Туман над Парагон-уок - Энн Перри

— Я так рада, что ты здесь! Хотя с моей стороны это звучит как каприз, но мне так хочется послушать твое мнение о Парагон-уок… Правда, в свете последних событий я уже никогда не смогу любить это место так, как раньше. Они все здесь такие вежливые, что временами наводят на меня ужасную скуку. У меня иногда появляется мысль, что я забыла, как быть откровенной!

Шарлотта взяла Эмили под руку, и они вышли через широкие французские двери на газон позади дома. Жаркое солнце согревало их лица.

— Вряд ли, — ответила Шарлотта. — Ты всегда умела думать одно, а говорить другое. Это я была нежелательной особой в обществе, потому что так и не смогла научиться этому.

Эмили захихикала, вспоминая прошлое. Некоторое время они говорили о разных былых неприятностях, которые тогда заставляли их краснеть; теперь же общие воспоминания вызывали только вспышки смеха и усиливали их привязанность друг к другу.

Шарлотта даже забыла, зачем пришла, когда неожиданное упоминание о Саре, их старшей сестре, ставшей одной из жертв душителя с Кейтер-стрит, заставило ее вспомнить об убийстве, его близком липком ужасе и разъедающих, как щелочь, подозрениях, которые оно принесло с собой. Шарлотта никогда не умела быть дипломатичной — по крайней мере, с Эмили, которая очень хорошо ее знала.

— Кто такая Фанни Нэш?

Ей хотелось знать мнение женщины. Томас хорошо разбирался в человеческой натуре, но мужчины часто не понимают основных черт женского характера, которые абсолютно очевидны для любой ее товарки. Сколько раз Шарлотта наблюдала, как мужчины были очарованы милой девушкой, которая казалась такой мягкой и так легко ранимой; а на самом деле — и для Шарлотты это было совершенно очевидным, — она была крепкой и твердой, как металлическая утварь на кухне!

Эмили перестала улыбаться.

— Ты снова желаешь побыть сыщиком? — осторожно спросила она.

Шарлотта подумала о Калландер-сквер. Тогда детективом захотела быть Эмили и даже настаивала на этом. В тот момент это выглядело как авантюра, увлекательное приключение — до той поры, пока все не подошло к страшному финалу.

— Нет! — сказала она быстро. Затем, подумав: — Ну, да. Я не могу перестать переживать из-за этого, так? Но я же не буду слоняться вокруг, донимая всех вопросами! Не говори ерунды. Это было бы совершенно непристойно. Ты должна знать, что я не собираюсь тебе вредить. Я могу быть бестактной, признаю, но я не глупа.

Эмили смягчилась. От природы она была любопытной, и ей хотелось узнать подробности.

— Конечно, я это знаю. Прошу прощения. Сейчас я не в себе… — Она немного покраснела при упоминании о своем положении, ибо еще не успела привыкнуть к нему. — Фанни была самой обыкновенной. Полагаю, ты хочешь услышать правду? Она была самым последним человеком, о ком бы я подумала, что она может разжечь в ком-либо такие страсти. Могу только предполагать, что он был сумасшедшим, больным беднягой… О, — Эмили закрыла рот, заметив, что нарушила правила поведения в обществе. После замужества она думала, что ей будут абсолютно безразличны такие вещи. Видимо, влияние Шарлотты становилось заразительным. — Я думаю, что никто не должен симпатизировать ему, — поправилась она. — Это совершенно неправильно. Если только он не сумасшедший, конечно. Тогда он не властен над своими поступками. Томас поймает его?

Шарлотта не знала, что ответить. Она могла так и сказать: «Не знаю». Но это не было бы ответом. В действительности Эмили хотела выведать, знает ли Томас главное: было ли это убийство совершено обитателем Парагон-уок — или чужаком, посторонним для здешнего общества человеком; во втором случае преступление превращалось в случайное вторжение, которое могло произойти где угодно, в любом другом месте на пути этого безумца.

— Еще слишком рано говорить об этом, — постаралась выиграть время Шарлотта. — Если это действительно сумасшедший, то сейчас он может быть где угодно, и так как у него не было особых причин охотиться именно на Фанни, которая просто попалась ему под руку, то вряд ли он признает это место, даже когда будет пойман.

Эмили смотрела на сестру в упор.

— Ты говоришь, что он не обязательно сумасшедший?

Шарлотта избегала ее взгляда.

— Эмили, откуда я знаю? Ты говоришь, что Фанни была очень… заурядной, ни в коей мере не кокеткой…

— Да. Хотя она не была простушкой, это точно. Но знаешь, Шарлотта, чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что красота — это не только твои физические качества и твоя косметика, но также то, как ты ведешь себя и какой ты сама себя видишь. Фанни вела себя, словно была простушкой. В то время как Джессамин, если ты взглянешь на нее беспристрастно, в действительности не такая уж красавица, но она ведет себя так, будто бы абсолютно неотразима! Поэтому каждый и видит ее такой. Она верит в себя, а мы — заодно с ней.

Эмили усвоила эти знания очень рано. Шарлотта сама хотела бы разбираться в этом — еще в те времена, когда была моложе и находилась в отчаянном процессе познания самой себя. Она вспоминала с болезненной ясностью, как плохо ей было в пятнадцать лет, когда ее сестры Сара и Эмили выглядели красотками, а она ощущала себя такой нелепой и неуклюжей — одни коленки и локти! Она была тогда очень высокой и продолжала при этом расти; могла даже стать гигантом, и ни один мужчина не посмотрел бы на нее. Она могла смотреть поверх людских голов! Шарлотта влюбилась было в привлекательного молодого человека по имени Джеймс Фортескью, но знала, что была по крайней мере на два дюйма выше его, — и не могла сказать ни слова в его присутствии. Дело закончилось тем, что вместо нее он избрал объектом своих ухаживаний Сару…

— Ты не слушаешь! — донесся до Шарлотты обвиняющий голос Эмили.

— Извини, что ты сказала?

— Что Томас ходит взад и вперед по Парагон-уок, расспрашивая мужчин. Он даже спросил Джорджа, где тот был.

— Конечно, — сурово сказала Шарлотта; разговор входил в ту стадию, которой она боялась с самого начала. — Он обязан так делать. В конце концов, Джордж мог увидеть нечто, что в то время показалось ему вполне безобидным, но теперь, когда мы знаем, что произошло, это «нечто» может стать очень важным. — Она была довольна тем, как говорила — вроде бы спонтанно и в то же время довольно разумно; ее слова не звучали заранее подготовленными, только чтобы успокоить сестру.

— Ты, наверное, права, — признала Эмили. — В действительности Джорджа даже не было здесь в тот вечер. Он был в городе, в клубе, так что не сможет принести расследованию никакой пользы.

Шарлотту спасло от необходимости ответа появление самой необыкновенной из всех, кого она когда-либо видела, пожилой леди с безукоризненно уложенными волосами и с удивительно прямой спиной. Ее нос был чуть-чуть длинноват, веки слегка прикрывали глаза; во всем ее облике отчетливо просматривались следы былой красоты. Было видно, что она об этом знает и, более того, пользуется этим.

Эмили поднялась немного более поспешно, чем требовала ситуация. Уже давно Шарлотта не видела ее такой суетливой, и это говорило о многом. Она надеялась, что это не потому, что сестра не знает, как себя вести.