Я больше не люблю тебя - Диана Эпплярд

Часто во время уборки Тэсс заставляла себя продолжать только благодаря тому, что представляла, как кто-то, какой-то эксперт по домашнему хозяйству — возможно, ее мать, — наблюдал за ней. И, потрясенный увиденным, думает о том, какая она, оказывается, организованная. Вихрем пронесется по дому, уберет все постели, выпрямит стопки книг, белье из корзины отправит в стирку, аккуратно сложит все простыни и полотенца, чтобы они проветрились, а потом спустится по лестнице и под бурные аплодисменты жюри поднимет карточку с оценкой в десять баллов. Странно, но этого никогда не случалось, и Тэсс вознаграждала себя сама чашкой кофе и передачей «Час женщины».

Пролистывая почту, она быстро разделила ее на деловые письма для Марка, каталоги, счета, банковские извещения и безобидные вещи вроде открыток. Поколебавшись над банковскими извещениями, убрала их в ящик. Пока еще она была не в силах с ними справиться. Но именно ей рано или поздно придется на них взглянуть — Марк ненавидел денежные дела. Пришла открытка от отца Марка из Сингапура, адресованная им всем. Он отдыхал там со своей подружкой, которая по возрасту была ближе к Тэсс, чем к нему, и посылал им приветы. Опасная штука — любовь отца Марка, подумала она. Он написал, что, возможно, заскочит на Рождество, потому что у него дела в Англии. Тэсс напомнила себе сказать об этом Марку, хотя знала, что он пожмет плечами и скажет: «Ну да, ладно». Его взаимоотношения с семьей — младшим братом, журналистом в Австралии, отцом и матерью, которая в свое время приняла удивительное решение, когда уходила из семьи, забрать с собой только младшего сына, — много лет назад стали выражаться в старательном безразличии.

Когда они с Тэсс только встретились, его лишь изредка тревожила их беспокойная жизнь — по ночам иногда звонила мать, карьера которой теперь пришла в упадок. В пятьдесят она была все еще красива, но вместо транслирующегося на всю сеть шоу, вела региональную программу и жила в постоянном страхе потерять работу и красоту. Когда Марк и Тэсс поженились, она жила с мужчиной тридцати двух лет, который называл себя скульптором, не произведя на свет ни одной скульптуры. На свадьбу они не приехали, и Марк был за это только благодарен: мать имела привычку напиваться и начинать флиртовать. Родителям Тэсс это вряд ли бы понравилось.

Ребенком он очень любил свою мать, но эту любовь как отрезало, когда она ушла, забрав с собой брата. Тогда мать объяснила это решение тем, что Марку предстояли важные школьные экзамены и лучше было оставить его на месте, с отцом. Ей предложили важную новую работу — вести программу новостей в Сиднее. Настоящая же причина была в том, что он представлял собой неудобный эмоциональный багаж, в отличие от послушного младшего брата. У нее просто не было для него времени. Так что Марк остался с отцом в Мельбурне, с разбитым сердцем, хотя он этого и не показывал. Родители отца старались ему помочь, но в двенадцать лет он уже не жалел, что не остался с матерью. Они с Майком жили, как умели, напоминая скорее братьев, чем отца и сына. Постепенно отец начал пить все чаще и заключать странные сделки, все больше и больше залезая в долги. Марк привык стягивать обувь с лежащего на диване отца и укрывать его одеялом, пока большой пустой и грязный дом не стал ему тесен, и он уехал. Отцу Марка это показалось окончательным предательством, и только при поддержке Тэсс Марк начал снова с ним общаться. Отъезд Марка в Европу потряс Майка и заставил осознать свое падение. Сегодня он снова был преуспевающим предпринимателем, хотя в какой именно сфере, Тэсс никогда не могла определить. Если спрашивала, то обычно слышала в ответ «Импорт, экспорт. Ну, ты же понимаешь, дорогая». Обаятельный и все еще красивый, Майк производил впечатление на женщин, но доверять ему было нельзя. Когда он впервые встретил Тэсс, то поправил галстук и прошептал Марку:

— Красивая девушка. Ну что ж, каждый за себя.

