Война в Фивах - Нагиб Махфуз

— Мы проиграли решающую битву за освобождение Египта. Наши главные силы уничтожены. Мы ничего не добьемся, продолжая сражение. Мы пойдем в бой лишь для того, чтобы дать семье царя, павшего мученической смертью, время спастись.

— Вы хотите сражаться, чтобы мы бежали, словно трусы, и оставили наших солдат и землю на милость врагу?

— Нет. Я хочу, чтобы вы бежали, как это делают мудрецы, которые взвешивают последствия своих действий и смотрят в далекое будущее. Они мирятся с неизбежным поражением, на время выходят из битвы, тут же собирают свои разрозненные силы и приступают к новому сражению. Прошу вас, мой повелитель, пригласите цариц Египта и вместе примите решение.

Принц Камос вызвал распорядителя двора и послал его за царицами. Он шагал взад и вперед, предаваясь то печали, то гневу. Командир стоял перед ним, храня молчание. Тут же явились царицы Тетишери и Ахотеп, затем Сеткимус. Царицы взглянули на командира Пепи, который поклонился им в знак приветствия, и заметили выражение боли на лице Камоса, хотя тот держался спокойно. Их охватил страх и волнение. Царицы отвели взгляды. Камос нетерпеливо пригласил их сесть и сказал:

— Царицы, я пригласил вас, чтобы сообщить плохие новости.

Он выдержал небольшую паузу, чтобы смягчить удар, но царицы встревожились. Тетишери спросила:

— Пепи, какие новости? Как дела у нашего повелителя Секененры?

Камос ответил дрожащим голосом:

— Бабушка, у тебя восприимчивое сердце и верное чутье. Пусть Бог крепит ваши сердца и поможет вам выслушать печальные вести. Мой отец Секененра убит во время сражения, и мы потерпели поражение.

Камос отвернулся, чтобы не видеть их горе, и сказал, будто обращаясь к собственной отчаявшейся душе:

— Мой отец погиб, наши армии разбиты, наши люди от близкого юга до дальнего севера обречены на несчастья.

С невыразимой болью в сердце Тетишери произнесла:

— Как моему слабому сердцу залечить столь глубокую рану?!

Ахотеп и Сеткимус сидели с опущенными головами, горячие слезы текли по их щекам и, если бы рядом не было командира Пепи, они бы громко разрыдались.

Пепи безмолвно стоял среди этого моря печали, на сердце у него было тяжело, душу охватило полное смятение. Он не любил тратить время впустую и, опасаясь, как бы семья повелителя не упустила благоприятное время для спасения, сказал:

— Царицы, мой повелитель Камос, запаситесь терпением и силами! Хотя в столь тяжелый день трудно хранить спокойствие, однако нам следует проявить мудрость и не предаваться горю. Умоляю вас памятью моего повелителя Секененры сменить слезы на терпение и собрать вещи, ибо завтра Фивы станут ненадежным местом.

Тетишери спросила:

— А тело Секененры?

— Будьте спокойны, царица. Я исполню свой долг до конца.

Царица заговорила снова:

— И куда, по вашему мнению, мы должны идти?

— Царица, Фиванское царство временно окажется в руках захватчиков, но у нас есть другая безопасная родина — Нубия. Пастухи никогда не позарятся на Нубию, ибо выжить там можно, ведя непрерывную борьбу, а они слишком изнежены. Считайте, что там вы будете в безопасности. В Нубии вы найдете поддержку нашего народа и сторонников среди наших соседей. Там вы все спокойно обдумаете, обретете надежду на новое будущее и будете стремиться к нему терпеливо и храбро до тех пор, пока Бог не озарит светом мрак этой ночи.

Камос спокойно и внимательно слушал его, затем сказал:

— Пусть семья отправляется в Нубию. Я же предпочитаю занять место во главе своей армии и разделить ее участь, будь то жизнь или смерть.

Охваченный тревогой, командир c мольбой посмотрел на принца и сказал:

— Мой повелитель, я не могу изменить вашего решения и полагаюсь на вашу мудрость. Я лишь прошу выслушать меня. Мой повелитель, продолжать битву значит напрасно растрачивать свои силы, ибо она закончится полной гибелью. Ваша смерть не поможет Египту. Ваша гибель не избавит народ от страданий. Однако нет сомнений в том, что для страны ваша смерть станет невосполнимой утратой. Все надежды на избавление зависят от вас, так что не лишайте Египет надежды, раз он лишен счастья. Изберите Напату своей конечной целью и отправляйтесь в путь! Там у вас будет время подумать, строить планы, подготовиться к обороне и сражению. Эта война закончится не так, как хочется Апофису, ибо наш народ, живший в свободе, долго не потерпит унижений. Мой повелитель, Фивы скоро обретут свободу. Ваша решимость не иссякнет, вы начнете преследовать грязных пастухов до тех пор, пока не выдворите их из страны. Я вижу грядущее чудесное время сквозь мрак и печаль сего дня. Так что не теряйте времени, будьте решительны в своей мудрости. Я указал вам истинный путь, вам остается принять свое решение.

Пепи умолк, но его глаза смотрели с мольбой. Тетишери повернулась к Камосу и тихо сказала:

— Командир говорит правду, следуй его совету.

Несчастный командир чувствовал, что забрезжила надежда, и его сердце снова возрадовалось. Но Камос лишь нахмурился и ничего не ответил. Пепи впервые в жизни решил соврать и сказал:

— Я сам вскоре прибуду к вам. Мне осталось выполнить лишь две священные обязанности: позаботиться о теле моего повелителя и проследить за укреплением стен, окружающих Фивы. Возможно, тогда нам удастся добиться приемлемых условий при сдаче города.

Царицы больше не выдержали и разрыдались. Пепи тоже еле сдерживался и продолжил:

— Мы не должны терять присутствие духа перед лицом несчастья. Мой повелитель, возьмем пример с Секененры и не забудем, что причиной нашего поражения в этой войне стали боевые колесницы. Если вы однажды столкнетесь с этим врагом, пусть колесницы станут вашим главным оружием. А теперь пора велеть рабам погрузить драгоценности из золота и оружие, которые хранятся во дворце. Их нельзя оставить врагу.

Сказав эти слова, командир Пепи удалился.

Вдруг дворец ожил. Во всех комнатах зажгли огни, рабы начали собирать одежду, оружие и ларцы с золотом и серебром. Под наблюдением главного распорядителя двора они в траурном безмолвии несли все это на царский корабль. Члены царской семьи сидели в крыле Камоса, храня грустное молчание, склонив головы, уставившись пред собой глазами, полными отчаяния и горя. Они сидели так, пока не вошел гофмейстер Гур.

— Мой повелитель, погрузка закончена, — тихо произнес он.

Слова гофмейстера пронзили их слух, точно стрела плоть. Их сердца забились быстрее, все рассеянно подняли головы и обменялись отчаянными и горестными взглядами. Неужели всему пришел конец? Неужели настал миг прощания? Неужели настали последние дни дворца фараонов, славных Фив и бессмертного Египта? Неужели они больше никогда не увидят обелиск Аменхотепа, храм Амона и стены со ста вратами. Неужели Фивы откажутся от них сегодня, а завтра раскроют ворота перед Апофисом, чтобы тот взошел на трон и решал вопросы жизни и смерти? Как могли командиры проиграть битву, повелители стать беженцами, а хозяева домов лишиться имущества?