Превратности любви - Юлия Шилова

Ради чего он так сделал?

Егор не заметил, как очутился в курилке. Сигарета показалась горькой… Сотрудники вокруг весело беседовали о предстоящей дискотеке, о том, какой сюрприз их на сей раз там ожидает, а настроение Егора все больше портилось.

И именно в этот момент зазвонил мобильный. Разумеется, Ида.

— Что еще случилось? — спросил он как можно спокойнее.

— Мы не закончили разговор.

— По-моему…

— Нет, дорогой. Не по-твоему и не закончен, пока я так не решу.

Последнее слово всегда должно было остаться за ней.

— Вижу, мобильный ты зарядила, — заметил Егор.

— Да, представь себе. Так вот, насчет твоей работы…

— Не обсуждается, — перебил ее Егор, стараясь говорить потише.

Не хватало только, чтобы сослуживцы оказались в курсе его заморочек!

— Ах, вот как ты заговорил! Что ж, тогда и я буду называть вещи своими именами, а не миндальничать. Молчишь? Разумеется, тебе нечего сказать. Так вот, мой милый, ты сейчас же подашь заявление об уходе. А потом поедешь в суд и подашь заявление о разводе и разделе имущества. Понятно?

— Еще указания будут?

— Будут! — взвизгнула Ида. — С обоих заявлений снимешь копии. И только с ними на руках войдешь в мой дом. Иначе…

— Да?

— Останешься на лестнице. Если ты не понимаешь русского языка…

— То ты поступишь, как твоя мама, — перебил ее Егор. — В общем, это ультиматум?

— Ты меня слышал.

— А теперь ты меня послушай. Со своей работы я не уйду. И сегодня пойду к детям.

— Тогда можешь вообще не являться!

— Вот и договорились, — неестественно спокойно отозвался Егор. — Будь здорова, расти большая.

Ида что-то еще кричала в трубку, но он нажал кнопку отбоя и тут же отключил звонок.

Вот и все. Так неожиданно и так… закономерно. Надо было уходить раньше — как только начались скандалы и попреки. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

Егор вернулся в свой кабинет и попытался сосредоточиться на работе, но это у него не слишком хорошо получалось. Разумеется, Ида не успокоится, будет звонить днем и ночью. Разве что она тоже как и он, сыта по горло этим «романом века» и просто нашла удачный предлог, чтобы прекратить его.

Хотя, маловероятно: эта женщина никогда не выпускала того, что попало в ее изящные, выхоленные ручки. Придется стиснуть зубы и перетерпеть какое-то время. Утрясется…

Перетерпеть… Где?

Егор протянул руку к телефонной трубке, чтобы позвонить Маше, и тут же раздумал. Что толку в телефонных звонках? Он пойдет туда сегодня, обязательно пойдет, как и решил. И попросит у Маши прощения…

Простит ли? Может быть, и примет обратно «блудного мужа», как принято говорить, «ради детей», но и только. Он так ее обидел…

Но если примет и хотя бы для вида простит, он сделает все, чтобы загладить свою вину. Лучшего мужа не сможет пожелать ни одна женщина. Будет исполнять все ее желания…

Стоп. Он, похоже, перепутал Машу с Идой. Маша никогда ничего не просила, все ее желания обычно касались совместного проведения выходных или устройства праздничного обеда для родителей. Пусть так. Значит, он будет проводить с семьей каждую свободную минуту, перестанет задерживаться на работе, будет…

Прежде чем выполнять все эти благие намерения, нужно, чтобы его простили и пустили обратно. Конечно, Маша не из тех женщин, которые ставят условия и, тем более, предъявляют ультиматумы, но ведь и ее удивительному терпению где-то есть предел…

До конца рабочего дня Егор то и дело подавлял в себе желание позвонить Маше. На мобильнике скопилось полдюжины неотвеченных звонков — разумеется, от Иды. Потом она начала слать сообщения — он их даже не открывал.

И не потому, что обладал железной волей, просто знал: стоит позволить Иде втянуть его в очередное выяснение отношений, как он снова окажется в липкой паутине жалоб, намеков, недомолвок, истерик, угроз покончить с собой и всего прочего в том же духе.

— Егор, на дискотеку пора собираться, — кокетливо сказала ему одна из сотрудниц бухгалтерии, когда он курил последнюю сигарету. — Потанцуем, а?

— Я бы с радостью, — отозвался Егор, — но давно уже обещал детям сегодняшний вечер провести с ними. Как-нибудь в другой раз.

И, выговорив это «обещал детям», внезапно почувствовал облегчение. Все, хватит с него романтики, полночных бдений, непонятных стихов и всего остального. Павлик и Вика считают, что он — в командировке. Отлично, значит, сегодня эта командировка закончится. А там уж — как получится…

Войдя в родной подъезд, Егор на несколько секунд остановился. Ему вдруг пришло в голову, что дома может никого не оказаться, что Маша могла повести детей гулять или пойти в гости к родителям. Им-то рады везде.

Нет, нужно было сначала позвонить! Хотя… ключ от дома у него был на общей связке. Удивительно, как Ида забыла об этом! Могла ведь и выбросить, очень в ее стиле. Хоть в чем-то повезло.

Лифт остановился на верхнем этаже, дверцы разъехались, и Егор тут же услышал заливистый лай Элси через двери тамбура. Как странно: она никогда не лаяла «просто так»…

Егор открыл тамбурную дверь, и в ту же секунду распахнулась дверь в его квартиру. В воздухе мелькнула рыжая торпеда: Элси чуть не сбила его с ног, и принялась облизывать лицо. Следом за ней выскочили дети, и Егор услышал голос Павлика:

— Папка приехал! Ура, папка приехал!

В следующее мгновение он, опустившись на колени, уже обнимал сына и дочь. Сумка с гостинцами полетела на пол, никто не обратил на это внимания. Егор почувствовал какую-то влагу на щеках и с изумлением понял, что плачет. А потом поднял глаза и увидел в дверях квартиры Машу. Похудевшую, побледневшую…

— Дети, дайте отцу войти в дом, — спокойно сказала она. — Он, наверное, устал с дороги.

Егор поднялся, шагнул к Маше и остановился. Нужно было что-то сказать, но он никак не мог произнести хотя бы слово. Но Маша, по-видимому, и так все поняла.

— Заходи же. Ты голодный?

Это был его дом, его жена, его семья. Он вернулся. Наваждение закончилось.

Егор поднял с пола сумку и вместе с детьми вошел в квартиру, сопровождаемый окончательно одуревшей от радости Элси.