раздались торжественные звуки органа, и кюре Дино не менее торжественно прошел по центральному проходу к алтарю, поднялся на пару ступенек, развернулся и с доброй улыбкой оглядел свою паству.

– Мои дорогие братья и сестры! – Его голос звучал необычайно громко, эхом отзываясь под высокими сводами. – Сегодня – канун величайшего праздника: праздника чудесного рождения на свет нашего Спасителя, принесшего себя в жертву за грехи наши. Иисус Христос появился на свет в темном овине, в яслях, и к нему пришли поклониться волхвы с чудесными подарками, которых привела к божественному младенцу Вифлеемская звезда…

Кюре излагал известную, пожалуй, каждому историю Рождества, но его сильный голос и вера, звучавшая в каждом слове, с первых же минут создали атмосферу благоговения и радости: в храме, переполненном народом, царила почти звенящая тишина, и даже я, старый грешник, едва не прослезился, между делом оглядывая окружающее.