Реквием по мечте - Владимир Корн

— Ну-ка, ну-ка, озвучь его! — тут же откликнулся Грек.

Сам я готов был поклялся, что несмотря на донельзя серьезный тон Гудрона, сейчас последует очередная колкость. Правда, пока было непонятно, в чей именно адрес. Как выяснилось, в Демьяна.

— Носовая фигура на кораблях, — издалека, и негромко, чтобы девушки в рубке его не услышали, начал Борис, — это ведь не просто украшение. А оберег для него, талисман и так далее. Вот я и предлагаю, чтобы Демьян с ней пообщался. Попросил, чтобы все удачно закончилось. Песенку спел, поцеловал. А еще лучше, чтобы Дёма ее того, сами понимаете, чего именно. Чтобы уж точно наверняка.

Он коротко проржал. А вслед за ним и остальные, в том числе и я сам. Представив, что, если Демьян действительно станет с ней «того», его голова обязательно окажется выше уровня палубы, и будет нам хорошо видна. Демьян смеялся тоже. И еще он хлопнул своей по подставленной ладони Бориса: «Уел ты меня на этот раз, чего уж там!»

Вернулся Слава. С пустыми руками. На вопрос Яниса:

— А сало-то где? — Он ответил.

— Девушкам отдал. Сейчас порежут. Или мы от него по очереди откусывать будем? — после чего сообщил. — Я тоже глаз увидел. В иллюминаторе. Фосфоресцирующий. С узким зрачком.

— Да ну?! — удивился Паша так, как будто услышал о нем впервые.

Я с облегчением выдохнул: значит, не померещилось. Хотя, было бы лучше, если бы все-таки показалось. Нам обоим. Иметь рядом неведомую опасность, не хотелось совсем. Тут прямая зависимость — если что-то неведомое, значит, обязательно опасное. Хотя бы величиной. Ну не может быть у существа размером с собаку или тюленя, глаза такого размера.

К борту подходили уже без особой предосторожности. И снова ничего не увидели.

— Пальнуть туда? — предложил Гриша Сноуден.

— А смысл? — резонно ответил ему Янис. — Правильнее было бы гранату кинуть. Вот тогда точно бы ей не поздоровилось. Но нельзя. И грохот получится сильный, что совсем ни к месту, и наш корабль может пострадать. А вообще, я своим глазам доверяю. И они упрямо показывают: ничего там нет.

— Сходи вниз и проверь, — огрызнулся Проф.

— Схожу и проверю, — кивнул Янис.

— Я сам, — это был уже Грек.

В тот самый миг нас и окликнул из рубки голос Дарьи.

— Мужчины, все готово.

— Скоро у меня причинно-следственная связь появится, — заявил Демьян с набитым ртом.

— Какая именно? — не менее невнятно поинтересовался Гудрон.

Плоды местного хлебного дерева резать не стали, отламывая от них куски. Пахнет он непонятно чем, как ни пытался подобрать сравнение, так и не получилось. Но не неприятно — какой-то едой, только непонятно какой именно. А так хлеб да хлеб.

— Прямая, — продолжил Демьян, едва только прожевав. — В прошлый раз, когда мы в устье с тем бронтозавром столкнулись, тоже ведь салом пыжмы перекусывали? И глаз тогда тоже был. Валерия, так ведь? Ты же у нас спец по ним. Ловко ты тогда в него пуляла!

Лера потупилась. То ли от скромности, то ли от смущения. Выстрелила раза три с перепугу — и вдруг уже спец.

— По-моему, тогда два глаза было, и еще они не светились, — сказала она.

— В устье мы только собирались салом перекусывать, — не согласился с Демьяном Паша. — Так что ты не совсем прав. Разве что насчет Валерии, — заставив девушку смутиться еще раз.

— Причинно-следственная связь в данном контексте, — не совсем уместно, — влез в разговор Слава Проф. — Хотя как сказать, — улыбнулся он. — Если у тебя при виде ящеров слюна выделяться начнет — тогда да, она появилась.

— А слюна здесь причем? — удивился Демьян.

— Простейший пример. Зажигается лампочка, и собаке дают кусок мяса. Зажигается снова — опять дают. Зажгли в очередной раз — мяса уже нет, но слюна у собаки все-таки выделилась: выработался условный рефлекс. Вот это и есть причинно-следственная связь. У тебя на что слюна выделяется: на ящеров или сало? Так на него она и без того выделяется: вкусное, зараза!

— Да, брат Демьян, не получилось у тебя сумничать! — съязвил его лучший друг Паша.

Оба ниже среднего роста, коренастые, рыжеволосые. Похожи, как родные браться. Благо, что Паша носит усы, которых у Демьяна нет. Когда мне нужно быстро определить, кто из них кто, вначале я всегда на верхнюю губу и смотрю.

— В следующий раз лучше старайся! Ни с кем-нибудь там, а с настоящим профессором общаешься! — закончил он.

Мне наша компания нравилась, в том числе, и этим. Казалось бы, далеко не самое подходящее время зубоскалить. Сейчас все непонятно и опасно, и дальнейшее ничего хорошего не сулит. Корабль поврежден, существует вероятность застрять здесь надолго. Непонятное нечто, заглядывающее в иллюминатор. И еще обстрелявший нас враг. Он наверняка не был случайностью. Мы успели на побережье о себе заявить, приобрести достаточный авторитет, и вдруг пальба. Что за ней кроется?

Но стоят себе, смеются. Подтрунивают друг над другом. Как будто собрались где-нибудь в безопасном месте за дружеским столом. На редкость неплохие люди подобрались. И как на подбор жизнерадостные. Разве что на Гришу Сноудена иной раз хандра накатывает. Но в последнее время все реже и реже.

Неужели заполненные мною жадры так на них действуют? Но они и раньше у них были. С той лишь разницей, что пользовались ими чрезвычайно бережно, только в самых крайних случаях: настолько быстро жадры иссякали. Теперь все не так. Пришлось себя одернуть.

«Ты смотри, не загордись, Игорь! И еще не забывай о том, что для самого тебя они — ничто, ноль, пустышка».

Поднялся Грек, который, вместо того чтобы поесть с остальными, спустился в кубрик, и долго там отсутствовал. Ему уступили место у откидного столика, на котором лежали сало и хлеб.

На «Контусе», в связи с его скромными размерами, все чрезвычайно компактно. Когда на катере ночуют все, Демьян натягивает гамак прямо здесь, в рубке. Мы с Лерой спим в обнимку, иначе в койке не поместиться, настолько они узки. И на других остается всего-то пять спальных мест.

Крупному Малышу приходится дрыхнуть па палубе кубрика. Кто-то один обязательно ночью дежурит. И когда на вахту заступал следующий, чье-нибудь место освобождалось. За исключением, когда им оказывался Малыш. И, конечно же, я.

«Теперь к нам добавилась еще и Даша», — Грек ободряюще гладил ее по плечу. Ласково так.

— Георгич, ну что там, глаз есть? — не выдержал Гриша Сноуден.

— Когда только вошел на камбуз, как будто мелькнуло за иллюминатором что-то… фосфоресцирующее, — Грек улыбнулся. — Но сколько ни ждал, ничего так и не появилось. В общем, не знаю. Ладно, возможно, утром что-нибудь увидим, недолго осталось.

И действительно, небосвод на востоке начал заметно светлеть, да и саму улыбку Грека еще не так давно, когда он спускался вниз, ни за что бы не удалось разглядеть.