Личная жизнь женщины-кошки - Татьяна Веденская
Шрифт:
Интервал:
– Игорь, спасибо, что согласились приехать, – залебезила Лизавета, пока мы с Зинаидой враждебно сверлили друг друга глазами.
– Меня очень убедительно попросили, – серьезно сказал Игорь, слегка кивнув в мою сторону. Лизавета тут же зарделась.
– Я не хотела вас отрывать, но тут сложный случай.
– Фаина сказала, вы уже вызвали «Скорую»? Что именно произошло? Почему их до сих пор нет?
– Они передали куда-то вызов. В… психиатрическую. – Лиза была бледная, но держалась уверенно, особенно теперь, когда мы с Малдером были рядом. Как говорится, никто не умер, и ладно. Они разговаривали между собой так, словно ни меня, ни тем более Зинаиды тут вовсе и не было.
– Пила? – спросила я, прервав напряженное молчание.
– Смотря что, – обиженно буркнула Зинаида, откинув назад увесистую тяжелую косу. Я давно уже не видела женщин с косами. Молодые вообще их не носили, предпочитая отутюженные до неестественности ровные блестящие волосы. С возрастом волосы становились все короче – удобно ухаживать. Но у Зинаиды была шикарная коса. Раритет. Глаза тусклые, но большие, когда-то голубые, теперь помутневшие, с желтизной. Наверное, здоровье шалит.
– Таблетки?
– Фестал я выпила, – буркнула Зинаида.
Я пораженно замолчала. Лицо женщины было красным, помятым, с неровными пятнами от слез. Буря пронеслась, а следы остались. Я попыталась представить, как бы Зинаида прыгала из окна, но не смогла. Нет, прав Малдер: те, что воют, не вешаются.
– Муж бросил? – неожиданно спросила я.
– Не бросил, – покачала головой она.
– Гуляет? – продолжила зачем-то задавать вопросы я.
– Ну и что? – неожиданно обиделась она. – Ты-то что, тоже психолог?
– Боже упаси. Мне хватает этих двоих, – усмехнулась я, показав глазами на сестру с… да как бы его называть-то? Сожителем? Ха-ха!
– Красивый, – протянула Зинаида безо всякой зависти в голосе. – С такими-то хуже всего.
– Не говори. Страшное дело, – согласилась я.
– Мой тоже красивый… был. Да бабам разве есть разница? С пузом или нет, все одно. Он говорит. Улыбается. А я не могу прямо, хочется в морду дать. Я же знаю, я была у нее – у другой. Гуляет он от меня. Вот Лизочка все хочет, чтобы я примирилась с собой. Чтобы приняла свою жизнь. А на черта она мне такая? Сыну пятнадцать, и он тоже все знает. Обедать к ней ходил. Ты понимаешь, какой позор? Сын там жрал. Так она ему еще и денег дала на новые кроссовки. Целых три тысячи. Я работаю в кафе, помощник повара. Я что, кроссовки не куплю своему сыну? А? Она вообще какое право имеет в мои дела лезть?
– А муж чего? – спросила я.
– В смысле? – опешила Зинаида. – Муж ничего.
– Вообще ничего? Не знает, что ли?
– Конечно! Я не говорю ему ни о чем. Не дождется. – Зинаиду аж передернуло от возмущения. – Я скажу, ага, так он сразу к ней и ускачет. Знаю я такие истории. Поймают с поличным, а муж тут же лапки свесит и давай уходить к другой. И все. Так и кукуют.
– Кукуют, значит, – вздохнула я. – Из окна прыгать-то не будешь? По ночам рыдать?
– Не знаю пока, – покачала головой Зинаида и насупилась. – А тебе что за дело? Бессмыслица какая-то. Зачем психиатрическую-то вызвали?
– Ты хоть видела, что психолог твой беременная? А? Ну куда на полу валяться?
