Грешное желание - Карен Робардс

– Я рада, что ты готова. Стюарт уже приехал, чтобы отвезти нас, и мне бы не хотелось заставлять его ждать. Тьюди, я хочу, чтобы ты обязательно вынесла мое постельное белье завтра на улицу, чтобы его выбелило солнце. Оно становится ужасно желтым – почти такого же цвета, как платье Джесси.

– Да, мэм. – Лицо Тьюди напряглось, но Селия уже отвернулась и не видела его выражения.

– И, Сисси, ты можешь начать вышивать те чайные салфетки прямо сейчас, поскольку тебе не надо помогать. Роуз с ужином Вы же знаете, что я не терплю бездельников.

– Да, мэм. – Голос Сисси был таким же лишенным эмоций, как и у Тьюди.

– Идем, Джесси. И помни, что я тебе говорила, дорогая.

Селия уже спускалась по лестнице, и ее голос, долетающий до Джесси, внезапно сделался сладким, как сироп. Джесси догадалась и оказалась права, что Стюарт Эдварде, должно быть, ждет в пределах слышимости в холле внизу.

– Можешь поцеловать меня, Джессика, ведь мы теперь одна семья. – Мисс Флора Эдвардс подставила свою морщинистую щеку. Джесси, которая изо всех сил старалась не хмуриться, ничего не оставалось, как чмокнуть ее.

– Можешь поцеловать и меня тоже, если хочешь, Джессика, – сказала мисс Лорел Эдвардс, когда Джесси выпрямилась. Джесси сделала глубокий вдох и чмокнула в щеку и вторую пожилую леди. Затем мисс Лорел взяла ее за руки, и обе леди лучезарно ей улыбнулись, в то время как Джесси через сипу улыбнулась в ответ. Усилия требовались немалые, и она не сомневалась, что ее улыбка выглядит вялой.

Пикник, который тетушки Эдвардса устроили в честь помолвки своего племянника, закончился с наступлением темноты. Вечеринку, в которой принимали участие все ближайшие соседи, и даже некоторые дальние, переместилась в дом. Пикник был для Джесси сущей пыткой, но когда она узнала, что следующим пунктом в программе вечера идут танцы, то поспешила сбежать в заднюю гостиную, чтобы отсидеться там. К своему ужасу, в гостиной она наткнулась на старушек, которые горячо спорили о том, кто виноват, что лед растаял прежде, чем его подали. Она всю жизнь знала мисс Флору и мисс Лорел, но поверхностно, как знают друг друга соседи, разделенные несколькими милями. Они совершенно точно никогда не выражали какой-то особенной любви к ней до этого момента. Но теперь, поскольку их племянник женится на ее мачехе (дорогая Селия, ну разве она не милейшее создание?), Джесси становится их внучатой племянницей.

Частенько уходя в сторону от темы разговора и еще чаще перебивая друг друга, обе тетушки Эдвардса дали Джесси понять, что их заветное желание – видеть, как их племянник, который является их ближайшим живым родственником-мужчиной, остепеняется, обзаводится семьей и будет жить поблизости. С этой целью они и приглашали Стюарта навестить их, и не единожды, а много-много раз. Невозможно даже представить их радость, когда он наконец-то появился у них на пороге! И он так мил и очарователен, и точная копия их младшего брата, который был его отцом.

Разумеется, «Тюльпановый холм» однажды перейдет к нему, когда обе они – и мисс Флора, и мисс Лорел – предстанут перед Создателем. Хотя у них в семье (за исключением их младшего брата, который погиб в результате несчастного случая в сорок два года, оставив маленького Стюарта расти без отца) все долгожители. Их матушка отошла с мир иной в девяносто один год, а ее матушка не дожила всего месяц до своего сотого дня рождения! Поэтому, заключили мисс Лорел и мисс Флора, хихикая, возможно, пройдет еще несколько лет, прежде чем Стюарт получит наследство, поскольку мисс Флоре, гм, чуть больше шестидесяти, а мисс Лорел на три года моложе.

