Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых - Наталья Филимонова

– Ой, правда… а ведьма – это ведь вроде Бабы-яги?

– Ага. Вроде. Злющая, со сту́пой и длинным носом. Нос есть, я смотрела.

Люба украдкой глянула на Нюсин нос.

– А у неё из ваших кто-нибудь живёт? Из квартирных?

– Не знаю… Если и живёт, то я с ним не знакома. А, наверное, и нет никого. Ну сама подумай, кто у ведьмы захочет жить?

– Никто не захочет, – согласилась Люба и задумалась. – Слушай! А у неё есть чёрная кошка?

– Не знаю… а что?

– А то! У Бабы-яги всегда есть чёрная кошка. И у ведьм у всех есть. А если у неё нет, то она, наверное, захочет нашу Глазку забрать! Для своих чёрных дел. Объявление-то мама вчера в подъезде повесила. И написала там про всех котят, кто какого цвета…

– Вот ужас! Надо спасать Глазку! – решительно сказала Нюся. – Может, она объявления ещё не видела? Тогда мы его просто снимем, да и всё.

– Ой, смотри! – Люба показала вниз. – Вон Толик Мухин домой идёт и с ним девочка какая-то… нет, девочка уже уходит.

– Это Маша. Его дочка, – объяснила Нюся. – Толикова бывшая жена недавно снова замуж вышла и теперь разрешает ему видеться с дочкой. Теперь они всегда по выходным ходят в кино или в кафе.

– Как грустно, – задумчиво сказала Люба. – То есть, конечно, не то, что он с дочкой в кино ходит, а что его жена замуж вышла. Бедный Толик!

– Да, жалко, – ответила Нюся. – Но так бывает… К тому же они уже давно расстались и заново жениться друг на друге точно уже не хотели.

– А вон Оксана Соколовская… – показала Люба. – Кажется, она сейчас не влюблена. Папки какие-то несёт…

Нюся ненадолго задумалась, а потом вдруг стала ярко-жёлтой, и глаза её засверкали фосфорическим блеском.

– У меня есть ИДЕЯ! – таинственным шёпотом возвестила она. – Я сама придумала! В общем, идём вниз. Бегом! Нам ещё с Анчуткой-коридорным договариваться!

Спросить Люба ничего не успела, потому что Нюся уже потащила её к входной двери. В несколько секунд они добежали до лифта и нажали кнопку. Лифт открылся практически сразу.

– Успели! – выдохнула Нюся, заходя в кабину. – Они сейчас только в подъезд, наверное, заходят… Эй! – крикнула она куда-то вверх. – Анчутка! Э-э-э-эй!

– Ну чего тебе? – откуда-то сверху – Люба так и не поняла, откуда именно, – спрыгнул Кто-то…

Наверное, больше всего он был похож на маленького мальчика – рыжего и вихрастого мальчишку лет десяти, одетого в обычные джинсы и слегка помятую рубашку навыпуск с закатанными до локтей рукавами. Вот только ростом он был едва по пояс Любе, а из буйных рыжих кудрей выглядывали небольшие аккуратные… рожки. Ну и ещё там, где у большинства рыжих мальчишек растут кроссовки, у Анчутки росли копытца. «Конечно, – подумала Люба, – чтобы носить кроссовки, нужны, как минимум, пятки…»

– А я думала, Анчутка – это девчачье имя, – шепнула она.

– Тссс! – шикнула на неё Нюся и опасливо покосилась на Анчутку – не услышал ли. – Есть дело! – страшным шёпотом сообщила она.

Нюсино «дело» Анчутке-коридорному не особенно понравилось.

– Вообще-то, – заявил он, – сводничество – не моя специальность!

– Зато пакости – твоя! Ну какая тебе разница! – возмутилась Нюся. – Ты же всё равно всё время этот лифт ломаешь. Люди застрянут – тебе, что ли, не радость?

– Ну…

В этот момент двери лифта разъехались – первый этаж. На лестничной клетке уже ждали Оксана Соколовская и Толик Мухин. Последний при виде Любы слегка вздрогнул, но ни Нюси, ни Анчутки в этот раз не увидел, как и Оксана. Как только Люба вышла, они оба зашли в лифт.

– Девятый, – сказала Оксана, не глядя на Толика.

– Шестой, – ответил тот и нажал кнопку.

Двери закрылись.

– Ну! – воскликнула Нюся и подтолкнула Анчутку к лифту.

Тот махнул рукой, исчез, а через несколько секунд лифт утробно заурчал и замер.

А ещё через минуту сквозь дверь лифта вылез довольный собой Анчутка-коридорный, отряхивая руки и улыбаясь от уха до уха.

– Я ещё её папки дёрнул. Они там сейчас вместе бумажки по полу собирают, – Анчутка заговорил тоненьким голосом, изображая Оксану: – «Ах, простите, ну что вы, будьте так любезны», – и всё такое…

– Отлично! – обрадовалась Нюся. – Подержи их там подольше, ага? Ну чтобы они познакомиться хотя бы успели.

– Не вопрос! – пожал плечами Анчутка.

Люба тем временем подошла к висящему на стене в подъезде объявлению о котятах, сняла его, скомкала и сунула в карман.

– Так-то лучше… Кстати, – у Любы был приступ бесстрашия, – а давай мы к ведьме в квартиру зайдём, пока она ушла! Тогда мы точно узнаем, ведьма она или нет. Ну у ведьмы же всё должно быть ведьмовское. Как в сказке у Бабы-яги. Травки там всякие, лягушки сушёные и всё такое… Котлы ещё, знаешь, такие здоровенные, чтобы разное зелье варить. Ну и метла, конечно. Или ступа, – тут Люба совсем воодушевилась: – А может!.. Может, у неё там заодно какая-нибудь шапка-невидимка найдётся… или волшебная палочка?!

– Ну это уж ты, положим, сказок начиталась, – снисходительно сказала Нюся.

Так или иначе, решение было принято, и подружки отправились исследовать квартиру старой ведьмы.

На первый взгляд квартира выглядела вполне обыкновенно. Ну разве что мебели в ней было маловато – в единственной комнате стояли только узкий диван, письменный стол и шкаф. Зато на столе, между письменными принадлежностями и какими-то папками, лежал – человеческий череп!

– Ой-ой, – испугалась Люба, – а я не верила ещё… Она из этого бедняги, наверное, суп сварила… ужас какой! Пойдём лучше отсюда подобру-поздорову, а?

– Нетушки, – решительно возразила Нюся. – Раз уж мы здесь, нужно всё посмотреть. Она же только что ушла, мы же сами видели! Пошли на кухню.

Кухня была тоже небольшая, зато очень чистая. О чёрном ремесле хозяйки здесь напоминали только несколько пучков трав, развешанных на гвоздиках. На плите стояла ещё тёплая кастрюля.

– Это, наверное, из того бедолаги суп и есть, – решила Люба, заглядывая под крышку. – Хм. А пахнет вкусно.

– А что это вы делаете тут? – неожиданно раздался тоненький и чуть дребезжащий голос из-за газовой плиты.

– М-мы? – Люба выронила крышку, и та с грохотом покатилась по полу.

А из-за плиты выбралась обладательница тоненького голоса – тощее существо неопределенного возраста, покрытое короткой клочковатой шерстью грязно-каштанового цвета, с крохотными чёрными глазками на сморщенном коричневом лице.

– О! – обрадовалась Нюся. – Местная, что ли? А я – Нюся!

– Местная, да, – шаркнуло ножкой существо. – Маруней звать.

– Так ты – тутошняя квартирная? – догадалась наконец Люба.