#ЯбоюсьНоЯживу - Ксения Корнилова

месту на праздновании годовщины будет во время тоста вспоминать только вечно полное мусорное ведро и так и не вбитый в стенку гвоздь. Того и глядишь, впадешь в депрессию от осознания того, как неблагодарно были потрачены «молодые годы».

Вот и получается, что даже если в момент паники или сразу после него вы попробуете вспомнить, почему вдруг стало страшно, то рискуете попасть в ловушку своей же такой ненадежной памяти.

Другое дело — память эмоциональная. Та, которая как раз фиксируется в том числе через амигдалу. Вы можете не помнить, почему злитесь, но злиться каждый раз, когда отец проявляет к вам заботу и приходит без вашего ведома домой, чтобы проверить, закрыты ли форточки. При этом эмоциональная связь не только более надежна, но и более долговечна.

Поэтому, испытав страх или тревогу, которую не можете объяснить логически, просто поверьте, что когда-то в вашей жизни была уже примерно похожая ситуация, отложившаяся в памяти травмирующим опытом.

С этим можно и нужно работать, главное не уповать на сто процентов на свой разум.

И чтобы немного разнообразить чтение и отвлечься, предлагаю вам попробовать небольшое упражнение:

Вспомните ситуацию, когда вы испытывали страх или тревогу, не понимая, почему возникло вдруг это чувство. У вас уже должен быть целый список, составленный в предыдущей главе. А теперь попробуйте описать, что конкретно пугает. Например, если вы отлично плаваете, но боитесь нырять. Что конкретно пугает? То, что не выплывите? Потеряетесь в пространстве, перепутаете, куда плыть, и не хватит воздуха? Получилось? Теперь снова обратитесь к своей памяти — скорее всего, с новыми вводными у вас появится понимание, в какой именно момент зародился этот страх.

ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ:

Мне было, наверное, лет восемь. Лето. Где-то в кустах жужжат шмели. Мы с ребятами пошли на речку купаться. Я тогда плавать не умела, поэтому сидела на высоком обрыве и смотрела, как внизу, метрах в трех (или больше? Или меньше?) бултыхаются мальчишки и девчонки с моего двора.

В следующую секунду толчок в спину. Я лечу вниз и плюхаюсь в самое глубокое место. Вспенивая изо всех сил руками воду, выныриваю на поверхность, но совершенно не понимаю, что делать. Разум молчит — только животный страх. Впереди меня отвесная стена глины с торчащими корнями деревьев. Не понимая, что делаю, я пытаюсь забраться, хватаюсь за корни, которые ломаются под моим весом, выскальзывают из мокрых рук, и я снова ухожу с головой под воду. Прошло, наверное, пара минут, а казалось — целая вечность. Меня вытащили на берег — не помню, кто, — а мальчик, столкнувший меня, только и повторял: «Я думал, ты хочешь нырнуть».

Обычно после такого пережитого опыта человек может либо бояться воды и никогда к ней не подходить, или решить: «Я не допущу, чтобы со мной такое произошло» и научиться плавать.

Сейчас я люблю воду, хорошо плаваю и доверяю ей. Могу легко и без страха болтаться где-то посреди океана, не чувствуя под ногами дна. Но нырять или плавать под водой… До сих пор это мне неподвластно.

Попробуйте и вы вспомнить ситуацию из своей жизни, которая могла стать причиной одного из неосознаваемых страхов. Само понимание этого уже поможет вам иначе посмотреть на то, что до этого момента казалось опасным.

Про собак и людей

Иррациональные страхи, возникающие на пустом месте, — не что иное, как безусловный рефлекс в ответ на некий триггер во внешней или внутренней среде. Понимание механизмов формирования такого ответа является важной составляющей в работе со страхами.

Когда говоришь про формирование страхов и тревоги, особенно патологических, не поддающихся никакой логике, нельзя не упомянуть про известного всем А.А. Павлова и его собаках. Я немного освежу вашу память.

Основной идеей эксперимента на собаках стало формирование условного рефлекса. Что это такое? Для начала надо понять, что есть безусловные рефлекс. Безусловные рефлексы — это врожденные/относительно устойчивые реакции на стимулы внешней или внутренней среды организма, осуществляющиеся при участии низших (подкорковых) отделов центральной нервной системы — спинного мозга или ствола головного мозга. Безусловный рефлекс — это выделение слюны, когда вы чувствуете запах вкусной пищи или даже думаете о ней. Самый частый пример: представьте себе лимон, мысленно разрежьте его, смотрите, как вытекает сок. Вам даже не нужно видеть его в реальности или чувствовать его запах — у вас уже началось выделение слюны.

Условный рефлекс — не врожденная, а приобретенная реакция на какой-то раздражитель. Как в эксперименте с собаками Павлова, когда у собак начинала выделяться слюна при виде зажигающейся лампочки.

Кстати, хочется тут оговориться. Вряд ли одна только лампочка могла быть единственным раздражителем. Скорее всего, в ход шло и место, где содержалась собака, и прочие условия, в которых проводился эксперимент. То есть, скорее всего, влияние оказывало множество факторов.

Почему нам важно понимать эту теорию?

Все дело в том, что страхи могут формироваться точно так же в ответ на неестественный и нелогичный для сознания стимул. Вы, например, можете испытывать страх к игрушкам, если однажды пытались дотянуться до чего-нибудь, стоящего на высокой полке, и упали. В этот момент нейроны мозга могли сформировать нейронную связь, причем эмоционально окрашенную, между игрушкой и падением, и вы даже неосознанно будете теперь их бояться. Или вы стали жертвой насилия, а в помещении, где это происходило, играла определенная музыка или песня. Теперь при этих знакомых звуках у вас может бессознательно включаться паника, тревога или страх.

ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ:

Очередной прием у кардиолога, очередные расспросы о симптомах, очередное понимание: лечить надо голову, а не сердце. Я, как попугай, пытаюсь втолковать самую важную мысль:

СО МНОЙ ЧТО-ТО НЕ ТАК, ВЫ ПРОСТО НЕ ХОТИТЕ ИЛИ НЕ МОЖЕТЕ ПОНЯТЬ ЧТО!

Как один из аргументов, в голову приходит воспоминание об одной закономерности. Странной для меня, но, может быть, вполне объяснимой с точки зрения физиологии?

«А еще у меня каждый вторник и каждую субботу ночью случается приступ тахикардии!» — выдыхаю я и, довольная, откидываюсь на спинку стула.

Врач смотрит на меня с подозрением и вздыхает.

«Это еще одно доказательство того, что все, что с вами происходит, — всего лишь последствия стресса и ваших неправильных интерпретаций. Сходите в психотерапевту», — и начинает писать на листе бумаги телефон знакомого врача из отделения для людей с пограничными состояниями.

Вполне закономерно, мои постоянные приступы в одни