Джейк обожал своего деда и постоянно переписывался с ним по электронной почте, а Марк предлагал взять его с собой в бесконечные ничего не дающие и дорогие поездки. Им было не по карману всей семьей навестить Майка или мать Марка в Австралии, но дети, особенно Джейк, все время спрашивали, когда они смогут туда поехать. В семейных ссорах Джейк постоянно угрожал уйти жить к Майку. Слава Богу, думала Тэсс, что тот живет за тысячи миль от них.

Когда родители Тэсс и отец Марка встретились на их свадьбе, это было похоже на столкновение двух разных видов живых существ. Отец Марка, учтивый, загорелый и дорого одетый, так напомнил матери Тэсс кинозвезду, что она потеряла дар речи. Ее муж Дерек, бухгалтер, сразу опознал в Майке мошенника. В вечер перед свадьбой, в удобном, но не особенно роскошном отеле, где проходил прием, Майк заказывал шампанское бутылками, а Дерек, бледнея, подсчитывал в уме их стоимость. Родители Тэсс не были склонны к размашистым жестам. Бокал вина к ужину в рабочий день казался им событием из ряда вон выходящим.

Встреча с отцом Марка ни в коей мере не уменьшила их тревоги по поводу брака Тэсс и Марка. Жених, бесспорно, был очаровательный, очень умный и явно куда более ответственный, чем его отец, но он казался чужим, и его жизнь настолько выходила за привычные рамки, что нельзя было не беспокоиться. Тэсс достаточно ясно представляла свое классовое происхождение, чтобы понять, что они приняли Марка как иностранца с куда большей легкостью, чем это был бы молодой человек из рабочего класса, пусть даже местный. Однако это не помешало отцу дотошно расспросить Марка о его планах.

Разница между ее и Марка происхождением и воспитанием была одной из причин, делавших его особенно привлекательным. Ее собственный дом был таким безопасным, правильным и спокойным, что хаос его жизни зачаровывал. Он казался таким светским и бесстрашным. Тэсс всю жизнь переживала, что люди о ней подумают, а Марку было на это наплевать. Классовую систему в Англии он считал забавной и непонятной. Общаться с ним было все равно, что закрыть глаза и спрыгнуть с водопада.

Во время вечеринки перед свадьбой был только один неприятный момент, когда Майк после пары бутылок попытался убедить ее отца вложить свои нелегко собранные и аккуратно управляемые сбережения в одну из его сделок. Тэсс почувствовала, как Марк напрягся, на лице его появилась тень, словно детское воспоминание, и он гадал, что будет дальше. Но отец выпутался из разговора со своим обычным тактом и дипломатичностью.

Марка в свою очередь зачаровывала уравновешенность жизни Тэсс. Когда он впервые побывал у ее родителей, то не переставал удивляться обстановке дружелюбия, их распорядку, тому, что еда подавалась вовремя, а в доме все лежало на своих местах. Джин уложила его в постель (не с Тэсс, она была в своей прежней комнате, родителям едва ли понравилось, если бы они спали в одной кровати, хотя они знали, что в Лондоне их дочь и Марк вместе живут) с чашкой чая и грелкой под одеялом. Он лежал без сна, ощущая такое глубокое чувство покоя, что чуть не расплакался. Именно тогда Марк окончательно решил жениться на Тэсс. Она была не только красива, умна и сексуальна, но и знала, как создать семью. Настоящую семью, которую никто у него не отнимет.

В скопившейся почте лежал какой-то бюллетень в прозрачной пластиковой упаковке. Он был адресован «жильцам», и обычно Тэсс такие вещи отправляла прямо в помойку — это, скорее всего, была попытка убедить в необходимости нового кредита или каталог из тех, что предлагал коврики для задней двери, магическим образом избавлявшие домашних животных от грязи. Тэсс задумчиво перевернула брошюру и увидела, что та пришла из института Курто. За спиной у нее выключился чайник. Она положила брошюру на стол и налила себе чашку чаю. На стене за плитой отходила одна из плиток. Тэсс могла бы попросить Марка ее подклеить, но тогда плитка просто угодила бы в бесконечный список домашних дел, ждавших его внимания, но так никогда и не делавшихся. Он вполне разумно замечал, что не хочет проводить все выходные с дрелью или стоя на стремянке, но и не нанимал кого-нибудь все это сделать. По всему дому заметны были следы этой негативной политики. Тэсс уже не замечала дырку в стене Хэтти, протертую дверной ручкой, или обвисшие обои на потолке их спальни.