Туман над Парагон-уок - Энн Перри

До того как хозяйка дома ответила, раздался легкий топоток, — это торопилась служанка, жонглируя подносом, на котором стояла новая порция шербета. Гости повернулись на звук и увидели очень красивую женщину, идущую к ним по газону. Легкий теплый ветер шевелил ее белые и зеленые, цвета воды, шелковые одежды. Лицо Селены напряглось.

— Джессамин, как это чудесно, что вы пришли. Я не ожидала, что у вас хватит сил прийти сюда. Присоединяйтесь к нам и познакомьтесь с миссис Питт, сестрой Эмили, из… — Она вопросительно подняла брови, но ей никто не ответил. Последовало краткое знакомство. — Какое привлекательное платье, — продолжала Селена, глядя на Джессамин. — Только вы могли выйти в платье такого… анемичного цвета. Клянусь, что на мне оно выглядело бы ужасно, как застиранное!

Шарлотта повернулась к Джессамин и увидела по выражению ее лица, что та абсолютно точно поняла, что имела в виду Селена. Но ее самообладание было безукоризненным.

— Не унывайте, дорогая Селена. Мы все не можем носить одинаковые вещи, но уверяю вас, что есть такие цвета, которые подходят вам абсолютно. — Она взглянула на превосходное платье Селены — лавандовое, отделанное лиловыми кружевами. — Не это, может быть, — медленно сказала она. — А вы не думали о чем-то немного более холодном… голубом, возможно? Прекрасный вариант при вашей комплекции, учитывая нынешнюю жару.

Селена была в ярости. Ее глаза излучали ненависть. Шарлотта была удивлена и даже немного ошарашена этим словесным фехтованием.

— Мы ходим в одни и те же места, — произнесла Селена сквозь зубы. — И больше всего мне не нравится, когда люди думают, что я подражаю вашим вкусам… в чем бы то ни было. Каждый должен быть оригинальным, чего бы это ни стоило, вы согласны, миссис Питт? — Она повернулась к Шарлотте.

Та, полностью сконцентрированная на собственном платье — то есть платье Эмили, — полном булавок, не смогла сразу придумать ответ. Она все еще была потрясена той вспышкой ненависти, которую только что наблюдала, а также замечанием Фулберта Нэша о двуликих людях, живущих на Парагон-уок.

Странно, но именно Фулберт спас ее.

— Кстати, — сказал он равнодушным голосом. — Оригинальность может легко превратиться в странность и стать нелепой, а то и смешной эксцентричностью. Вы так не думаете, мисс Люсинда?

Женщина фыркнула и уклонилась от ответа.

Вскоре Эмили и Шарлотта извинились и, так как Эмили больше не собиралась наносить другие визиты, отправились домой.

— Какой необычный мужчина этот Фулберт Нэш, — прокомментировала Шарлотта, когда они поднимались по лестнице. — Что он имел в виду под двуликими людьми?

— Откуда я знаю? — огрызнулась Эмили. — Может быть, у него совесть больна.

— Отчего, Эмили?

— Я не знаю. Он совершенно ужасный человек. Все Нэши такие, за исключением Диггори. Афтон — совершенный зверь. А когда люди сами ужасные, они имеют тенденцию думать, что и все остальные такие же.

Но Шарлотта не могла позволить, чтобы разговор на данную тему закончился так быстро.

— Ты думаешь, он действительно знает что-то об обитателях вашего квартала? Разве не упомянула мисс Люсинда, что Нэши живут здесь уже несколько поколений?

— Она глупая старая сплетница! — Эмили пересекла гостиную, прошла в гардеробную и достала из шкафа старое муслиновое платье Шарлотты. — У тебя достанет здравого смысла, чтобы не слушать ее.

Шарлотта начала искать булавки в лиловом шелке и медленно вытаскивать их.

— Но если Нэши жили здесь столько лет, то, возможно, мистер Нэш действительно знает что-то о каждом? Люди обычно хорошо знают друг друга, когда живут рядом. И многое помнят.