– А почему ты не танцуешь, дорогая? – наконец спросила мисс Лорел у Джессики, притворно нахмурившись. С копной шелковистых кудряшек, которые когда-то, по-видимому, были черными, как у ее племянника, но сейчас имели серебристо-белый цвет, она, должно быть, слыла в молодости красавицей. Она была выше сестры и не такая полная, но обе скорее посеребрились, чем побелели, и имели чудесную белую кожу, так ценимую всеми южанками. Возраст пощадил лицо мисс Лорел; у мисс Флоры морщин было побольше. Но все равно вблизи от их кожи исходил приятный аромат пудры и лосьона, лица были тщательно ухожены, и обе леди красиво одеты.

– Я… я не… – заикаясь, промямлила Джесси, застигнутая врасплох. По правде говоря, она не умела танцевать. Хуже того, она не ожидала, что ее пригласят. Она росла с мальчишками; она знала всех и каждого по имени, и они ее тоже знали. Ребенком она встречалась с ними на равных – бросала камни, лазила по деревьям и ни в чем не уступала им, начиная с драки на кулаках и кончая бешеной скачкой верхом. Но теперь – теперь она молодая леди, а они джентльмены. Для них она, похоже, была невидимкой. Она не знала, как с ними себя вести. Что же касается девушек, то они для нее были словно из другого мира. Среди них она чувствовала себя еще более нескладной, чем среди парней. Пикник был поистине мучительным испытанием для Джесси. Все молодые люди хотя и вели себя вежливо по отношению к этой незнакомке в их среде, но, вполне естественно, тянулись к своим близким друзьям. После того как первоначальное, вежливо замаскированное удивление ее присутствием прошло, Джесси обнаружила, что осталась в одиночестве.

Тетушки Эдвардса увели Селию с Джесси и Стюарта сразу же, как только их карета приехала. (Не то чтобы Джесси сожалела об этом; всю дорогу Селия ворковала и нежничала со Стюартом, а сидящая сзади Джесси хранила угрюмое молчание.)

Как только было сделано объявление и произнесены веселые тосты, помолвленная пара вместе с двумя гордыми тетушками Стюарта стала обходить друзей, принимая поздравления, за которыми чувствовалась почти нескрываемая зависть женщин к Селии из-за того, что ей удалось поймать в матримониальные сети такую добычу. Наблюдая за тем, как дамы всех возрастов пускают слюнки, глядя на Стюарта, Джесси с трудом удавалось скрывать свое презрение. Какие же они все глупые, если не видят дальше смазливого лица!

Она чувствовала себя очень даже неплохо, прячась за ярко-желтым кустом азалии и наблюдая за весельем, в то время как сама оставалась незамеченной, до тех пор пока в жеманную белокурую головку Бесс Липпман не пришла фантазия вытащить Джесси из ее убежища. Бесс, которую, как почти всех на вечеринке, Джесси знала с младенчества, сильно напоминала Селию, только была помоложе: тошнотворно милая и прелестная снаружи и твердая как сталь внутри. Джесси никогда она не нравилась, и мать Бесс давно запретила своей нежной и благовоспитанной дочке общаться с такой неуправляемой девицей, как Джесси. Поэтому Джесси, что совершенно понятно, удивилась, когда Бесс, обойдя куст азалии и сочувственно поцокав языком, игриво пожурила ее за то, что та прячется в тени, и, взяв под руку с силой, противоречащей ее хрупкой внешности, потащила Джесси за собой.

По сути дела, Джесси была бы потрясена, если бы не восхищение в глазах Оскара Кастела. Ну разумеется, Бесс проявляет доброту ради своего высокого худого поклонника, несмотря на его очки и намечающуюся лысину. Если поступок Бесс поможет ей наконец добиться предложения руки и сердца, язвительно подумала Джесси, то ей, пожалуй, не стоит выражать недовольство из-за этого вмешательства. В конце концов, Бесс уже двадцать, и очень скоро ей грозит превратиться в старую деву, несмотря на всю ее бледную красоту и дорогие наряды. Возможно, мужчины все-таки не так глупы, как молодые леди. Определенно, если то, что Бесс Липпман до сих пор незамужняя, о чем-то говорит, значит, они не так легко покупаются на красивую внешность.