Она - Банана Есимото
Шрифт:
Интервал:
Я взглянула на Кодзима-сан: она плакала. Потом она взяла меня за руку.
Это была рука труженицы. Рука с загрубевшей кожей, но с нежными прикосновениями самой обычной женщины с массивной нижней частью тела и множеством морщинок в уголках глаз. Ощущения от прикосновений этой пожилой медсестры, которая день за днем всю свою жизнь ухаживает за больными, были мне незнакомы.
— Все это время я очень сожалела о том, что случилось с вашей матушкой. Несмотря на то что ее уже выписали, ей следовало больше довериться директору. Рассказать, как себя чувствует, что ее беспокоит... — добавила Кодзима-сан.
Нет, история развития ее странности наверняка началась уже тогда, в момент поступления в клинику, так что было уже слишком поздно, хотела сказать я, но, непонятно почему, на глаза вдруг навернулись слезы, и я не смогла вымолвить ни слова.
Сёити молчал. И за это молчание я была ему благодарна. Мне было слишком стыдно оттого, что я плачу, оказавшись в мамином прошлом.
— Сё-тян, извини. Ты пока не торопясь побеседуй о тете, а я немного прогуляюсь по саду, — сказала я, поднимаясь.
У меня возникло странное чувство, как будто я вновь стала маленькой девочкой. Я удивилась, когда, опустив глаза, увидела ноги взрослой женщины. Надо же, так выросла, а где-то в глубине души ничего не изменилось.
— Не переживай, мы ведь здесь ради тебя, — ответил Сёити.
Какой все-таки из него получился замечательный брат, снова отметила я про себя.
Распахнув дверь, ведущую в сад, я подумала: да, вот оно, знакомое ощущение этой двери. Мне приходилось бывать в этом саду, и, помнится, я слышала мамины истории о том, что единственным смыслом жизни для нее тогда были не тетя, не директор клиники и, разумеется, не Кодзима-сан, а этот самый сад с его растениями, муравьями, гусеницами.
Впоследствии мама стала очень занятым человеком и совершенно перестала бывать даже в нашем саду, но тогда именно в больничном саду она находила единственную отдушину. Я любила слушать ее рассказы о здешнем саде. Хотя это были грустные истории, они оказались пропитаны самыми нежными красками маминой души.
Здесь, в саду, мама могла без устали наблюдать за тем, как набухают и в один из дней лопаются маленькие почки, как виноградная лоза растет и тянется во все стороны, как муравьи усердно перетаскивают кусочки сладостей и дружной гурьбой переносят мертвых насекомых.
Здесь время тянулось дольше, и не было никаких чувств и эмоций, а текла только жизнь. Поэтому мама убегала сюда, чтобы не видеть ничего лишнего. Она пропадала в саду, чтобы не замечать своего отражения, собственной сестры, которая находилась слишком близко и убежать от которой она не могла. Для мамы, оказавшейся в тени своей сестры, это было единственным временем свободы и раскрепощения. Когда мама рассказывала о том времени, она словно снова превращалась в ребенка. Наблюдая за гусеницами, которые день ото дня ели все больше и постепенно росли, она думала, что жить не так уж и плохо. Сад словно напутствовал: “Всякий день меняйся, двигайся вперед!” Небо и облака были слишком большими и поэтому не находили отклика в мамином съежившемся сердце. И только бурлящая жизнь маленьких существ проливала свет в детской душе. По этой причине ей хотелось, чтобы в саду собственного дома, по возможности, не было искусственного лоска, чтобы можно было видеть, как естественным образом растут и увядают растения, как живут среди них всевозможные живые существа. Я помню, едва мы вселились в построенный дом, мама, надев шляпу, вышла на прогулку в сад, и я отправилась вместе с ней. Потом это вошло в привычку.
Теперь мне казалось, что мое восприятие той мамы, несмотря на некоторое искажение временем, было самым понятным. По крайней мере, именно такой, более деликатной и слабой, нежели в последние годы своей жизни, мама была мне гораздо ближе. Тот факт, что в маминой жизни существовало время очарованности жизнью сада, утешал меня как ничто иное.
Я полной грудью вдохнула его воздух.
Ну, вот и я. Сколько лет, сколько зим. Спасибо тебе за то, что когда-то давно помог моей маме. Мне не передать словами всю мою благодарность тебе. Ведь самой важной историей из всех, услышанных мною от мамы, мне кажется история о тебе. Только рассказывая о тебе, мама не могла скрыть человеческую слабость.
Я тихонько бормотала эти слова, а сад в ответ молча демонстрировал продолжающуюся и сегодня кипучую жизнь. Как все-таки замечательно, что достаточно просто жить, чтобы иметь возможность созерцать так много вещей, подумала я. Некоторые листья уже покраснели, а сливовые деревья выглядели совсем увядшими, но именно теперь они готовили новые почки. Огромная сакура, которая весной наверняка будет сплошь покрыта цветами, сейчас, запасая силы, растила свои ветви.
Здесь происходило непрерывное движение. И хотя я не осознаю этого, но внутри меня точно так же что-то постоянно движется. Пожалуй, именно поэтому, наблюдая за тем, что так схоже с моим внутренним миром, мне здесь так легко и приятно. Находясь тут, я словно перенеслась через годы и стала единым целым с мамой. Я ощутила легкое тепло и подумала, как было бы здорово, если бы я могла вот так же близко почувствовать маму, пока она была жива.
Мне хотелось навечно остаться здесь, грустить и жалеть о разлуке, но, обернувшись, я увидела, как Сёити за окном беседует с Кодзима-сан.
Сейчас со мной хоть кто-то есть рядом... Это успокоило меня, привыкшую всегда действовать в одиночку. Хорошо, когда можно запросто поговорить о разных пустяках с близким человеком.
Скоро мы не торопясь вернемся и, забыв обо всех делах, зайдем в кафе, наверняка закажем горячий кофе и сладости и будем болтать или молчать, вновь и вновь погружаясь в новые впечатления. Где-нибудь в теплом кафе...
От одних только мыслей об этом мне стало легко на сердце. Мучительные ощущения, овладевшие мною в клинике, испарились.
Снова пережив воспоминания о мамином болезненном состоянии и о возможном собственном пребывании в этой клинике незначительное время, я увидела свое прошлое в несколько ином свете. Отчего опять стало немного веселее на душе.
Подобно тому как маленькие девочки плетут венки из клевера, я сегодня при помощи хорошего настроения создала один день своей жизни.
— Сёити, почему ты такой добрый? — спросила я, когда мы покинули клинику. — Услышанное там стало шоком скорее для тебя, нежели для меня с моей затуманенной памятью. И тем не менее ты вел беседу, расспрашивал обо всем... Кроме того, постоянно был внимателен ко мне. Прости, образ тети, какой я ее себе представляла, опять слегка изменился. Я всегда считала ее сильным человеком и не представляла, что она когда-то была настолько эксцентричной...
Вечерело, и в жилом квартале практически не видно было людей. Поблизости находился район элитного жилья, поэтому здесь невозможно было встретить домохозяек, которые пешком отправились бы по своим делам. Дети уже давно разбежались по домам и, должно быть, спокойно делали уроки или же играли в компьютерные игры. Несмотря на эту кажущуюся пустоту каждая квартира, каждый дом излучал тепло, то есть признаки того, что там живут люди.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!