– Да пошло оно все, – Зинаида махнула рукой. Я заметила, что Игорь исподволь наблюдает за нами – всевидящее око Саурона. Вскоре подоспели и врачи. Зинаиду укололи чем-то, после чего долго писали что-то в карте, задавали вопросы, звонили куда-то, пытаясь сбросить проблему на кого-то еще. В конце концов женщину все-таки увезли куда-то на профилактику. Никто не хочет оставлять без присмотра человека, пусть даже и вполне адекватного, но у которого в карте написано, что он хотел прыгнуть из окна. И глотал таблетки. Даже пусть и фестал. Я чувствовала себя нехорошо, неловко – забрали-то ее из-за меня. Я ведь Лизке велела обязательно сообщить «Скорой» о попытке суицида. У страха глаза велики, у страха за сестру в частности. А с другой стороны, ну откуда я знаю, что лучше для Зинаиды этой? Игорь мой старательно не вмешивался в процесс принятия решения, демонстрируя полнейшую профессиональную этику, и это просто бесило.
Все было кончено, Лизавета доставлена домой, где отдыхал неизвестно отчего уставший безработный Сережа. Мы договорились, что заберем Вовку из сада к себе, чтобы не дергать Лизу лишний раз. Всю дорогу домой Апрель хмурился и молчал, а я, словно нарываясь, спросила, не будет ли он против, если Лиза захочет оставить Вовку у нас до конца недели.
Ну, вот такое у меня было настроение.
– Ты же знаешь, что я об этом думаю, – спокойно ответил Апрель. Обманчивое спокойствие, я бы сказала. Я опустила козырек у ветрового стекла и посмотрелась в маленькое зеркальце. Темные круги под глазами снова заявили о себе. Волосы растрепались, и я попыталась распутать их пальцами, но они не поддались. Краем глаза я покосилась на Малдера. Его спокойный профиль был возмутительно хорош в вечерних сумерках.
– Откуда мне знать, – пожала плечами я.
– Оттуда, что я много раз говорил тебе об этом напрямую. Ты слишком сильно включаешься в дела своей сестры.
– И вообще лезу не в свои дела, да? – уточнила я, старательно удерживая свой голос в удилах. Спокойствие, только спокойствие.
– Этого я не говорил.
– Но подразумевал, – все-таки раздражение немного прорвалось, и Малдер, конечно же, тут же заметил его. Он повернулся и посмотрел на меня так, словно пытался прикинуть, стоит ли со мной связываться.
– Хорошо, если желаешь. Я не люблю ругаться, но тебе, кажется, сейчас это совершенно необходимо. Слишком тяжелый день, – он не спрашивал меня, просто констатировал очевидные, по его мнению, факты.
– Ты думаешь, что знаешь меня лучше, чем я сама себя? Ты думаешь, что у тебя на все вопросы есть ответы? Что они вообще есть – правильные и неправильные ответы?
– Так, это уже интересно. – Малдер остановил машину на какой-то случайной парковке и повернулся ко мне. – Я так понимаю, что тебе есть что мне сказать. Ты полагаешь, я не знаю ни тебя, ни себя, ни правильных ответов.
– Тебе действительно настолько наплевать на людей? На мою сестру, на эту чертову Зинаиду? Зачем вообще ты пошел учиться в свой медицинский институт, если в тебе нет никакого сострадания к людям и к их ошибкам и промахам? Моя сестра хоть и дура полная, но она все-таки пошла в психологи, чтобы помогать людям. Хотя, по большому счету, она не может помочь даже самой себе. Но она сочувствует, понимаешь?
– А я не сочувствую, да? – еще ровнее уточнил Игорь.
– А ты действуешь в соответствии с распределенными зонами ответственности. Ты предлагаешь каждому нести только свою ношу, ты рационален и адекватен настолько, что рядом с тобой нормальные люди кажутся чокнутыми. А те, у кого не получается жить с таким же холодным разумом, чувствуют себя ущербными.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!