— Ну и что? К примеру, он ничего не знает обо мне. Потому что здесь нечего знать!

Шарлотта замолчала. В ее душе зародился страх. Конечно, мистер Нэш не знает ничего об Эмили, но никто и не подозревает ее в изнасиловании и убийстве. Но вот что он знает о Джордже? Лорд Эшворд проводил здесь каждое лето.

— Я не думала о тебе. — Шелковое платье выскользнуло из ее рук на пол.

— Конечно нет, — Эмили подняла платье и передала сестре ее серое муслиновое. — Ты думала о Джордже. Просто потому что я беременна, а Джордж — джентльмен и не должен работать, как Томас, ты решила, что он уходит играть в карты, выпивать, развлекаться с женщинами и что он домогался Фанни Нэш и не мог вынести ее отказа.

— Я ничего такого не думаю. — Шарлотта взяла платье и медленно его надела. В нем было удобнее, чем в шелковом, и она даже смогла распустить корсет на дюйм или два, однако выглядело это платье невыразимо скучно. — Но такое впечатление, что ты сама боишься этого.

Эмили резко повернулась к ней, лицо ее покраснело.

— Вздор! Я знаю Джорджа, и я верю ему!

Шарлотта не спорила. В голосе Эмили слишком много страха, ее душу медленно разъедает яд беспокойства. Через недели, а может быть, даже дни это беспокойство обернется вопросами, сомнениями или даже реальными подозрениями. А Джордж наверняка совершал какие-то ошибки, говорил или делал какие-то глупости, о которых лучше забыть…

— Конечно, — мягко сказала Шарлотта. — И будем надеяться, что Томас скоро найдет того, кто это сделал. Тогда мы сможем забыть всю эту историю. Спасибо за платье.

В этот вечер Эмили чувствовала себя очень несчастной. Джордж был дома, но она никак не могла придумать, о чем его спросить. У нее в голове вертелось много вопросов, но каждый из них выдавал ее сомнения так открыто, что она не смела их задать. И боялась его ответов, даже если муж и не рассердится. Если он скажет ей правду, будет ли это что-то, чего она совсем не хотела бы знать?

Эмили не питала иллюзий насчет Джорджа — он не был совершенством. Еще в самом начале, когда она принимала решение выйти за него замуж, Эмили знала, что он игрок, что иногда может выпить больше своей нормы. Она даже приняла как должное, что время от времени Джордж волочится за другими женщинами, и даже считала это свойство его характера достаточно безвредным, как некую игру, в которую была вовлечена она сама; просто способ не стать слишком зависимым от семьи и остаться свободным. Иногда это было нелегко стерпеть, иногда это даже нарушало порядок жизни, но Эмили приспособилась к манере поведения мужа — и преуспела в этом.

Но с недавних пор она стала чувствовать неуверенность в себе, начала расстраиваться из-за пустяков; иногда ей даже хотелось плакать, что было ужасно. На самом деле Эмили всегда терпеть не могла ни плачущих, ни падающих в обморок женщин, — но сама уже и плакала, и падала в обморок.

Сегодня она решила пойти спать пораньше, но, хотя и уснула мгновенно, просыпалась несколько раз за ночь и утром в течение часа чувствовала себя ужасно больной.

Эмили была несправедлива к Шарлотте и знала об этом. Сестра хотела узнать о Парагон-уок и его обитателях все, что только возможно, потому что хотела защитить Эмили от мыслей, которые разъедали ее мозг. Эмили любила Шарлотту за это, и не только за это. Но внутри у нее поселился какой-то мерзкий тип с громким скрипучим голосом, который ненавидел Шарлотту за то, что даже в своем старомодном сером скучном муслине она чувствовала себя в безопасности и не держала в голове никаких грязных мыслей. Она знала совершенно точно, что Томас не имеет любовниц на стороне. Никакое поведение Шарлотты в обществе не заставит его подумать, что он женился на девушке ниже его по статусу; и ей не грозило давление с его стороны по поводу того, что она должна ему родить сына, который унаследовал бы титул…