Хочу тебя в долг - Валерия Ангелос

Хочу закрыть веки. Отвернуться. Хочу не видеть его. Представить кого-то другого. Нормального мужчину.

Кого? Илью? Моего Илюшу?

Нет, бывшего я не любила, никаких сильных чувств к нему не испытывала, потому и стала инициатором расставания.

Боже. Я так долго ждала. Я хотела быть только с любимым. Мечтала. Хотела чего-то настоящего. Серьезного, важного. Чтоб раз и на всю жизнь. Как у моих родителей и произошло. Притяжение с первого взгляда.

А в итоге оказываюсь под этим варваром. Чужим и жутким. Мрачным. Громадным. Безжалостным и жестоким к своим врагам.

Его руки беззастенчиво шарят по моему телу. Жадно. Алчно. По-хозяйски. Заявляя свои права без тени сомнения.

Даже дернуться не могу. Скованна и парализована. Отчетливо представляю, как он этими руками людей избивает. Челюсти ломает, кости дробит, в кровавое месиво обращает. Убивает.

Наконец, выгибаюсь. Чисто рефлекторно дергаюсь. И практически сама на огромный агрегат нанизываюсь. Самым своим уязвимым местом ощущаю вздыбленную плоть, твердую и непреклонную, созданную карать. Вскрикиваю.

— Вот, — довольно заключает громила, подхватывая меня под ягодицы. — Вижу, не терпится.

— Д-да, — зубы отбивают барабанную дробь, вдоль позвоночника струится жидкий лед, обжигает чувствительную кожу. — Быстрее. П-прошу.

— Ха, — порочно ухмыляется. — Быстро не выйдет. Сочная ты деваха. Такую полагается часами растрахивать. До утра сыт не буду. Выдолблю по первое число.

— До утра? — повторяю потрясенно.

— Лови момент, — хмыкает.

Упираюсь ладонями в широкую грудь, свитую из железных мышц. Очень стараюсь подготовиться к грядущему. Принять происходящее, смириться с неизбежностью.

Лучше так. С ним. С одним. Что еще могу сделать? Как еще себя защитить? Только продать. Заложить тело, предать душу. Выход лишь такой.

Амбал широко усмехается. Скалит зубы с явной издевкой. И жестко толкается в меня, вгоняет пульсирующий член внутрь единственным ударом.

Мои губы немеют. Глаза наполняются слезами. С шумом втягиваю воздух, но вдохнуть никак не удается.

Впечатление, точно меня насквозь прорезает. Аж до позвоночника, до поясницы, до самой попы прошибает. Вспарывает и надвое разрывает толстым металлическим прутом.

Больно. До жути. До одури. Бедра тягучими судорогами сводит. Низ живота обдает раскаленным железом, раздирает на части, рвет на клочки.

Громила замирает, вглядывается в мои затуманенные глаза.

А что будет когда он начнет двигаться? Когда станет трахать как прежде трахал в глотку? Когда будет брать раз разом, наплевав на мои чувства?

Он меня убьет. Убьет. Убьет…

Кажется, уже кровью истекаю. Мои бедра что-то заливает. И холодно. Везде холодно. Внутри, под сердцем, под ребрами. Содрогаюсь снова и снова. Рыдания вырываются из напряженно выгнутого горла.

Я хранила девственность для любимого мужчины. Может, и глупо, странно, совсем по-дурацки, учитывая мой возраст. Но мне хотелось быть только с одним и до конца дней. Не менять партнеров, не пробовать разных, не вестись на всякие эксперименты. Просто однажды влюбиться по уши. Навсегда оказаться со своим единственным.

Жестокая насмешка судьбы. Злая. Чудовищная.

Мою девственность получает чужак. Посторонний. Неизвестный. Человек, чьего имени даже не знаю. Монстр, которому безразличны мои эмоции.

Он просто хочет секса. Грязного, жесткого, безжалостного. Он хочет брать меня часами. Держать тут взаперти. Долгими месяцами томить в заточении.

— Дрянь, — выдыхает амбал. — Ты чего?

Отстраняется. Мгновенно. Резко выдергивает из меня свой разбухший от низменного желания член.

Хныкаю. Жалобно, униженно. Ничего не могу поделать. Даже шевельнуться не выходит. Не удается ноги сдвинуть.

Боль не утихает. Кажется, теперь даже хуже.

— Охренеть, что это? — хрипло спрашивает громила.

Проводит пальцами по своему вздернутому органу, обтирает кровь. Потом смотрит на мои бедра, запачканные бордовыми следами. Оглядывает пристальным взглядом.

Все же подбираюсь, чуть отползаю назад. Тихонько постанываю.

На светлой простыни отчетливо заметны кровавые пятна.

— Ты и правда целка, — мрачно чеканит он.

Господи. У него такой вид. Рассерженный, грозный, устрашающий. Он меня убьет. Или отдаст тем мужикам, которые тоже хотят долг Андрея взыскать, остальным хищникам на растерзание бросит, отдаст свои объедки.

Ему нужна покорная шлюха, послушная, умелая, на все готовая. А я… точно не гожусь. Не подхожу. Было глупо надеяться, что он не заметит мою невинность. Наверное ощутил что-то.

— Почему молчала? — его голос звучит как гром.

— Боялась, — роняю глухо.

— Чего? — буравит тяжелым взглядом.

— Ну, — выдыхаю, медленно произношу: — Думала, тебе такое не нужно.

— Мне и правда такое не нужно, — издевательски передразнивает. — Двигай в душ.

— Зачем? — еле дышу.

— А зачем туда обычно ходят? — чуть не рявкает, заставляет задрожать и, увидев мою реакцию, злится еще сильнее, становится мрачнее тучи: — Проваливай отсюда. Оглохла? Не пойму. Иди помойся, потом я тебя посмотрю.

— Посмотришь? — практически теряю голос.

— Гляну, не порвал ли тебе… там, — выдает холодно.

— А ты, — запинаюсь, затрудняюсь верно сформулировать вопрос. — Ты разве не будешь продолжать?

— Я не трахаю целок, — отрезает резко. — Уж лучше просто передернуть, чем с таким геморром возиться. Все, проваливай в душ.

Боже. Закрываю глаза. Но рыдания контролировать не могу. Вся моя истерика вырывается наружу. Захлебываюсь слезами, сгибаюсь пополам, плачу навзрыд.

— Дура, — грубо бросает он. — Обалдела?

Обхватывает меня за плечи, встряхивает как тряпичную куклу.

— Чего мокроту разводишь?

— Т-ты… т-ты…

— Что? — сжимает до боли, до хруста костей.

А я ничего не ощущаю. Лишь ужас раздирает изнутри. Рвет внутренности когтями, терзает, не ведая жалости.

— Ты меня отдашь, — бросаю сдавленно.

— Кому?

— Т-тем, — кусаю губы. — Другим. Тем… бритоголовым, которым Андрей тоже должен денег. Если я с тобой… то с тобой и все… под защитой… а если…

— Заглохни, — произносит неожиданно усталым тоном. — Разве я сказал, что отдам тебя кому-то? Трахать не стану. Уж прости. Но отдавать не намерен.

— Тогда зачем я тебе? — разглядываю его помутневшим от слез взглядом.